Поэтому я и не могу позволить Ратледжам ее у меня отнять. – Совладав с собой, он все-таки поднял на нее взгляд, в глазах его читалась мольба. – Неужели непонятно? Если я лишусь земли, каждому будет ясно, что я полное ничтожество!
– Понятно, – пробормотала Келли. Отвернувшись, она направилась к буфету, достала оттуда две чистые чашки и налила в них кофе в то время, как мысли ее в полной сумятице скакали, опережая друг друга.
Годы и годы страданий, гнева и… страха! Годы ненависти, тщетных стремлений и надежд. Теперь она хотела лишь одного – покончить с этим, освободиться, раз и навсегда.
Достав банку с сахарным песком, она насыпала в его чашку три полные ложечки, после чего отнесла чашки на стол и пододвинула к нему его кофе.
– Выпей вот кофе. Согрейся. – Подвинув стул, она села напротив него. – Прятаться долго ты не сможешь, – заключила она, глядя, как обеими руками он поднял чашку и принялся с шумом прихлебывать кофе. – Вчера я говорила с Максвейном. Это хороший адвокат. Он может помочь, но лишь в том случае, если ты сдашься в руки полиции.
– Другими словами, может помочь мне очутиться в тюрьме, – пробормотал отец. – Ратледжи ловко все обтяпали. Если я и она утверждают противоположное, то кто поверит мне?
– Но если ты невиновен…
– Если, – помолчав, он невесело хмыкнул. – Видишь? Даже ты не веришь мне! Моя собственная дочка и та думает, что я укокошил этого парня.
Келли хотелось бы поверить ему, но поверить означало бы доверять, а это никогда не приносило ей ничего иного, кроме горя и страданий.
Устало вздохнув, она сказала:
– Тогда ответь мне на несколько вопросов.
– Что еще за вопросы? – В его взгляде также сквозило недоверие.
– Ты говорил, что отправился в имение Ратледжей, чтобы спуститься в погреба и испортить вино. – Келли вертела в пальцах чашку, медленно и рассеянно. – Если ты хотел спуститься в погреба, что ты делал за углом?
– Я услыхал голоса, хотел узнать, кто там есть. Я знал, что в усадьбе гости, и испугался, что, может быть, сюда идут, что хозяйка решила показать гостям погреба, похвастаться винами. Я решил на всякий случай проверить. И выждать, если надо.
Келли была вынуждена признать, что объяснение его звучит правдоподобно.
– Ну и когда ты пошел проверить, что ты увидел?
– Ничего. По крайней мере до тех пор, пока не появился, шатаясь, тот парень и не свалился наземь как подкошенный.
– Раньше ты мне этого не говорил! – Дождь припустил опять, с новой силой забарабанив по крыше. – Ты говорил, что мертвец там уже лежал.
– Он и лежал, когда я подошел, – возразил он не без раздражения в голосе.
«Тонкости словоупотребления, – подумала Келли. – Другое дело, что эти политиканы, судейские крючкотворы могут вывернуть это наизнанку и обратить себе на пользу».
– Ладно. – Она опять вздохнула, прежде чем задать новый вопрос. – Что же ты увидел перед этим?
– Ничего. Я уже говорил это. Но я слышал голоса – кто-то ссорился, спорил.
– О чем спорил?
Подув на кофе, он отхлебнул еще глоток.
– Не знаю. Я не расслышал, о чем шла речь. – Он нахмурился, досадуя на ее вопросы. – А если и расслышал бы, все равно не понял. Я был выпивши. В первый раз после почти двухнедельного поста. Ты можешь не поверить мне на слово. Тогда обыщи буфет. Припрятанных бутылок ты там не найдешь.
– Голоса, которые ты слышал, сколько их было? Два, три, четыре? Может быть, больше?
– Бога ради, неужели ты думаешь, что я помню? – Раздраженно вскочив, он направился к рабочему столику, где налил себе в чашку еще кофе, прибавил сахару.
