Это шахтеры, мелкие торговцы, старатели и члены рабочих профсоюзов. Мало у кого из них были деньги, чтобы оплатить услуги адвоката. Старатели чаще всего обещали деду какую-то долю выручки, если им повезет. Когда им везло, они платили. Но чаще всего дед списывал их долги.
– Разве у него не было акций местных компаний? «Молли Гибсон», например, – нахмурилась Кит, пытаясь что-то вспомнить.
– Да, были. «Молли Гибсон», – подтвердил Беннон, прихлебывая кофе.
– Я тоже вспомнила, – сказала Кит и потянулась за своей кружкой. Взяв обеими руками, она поднесла ее к губам. Кофе достаточно остыл. – Иногда от рассказов Старого Тома ночью меня мучили кошмары: всякие катастрофы, обвалы, несчастные случаи, падение клети в шахту. Старый Том порой своими рассказами пугал меня до смерти. – Она поежилась, вспоминая.
– Он делал это нарочно.
Кит удивленно спросила:
– Почему?
– Чтобы отбить у нас охоту спускаться в заброшенные штольни.
– Ты имеешь в виду штольню «Замочная скважина»? – вспомнила Кит. – Я совсем о ней забыла. – Кит покачала головой и засмеялась. – Если ее, то твоему отцу удалось достаточно запугать меня. Ничто не могло меня заставить зайти в нее дальше десяти шагов.
– Но мне все же удалось затащить тебя туда, – ухмыльнулся Беннон.
– Да, удалось. – Она удивленно вздохнула. – Сама не верю, что я там побывала.
Вход в штольню был заколочен досками, но это не остановило их, мечтавших найти собственную серебряную жилу. Беннон отодрал пару досок, и через узкую дыру они проникли в штольню.
Кит до сих пор помнит тяжкий запах подземелья, пугающие шорохи, липкую паутину на лице, на руках, волосах и зловещий монотонный звук падающих капель в темноте.
– Фонарик, который ты захватил, еле светил, и я с ужасом думала, что, если сядет батарейка, мы окажемся в кромешной темноте и никогда не найдем дорогу назад. Стены были покрыты слизью, а деревянные подпорки превращались в труху от одного прикосновения. Ты хотя бы понимал, Беннон, какая опасность нам грозила?
Он медленно кивнул головой и сочувственно встретил ее взгляд.
– Еще бы, особенно теперь, когда моя собственная дочь решила, что нет лучшего места для увлекательных игр, чем заброшенные штольни.
Упоминание о дочери заставило Кит вернуться к реальности. Лора навсегда связывает его с прошлым. Кит удалось вполне естественно улыбнуться.
– Неужели ты ее тоже пугаешь страшными историями?
– Я это предоставляю отцу, – улыбнулся Беннон. – Но Лора не столь впечатлительна, как ты. У тебя всегда было богатое воображение, и испугать тебя ничего не стоило. – В его глазах появились знакомые озорные искорки. – Помнишь ночь во время бурана? Мы провели ее здесь вместе с миссис Хэтч. Я убедил тебя, что вой ветра – это вой волков. И даже схватил тебя сзади, а ты, бедняжка, от страха намочила в штанишки.
– Негодник, – Кит больно толкнула его кулачком в плечо. – Как не стыдно тебе напоминать об этом? Ведь мне было всего восемь лет.
– Ты меня тогда тоже больно отлупила, – ответил он, потирая плечо, но губы его улыбались.
– И поделом тебе. Зачем ты сейчас вгоняешь меня в краску?
– Вот как? – Он округлил от удивления глаза. – Разве ты не помнишь, как мне потом пришлось выдумывать разные небылицы, чтобы объяснить фингал под глазом! Ты здорово отдубасила меня в тот буранный вечер.
– Да, теперь вспомнила! – радостно воскликнула Кит.
– Что ж, мы квиты? – Беннон поднял свою кружку в знак примирения.
– Квиты, – согласилась Кит, и они чокнулись.
Прихлебывая остывший кофе, она, чуть отодвинув сумочку на сиденье, села.
– Нам нередко доводилось оставаться в этом доме на ночь в обществе миссис Хэтч, когда мы были уже постарше, помнишь?
– Да, наши родители считали, что это куда безопаснее, чем добираться домой в метель.
– Пожалуй, они поступали разумно. – Кит, подняв глаза, посмотрела на потолок. – А спальни наверху ты, конечно, используешь как кладовки для ненужных вещей?
– Нет, я превратил их в небольшую отдельную квартирку и сдаю ее одному из учителей местной школы.
Кит, взглянув на кружку в руках, задумчиво промолвила:
– Помнишь горячий шоколад, который всегда находился для нас у миссис Хэтч, и пакетик воздушного зефира?
– ...И огонь в камине, чтобы, надев зефир на прутик, сунуть в огонь и сделать его хрустящим, – напомнил Беннон. – Ты иногда поджаривала его до черноты.
– Так он вкуснее и хрустит громче, – улыбнулась Кит. – А свой ты любил подрумяненным.
– И поэтому не измазывался, как ты.