– Попытайся вспомнить.
После долгого молчания он сказал:
– Два… А может, три. Точно не помню.
– Голоса была мужские? Женские? Или и женские и мужские?
– Один из них уж точно принадлежал мужчине, не правда ли? – Он хохотнул, довольный тем, как к месту вспомнил пол убитого.
– Ну а другой? А может, другие?
– Не знаю. – Он сунулся в холодильник в поисках еще чего-нибудь съестного, потом вынул из буфета банку персикового компота. – Один говорил громко, словно он сердится или обижен. Это был явно мужчина. – Он порылся в ящике с инструментами, извлекая оттуда консервный нож. – По-моему, тогда мне показалось, что голоса мужские, но… сейчас я не уверен. Все как в тумане. Один из голосов, мне кажется, мог быть и женским.
Это могло быть как правдой, так и ловкой попыткой направить ее по ложному следу. Келли потерла лоб. Она не заметила первых признаков головной боли, но сейчас голова разболелась не на шутку – боль была ровной, давящей.
– А когда ты приблизился к телу, ты не заметил кого-нибудь рядом?
Достав из ящика со столовыми приборами вилку, отец подошел с ней к столу и занялся вылавливанием из банки кусочков персиков.
– Только Кэтрин Ратледж, великую и несравненную Кэтрин собственной персоной. – Набив полный рот персиками, он проглотил их, запив горячим и сладким кофе. – И кто докажет, что не она укокошила парня?
Предположение это не выдерживало никакой критики. Кэтрин и в свои девяносто оставалась, конечно, женщиной грозной, по при этом она не обладала ни ростом, ни силой, достаточными, чтобы нанести удар по голове мужчине на целый фут выше ее, столь мощный, чтобы он оказался смертельным.
– А до этого ты ничего не видел и не слышал?
– Не помню. – Он нацепил на вилку еще один скользкий кусок.
– Шагов никаких не слышал? – продолжала настаивать Келли. – Чтобы кто-нибудь бежал? Ничего похожего не было?
– Сколько раз мне тебе повторять, что помню я все как в тумане! – воскликнул он не то с досадой, не то сердито. – Думаешь, мне самому не хочется вспомнить? Думаешь, я не ломаю голову, как бы изобрести способ, чтоб хоть кто-нибудь мне поверил? У меня мозгов хватает, черт побери, чтоб сообразить – стоит им поймать меня один разок на лжи, всего один-единственный раз, и, как ни старайся, никто не поверит ни слову из всего, что я рассказываю о той ночи.
Дождь с силой бил в окна, а тишина в комнате все углублялась. Келли задала отцу волновавшие ее вопросы, но так и не решила, верит ли она отцу или же не верит. Молча она глядела, как он пьет компот из банки. Кофейная чашка его была пуста.
Встав, он сказал:
– Мне надо собрать кое-какую еду. – Достав из-под раковины пластиковый мешок, он начал с того, что кинул туда пару банок на выбор, потом принялся опустошать полки буфета, сбрасывая в мешок все банки подряд. – Принеси мне штаны и рубашки на смену.
– Куда ты пойдешь? – Полиция шныряла повсюду. Безопасного места, чтобы спрятаться, для него не нашлось бы. Во всяком случае, чтобы спрятаться надолго. – Куда ты пойдешь?
– А зачем тебе это знать? Чтобы натравить на меня законников? – криво усмехнулся он, сразу превратившись в привычного ей отца. Открыв было рот, чтобы опровергнуть обвинение, она тут же закрыла его, мысленно сказав себе, что, конечно же, донесла бы куда следует. Видимо, это было написано на ее лице. – Я знал, что Ратледжи сумеют восстановить тебя против отца.
– Да хватит тебе злобиться на Ратледжей! – Келли в сердцах вскочила, сжала кулаки. – Вечно тебе надо спихнуть на кого-то собственную вину! Но никто тебя в эту неразбериху не толкал. А если я теперь тебе не верю, так это потому, что слишком часто ты лгал мне раньше! Врал, божился и снова врал! Ты! А вовсе не Ратледжи!
Он потупился, потом пробормотал, глядя в сторону.
– Я сам принесу себе одежду.
Шум дождя перекрыл какой-то рокот. Келли подумала, что это гром, но рокот был ровным и все это время как бы нарастал. Келли поняла, что это не гром, а гул автомобильного мотора, и вздрогнула.
– Мне кажется, кто-то едет, – предостерегающе шепнула она отцу и, метнувшись в гостиную, увидела свет фар, нащупывавших дорогу сквозь сплошную стену дождя.
Она бросилась к передней двери, которую оставила открытой. Подъехавшая машина тормозила возле взятого ею напрокат автомобиля. На секунду свет фар ослепил ее. Фары погасли, и одновременно с этим она услышала, как хлопнула задняя дверь дома. В полной тишине раздавался только шум дождя. Келли ждала, когда откроется дверца автомобиля и зажжется верхний свет, чтобы посмотреть, в форме ли приехавший.
В темноте обозначился квадратный темный корпус автомобиля. Это джип. Джип Сэма. Напряжение несколько ослабло, но тут же вернулось опять. С непокрытой головой, прямо по лужам он бежал под дождем к переднему крыльцу. Келли попятилась, впуская его.
Уже в гостиной он стряхнул дождевые капли с плеч и рук, острый взгляд, которым он ее смерил, выражал нечто большее, чем раздражение.
– Могла бы и предупредить, куда собираешься!
– Не сообразила как-то, – призналась Келли, потом сказала удивленно: – Откуда ты догадался, что я здесь?
– Я и не гадал. Просто это первое, что пришло мне в голову. – Грудь его поднялась в усталом и тяжелом вздохе. – Не будешь ли любезна объяснить, чем это ты тут занимаешься?
– Уборкой. – Ей надо было бы сообщить ему об отце, о том, что он совсем недавно был здесь, что она говорила с ним, но она не смогла выговорить ни слова. Неуместное в данной ситуации понятие о верности лишало ее дара речи.
– В вечерних «Новостях» показали несколько отснятых здесь кадров. Здесь побывали репортеры. Они проникли в дом. Внутри было как в свинарнике. – Она оглядела гостиную. Комната казалась по-прежнему запущенной, но не такой грязной, как раньше. – Мне не хотелось, чтобы новые репортеры застали дом в таком виде.
– Больше репортеров не будет. Я выставил охрану. Мне жаль, что я раньше не позаботился об этом, – сказал он, и в голосе его прозвучала прежняя мягкость. – Ну так что? Ты готова?
– Мне еще надо вытереть пыль и подмести. Я…
– Я пришлю сюда завтра кого-нибудь прибраться вместо тебя. – Положив руку ей на плечо, он повернул ее, слегка подтолкнув в глубь комнаты, другой рукой указывая на кресло.
– Пойдем. Вот твой плащ. Я погашу свет в кухне. Келли вспомнила о кофейных чашках и коробке с хлопьями на столе.
– Нет. Я сама. – Чувствуя раскаяние от того, что утаила от него визит отца, она заспешила в кухню.
Сэм пошел за ней следом. Келли вошла в кухню первая, но не успела скрыть следы чужого присутствия. Сэм озадаченно глядел, как она ставит чашки в раковину.
– Кто это был здесь? – Глаза его подозрительно сощурились. – Твой отец?
Набрав в легкие воздуху, она кивнула:
– Да.
– Когда? Давно?
– Когда ты подъехал, он выскочил с черного хода.
Чертыхнувшись, Сэм кинулся к задней двери и распахнул ее. Но ее отца и след простыл. Резким движением он захлопнул дверь и, повернувшись, сердито взглянул на Келли.