– Но мой был все же вкуснее. – Кит с грустью вздохнула. – С тех пор я не помню, когда пробовала зефир. Надо было попросить Полу купить его в городе. Она изъявила желание сделать необходимые покупки в продуктовых лавках, а Джон вызвался сопровождать ее, пока я буду занята у тебя в конторе.
Кит взглянула на свои часики.
– В таком случае нам следует заняться делами, не так ли? – сказал Беннон и пожалел об этом. Его слова словно повисли в воздухе, как некая преграда между ними. Он встал и обошел стол.
– Ты хотел, чтобы я посмотрела какие-то бумаги? – Кит взяла в руки сумочку и повернулась к столу.
– Прежде всего нам следует уладить дела с налоговой службой и заполнить все формуляры.
Пружины старого кресла жалобно скрипнули, когда Беннон опустился в него. Он открыл папку, вынул какой-то документ и протянул его через стол Кит.
Взглянув на многостраничную копию деклараций, Кит пробормотала:
– Надеюсь, ты не потребуешь от меня, чтобы я во всем этом разобралась? Над самыми элементарными вопросами я Бог знает сколько ломаю голову.
– Все не так страшно, Кит, – успокоил ее Беннон, листая свой экземпляр и не замечая скептической гримаски на лице Кит. – Как я уже говорил тебе по телефону, ты наследуешь шесть тысяч долларов, освобожденных от налогообложения, все остальное облагается налогом. Основная проблема – определить общую стоимость поместья твоего отца.
– И как же ее решить? – спросила Кит, с недоверием глядя на колонки цифр.
– Начнем с ранчо. Оценщик, которого я пригласил, оценил дом, амбар, загон для скота и другие постройки в семьдесят тысяч долларов. В последние пять лет максимальная цена на землю удерживалась в пределах ста двадцати долларов за акр. Итого, общая цена земли и строений составляет пятьсот пятьдесят тысяч долларов. Если присоединить сюда страховку, поголовье скота и личные вещи и вычесть платежи под закладные и долги, если они у него имелись...
Но после того, как Беннон назвал общую сумму в пятьсот пятьдесят тысяч долларов, Кит больше не слушала его. Неужели это все, что она имеет? Она пыталась скрыть свое разочарование.
Конечно, полмиллиона долларов – неплохие деньги, но она надеялась на большее. Содержание матери в больнице и оплата услуг врача уже обошлись ей почти в сто тысяч долларов. Если не будет осложнений, ее мать, как сказал врач, может прожить еще не один десяток лет. Кит надеялась, что, продав ранчо, она сможет спокойно обеспечить ее дальнейшее пребывание в больнице и лечение. Видимо, надежды ее были напрасны. Теперь ей казалось более разумным не продавать ранчо, а извлекать из него доход и хотя бы частично покрывать затраты на лечение матери.
Эта мысль несколько успокоила ее. Ей совсем не хотелось расставаться с отцовским ранчо.
Однако проблема с оплатой лечения матери по-прежнему оставалась нерешенной. Кит мысленно распрямила плечи, готовясь к встрече с трудностями.
Беннон, продолжавший говорить о ревизии и требованиях налоговой службы, наконец спросил, посмотрев на Кит:
– У тебя есть ко мне вопросы?
Кит, смутившись под его взглядом, затеребила в руках налоговую декларацию. Не могла же она признаться, что не слушала его.
– Какая общая сумма налога? – наконец спросила она, чтобы хоть что-то сказать.
– Около десяти тысяч, точнее – десять тысяч пятьдесят долларов. Эта цифра стоит в колонке последней, можешь взглянуть.
– И уплатить надо немедленно, на следующей неделе, не так ли? – Кит, вскинув брови, задумчиво глядела на документ. – Придется взять кредит в банке.
– Нет, не придется. – Беннон улыбнулся, увидев недоумение на ее лице. – На прошлой неделе я продал твоих бычков. Давали хорошую цену, и я воспользовался этим. Так что после уплаты налогов и расчетов по всем имеющимся счетам у тебя останется еще семь тысяч долларов наличными. Достаточно, чтобы подготовиться к будущей весне.
– Отлично, – Кит с облегчением вздохнула и положила документ на стол.
– Все остальное находится здесь, – промолвил Беннон и, взяв другую папку, обошел стол и приблизился к Кит. – Здесь вся переписка, счета и прочее. – Склонившись к ней, он перелистывал подшивку. Его лицо было так близко, что она слышала запах лосьона. – Все это ты можешь держать у себя. – Он передал ей папку и вернулся на свое место за столом.
– Спасибо... но мне кажется... – Она проводила его взглядом.
– А теперь... – Он выдвинул боковой ящик стола. – Ключи. – Он бросил связку ей через стол. Поймав ключи, Кит крепко зажала их в руке.
– Отцовский джип... – пролепетала она.
– Я получил его из профилактического ремонта. Он в сарае. Сэдди привела дом в порядок, так что тебе остается только распаковать свой чемодан, если ты намерена остаться на ранчо.
– Ты, кажется, ничего не забыл? – удивилась она его предупредительности и заботе.
Он пожал плечами.