– Какого же черта ты его не задержала? – пробормотал он и, отшвыривая стулья, двинулся из кухни обратно в гостиную.
– Как это ты себе представляешь? – парировала она и, рванув провод, отключила кофейник. – Схватить и не пускать в ожидании тебя? Я даже не знала, что это ты! Не знала, кто это едет!
Пройдя за ним в гостиную, Келли смотрела, как он хватает трубку черного телефонного аппарата, стоявшего возле кресла отца. Аппарат был старый, с круглым диском. Келли знала, что телефон не работает, но предоставила Сэму убедиться в этом самому. Не услышав гудка, Сэм швырнул трубку и повернулся к ней. – Об этом надо сообщить, Келли. Никогда еще взгляд его, лицо, нижняя челюсть, весь его облик не казались ей такими тяжелыми и суровыми.
Точными экономными движениями он снял со спинки кресла и сунул ей в руки плащ, потом крепко, как тисками, сжав ее руку, повлек к двери. Так и не надев плащ, а лишь прижимая его к себе, она вышла с ним на крыльцо. Сильные струи дождя остужали ее горящие щеки, а пальцы Сэма крепко сжимали ей руку.
– Почему ты мне не сказала, что он был здесь? – Вопрос этот он задал как бы через силу, глядя как бы мимо нее.
– Я не знала, как сказать. – Голос ее был тоненький, как у маленькой девочки, какой она себя чувствовала в эти минуты.
– Не знала, как сказать? Да при виде меня все, что тебе надо было, это крикнуть, что он выбежал с черного хода, и тогда я, может быть, успел бы его догнать! – Отпустив ее руку, он открыл дверцу ее машины со стороны водителя и придержал, на этот раз глядя прямо на нее. – Я думал, ты хочешь, чтобы его поймали. Чтоб все это кончилось.
– Я и хочу. – Она храбро встретила его взгляд, не обращая внимания на стекавшие по лицу струи воды, дождь теперь лил как из ведра, воздвигая водяную стену между ними.
– Почему же ты ничего не сказала? Ты надеялась скрыть это?
– Нет, конечно.
– Куда он отправился?
– Он мне не сказал.
– Ты не видела, в каком направлении он пошел?
– Нет. Я бросилась посмотреть, кто это едет. И тут же услышала, как хлопнула задняя дверь.
– Что он говорил тебе, Келли? Полиция захочет это знать.
Подбородок у нее задрожал. Чтобы скрыть это, она наклонила голову, чувствуя, как дождевые капли стекают по ее носу.
– Говорил, что был никудышным отцом. Говорил, что не виноват и не убивал барона Фужера, что это сделал кто-то другой, кто был рядом.
– И ты ему поверила? – Насмешка, прозвучавшая в его голосе, доконала ее. – Ты забыла, как он обращался с тобой? И что это тебе стоило?
– Нет, не забыла. И никогда не забуду. – Скользнув на водительское место, она рывком тронулась с места, оставив его с протянутыми руками. Двигатель завелся сразу, едва она прикоснулась к ключу зажигания. Краем глаза она видела, как Сэм садится в джип. Загоревшиеся фары ее машины прорезали стену дождя и осветили узкую дорожную колею.
На щеках ее слезы мешались с остатками дождевой влаги. Вытерев мокрые щеки, она покатила быстрее, чем следовало. Она не могла бы ответить точно, от чего убегала – от прошлого или от настоящего.
20
Промокшая до костей Келли быстро вбежала в дом и сразу же бросилась наверх. Когда открылась входная дверь, она была уже на середине лестницы. Оглянувшись, она увидела Сэма с радиотелефоном в руках.
– Келли, подожди! – Но резкость его тона заставила ее лишь прибавить шаг.
Сэм взбежал по лестнице следом за ней, перескакивая через ступеньки. Он появился возле ее двери, как раз когда она закрывала ее. Быстрым движением он перехватил дверь и оказался внутри комнаты. При виде его Келли попятилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52