– Я просто хороший сосед.
– Я даже забыла, что такое возможно, – промолвила она грустно. – В Лос-Анджелесе я почти не знаю своих соседей. – Взглянув на ключи, она положила их в карман и подумала, что, пожалуй, винить в этом нельзя ни ее, ни соседей – в большом городе всегда так. Беннон понимающе кивнул.
– В Аспене тоже такое происходит. Убеждаешься, что большинство соседей проводят здесь не более нескольких недель в году. Все остальное время дома стоят пустыми или заколоченными.
– Как, например, мой, – добавила она и встала.
– Я провожу тебя.
Кит подошла к двери и ждала, когда он откроет ее. Когда они вышли в приемную, Кит повернулась и протянула руку.
Он как-то встревоженно посмотрел на протянутую ему руку, и Кит вдруг смутилась. Их прощание было слишком официальным и холодным. Она увидела в глазах Беннона смутное сожаление. Или это была печаль?
Наконец, прощаясь, он сжал ее пальцы, и Кит почувствовала тепло его руки.
– Теперь, когда ты задержишься на какое-то время в Аспене, я надеюсь, ты не станешь для меня прекрасной незнакомкой?
– Не стану, – пообещала она легко и просто и напомнила себе, что во всяком случае Беннон всегда будет ее другом. Близким другом, но, увы, не более. Однако, видя перед собой его загорелое мужественное лицо, скорее привлекательное, чем красивое, она почувствовала тревогу и сожаление. И в этом повинны были не только воспоминания о прошлом, а что-то еще, новое, незнакомое. Ей еще предстояло в этом разобраться.
Осознав, что ее ладонь все еще в его руке, она быстро высвободила руку и одарила Беннона улыбкой, а когда повернулась, чтобы уйти, встретилась с холодным взглядом Сондры Хадсон.
Та стояла у стола секретарши, высокая и прямая, – олицетворение преуспевающей деловой женщины, следящей за собой и умеющей одеваться. На ней был бежевый удлиненный вязаный жакет, черная шелковая блуза и юбка из дорогого тонкого габардина. Платиновые волосы гладко зачесаны назад. Единственное украшение – золотые клипсы в ушах.
Кит знала секреты создания образа, знала, с какой тщательностью и скрупулезностью, до последних мелочей, строился, а затем культивировался образ в Голливуде. Настолько тщательно, а порой и беспощадно, что за ним навсегда исчезал живой человек. Такое впечатление производила на Кит Сондра Хадсон.
Это была женщина, давно научившаяся обуздывать все свои чувства и порывы, постоянно держащая себя под суровым контролем. Кит было знакомо это состояние, и она знала, чего оно стоит. Порой ей казалось, что от этого можно сойти с ума.
– Привет, Сондра, – кивнула она Сондре.
– Привет, Кит, – Сондра мило улыбнулась, но даже в ее улыбке Кит почудилось что-то неестественное и фальшивое.
Но Сондру она уже не интересовала. Все внимание той было обращено на Беннона. Улыбка Сондры казалась еще приветливей, хотя глаза оставались холодными.
– Я зашла по дороге, буквально на пару минут.
Она сказала это столь фамильярно, будто привыкла часто сюда заходить и знала, что здесь ей всегда рады.
Так обычно ведут себя жены, подумала Кит, и тут же успокоила себя тем, что Сондра и Беннон никак не подходят друг другу.
Но всякое случается. Возможно, за всеми преградами, возведенными самоконтролем и холодной сдержанностью, Беннон все же нашел в ней живую душу.
– Я жду Пита Рановича, Сондра, но несколько минут в моем распоряжении есть, – предупредил Беннон, взглянув на часы.
– Отлично.
– Не буду вас задерживать. Рада была видеть вас, Сондра, и вас, Агнес, – быстро промолвила Кит и направилась к выходу.
Сондра смотрела ей вслед, чувствуя ревность, почти граничащую с откровенной ненавистью. Сознавая, что теряет контроль над собой, она была готова даже не сопротивляться. Сондра хотела вычеркнуть из жизни Беннона любой период, где ей не было места. А Кит Мастерс была из его совсем недавнего прошлого.
– Так о чем ты хотела поговорить со мной, Сондра? – спросил Беннон.
– О Лоре, – Сондра мило улыбнулась. Удивленный Беннон покачал головой и, открыв дверь кабинета, пропустил Сондру вперед себя.
– Что на этот раз? Надеюсь, не ее прическа?
– Речь идет об ее одежде. Ей нужны новые зимние вещи, Беннон. – Сондра уловила аромат духов, оставшихся после Кит. Боже, что за отвратительный запах! – Лора из всего выросла, ты не заметил?
– Новая одежда, да? – с легкой гримасой неудовольствия переспросил Беннон. – Что ж, придется поездить с ней по магазинам.
– Позволь мне это сделать, – быстро сказала Сондра, заметив его нерешительность и стараясь не упускать случая. – Ты сам знаешь, что не терпишь заходить в магазины, да еще ждать в примерочной. А я от этого получаю истинное удовольствие. И Лора тоже. Мы отлично и с пользой проведем время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50