– осведомился он у позеленевшего от злобы гостя. – А я знал, и как! После дежурства наведаюсь, верну покров. Зачем хранить воспоминанья.
Он вышел первым, картинно перекинув через плечо зеленый бархат. Думая только об одном: «Если он меня сейчас не зарежет в спину – это будет чудо».
Следом слуга тащил корзину с провиантом.

20. Спасая своих будущих деток

– Я пришел проститься. – Карл опустил тяжелую корзину на пол темницы. Колдун закашлялся, пытаясь приподняться, но снова упал. – Значит, все кончено?
Рыцарь откупорил бутылку с магрибским. Приподнял Аскольду голову и влил немного в рот.
– Хочу устроить прощальный ужин. – Зажег несколько свечей. – Поешьте, не королевский пир, но Эльза в нашем трактире готовит… у-у-у! Ничего лучше не ел. Попробуйте. Клянусь честью, вы не раскаетесь.
Горицвет глотнул еще немного. Сегодня он выглядел особенно плохо.
– Что-нибудь произошло за эти несколько часов? Или я проспал всю ночь, в подземелье времена суток так похожи. О том, который час, я узнаю лишь по смене экзекуций.
– Сейчас ночь. И вы прекрасно ориентируетесь во времени. Жаль, честно говоря, покидать вас, но обстоятельства так складываются, что… – Он махнул рукой и принялся за курочку.
Какое-то время оба жевали.
– А по вам и не скажешь, что вы собрались умирать. Еще вина?
– Что же все-таки произошло, ваше поведение так не похоже на все, что я видел ранее. Еще чуть-чуть.
Трорнт налил.
– Судите сами. Едва я покинул эти гостеприимные стены (кстати, вы не откажетесь посмотреть), – достал листки, – явился человек, который поведал, что никакого предательства мой предок не совершал и прокляли его напрасно!
– Везет вам.
– Что вы думаете об этом?
Аскольд, напрягая зрение, прочел первый лист, Трорнт держал свечу.
– Ну что же – это правда. И человек, составляющий документ, без сомнения авторитет в своем деле.
– Слава богу. Подскажите мне еще, учитель, к какому магу следует обратиться, чтобы снять родовое проклятие?
– К какому? – Колдун испытующе посмотрел в лицо Трорнта. – Ни к какому.
– То есть как? Вы имеете в виду, что нужен истинный маг? Великий маг? Вы?
– Да. Да. И еще раз да.
– Так сделайте такую божью милость, снимите его с меня, с моих родственников, прозябающих в полном забвении, с моих будущих детей…
– Что вы говорите – у меня нет сил.
– Но вы же сказали.
– Сказал, вы, видно, забыли, где мы находимся. Вы уходите – ладно, уходите с миром.
– Но как же… быть может, вы могли бы, по крайней мере, попытаться.
– Да. Через месяц звезды займут хорошее положение.
– Ну у меня нет месяца. Меня уже сегодня пытались убить!
– А вы думаете, у меня он есть?
– Черт возьми! – Карл схватил Горицвета за плечи. – Да понимаете ли вы, что я жить хочу! Что для того, чтобы оправдаться перед советом, мне нужны развязанные руки. Можете вы раз в жизни совершить божескую милость?!
– Бог подаст.
– Но я спас от смерти вашу дочь!
– Тысяча благодарностей!
– А что, если я скажу, что люблю ее, что мы поженимся и ваши внуки унаследуют проклятие Трорнтов!
– Бедные детки.
– Черт! Что вы хотите?
– Избавить от проклятия моих будущих внучат, сняв его с вас.
– Ну?
– Через месяц и по возможности подальше отсюда.
– Вы требуете невозможного!
– То же могу сказать о вас!
– Ну у меня нет ключей!
– А у меня есть заклинания, отпирающие замки. – Он наклонился и шепнул что-то. Раздался лязг. – Ап!
– Взломщик.
– Поторопитесь, зятек. А то не дам вам благословения.
– Если меня убьют – не видать вам внуков!
– Джулия меня не разочарует, а потом есть еще сын.
– Ладно. Живо заприте обратно.
Колдун с неохотой подчинился. Карл встал и забарабанил в дверь, удары отдавались глухим эхом.
– Быстро прикиньтесь мертвым.
Лязгнул замок… В камеру просунулась голая, шарообразная голова тюремщика.
– Иди, погляди, сдох вроде. Если так, я здесь сидеть не намерен!
– Одну секундочку, господин рыцарь, надо за лекарем послать.
– Я не нанимался падаль охранять, сам с ним и сиди.
– Ну, как же, – тюремщик вошел, принюхался.
– Да он не вчера сдох. Что носом водишь? Иди, проверь. – Карл зло ударил кулаком по стене.
– Сию секундочку. – Толстяк склонился над Аскольдом, в ту же секунду Трорнт уложил его ударом кулака по темени.
– Много их еще? – Горицвет задыхался, отпихивая от себя неподвижное тело.
– Один в коридоре. Один у дверей в подземный ход, один в часовне. Вставайте.
– Не могу.
– Тьфу. – Он завернул Аскольда в зеленое бархатное покрывало и вынес из камеры. Добравшись до конца коридора, Трорнт услышал шаги стражника. Судя по звуку, они удалялись. Положив колдуна к стене, Карл выскочил, наудачу метнув нож. Караульный упал. Трорнт подскочил к телу и с предосторожностями извлек лезвие, стараясь не запачкаться. Никакого плана в его голове не было. Рыцарь всецело полагался на удачу.
Оказавшись неподалеку от двери в подземный ход, он сорвал со стены увесистый щит, красовавшийся там для услаждения взора высоких гостей, и, оглушив им охранника, вернулся за Горицветом. Коридор, как и следовало ожидать, в такое время был совершенно пуст.
– Вот как пройти мимо стражника, который находится сверху при выходе из подземелья и может в любой момент заметить тебя? – начал он размышлять вслух.
– Оставь его мне, – прошептал Аскольд Горицвет.
– Мы уже близко, – предупредил Карл.
– Держи меня перед собой, но так, чтобы я не касался ногами пола. И не дави, как гада ползучего. – Он шепнул что-то. Оба молчали. За дверью ничего не происходило. – Теперь пора.
– Что там? – в тон ему прошипел Трорнт.
– Одно из трех – либо охранник спит, либо его там не было.
– Что?
– Либо я забыл, как это делается, зятек. Кстати, вот мы и на ты.
– Помощи от вас! – Рыцарь вновь положил колдуна на плечо, обнажил меч и направился к двери. Вопреки ожиданиям охранник спал.
Вырвавшись на улицу, Трорнт снял колдуна с плеча и понес его, завернутого с ног до головы, на руках. Прохожие, принимая их за парочку, ищущую уединенного местечка, завистливо салютовали.
«Взгляни они под покрывало, всю жизнь бы икали», – подумал Карл и прибавил шага. У городских ворот он с трудом поборол искушение сесть на своего дракона, рассудив, что с такой громадиной их быстрее сцапают. Маг провалился в притворный обморок, не желая больше участвовать в похищении. Воин был вынужден углубиться в лес, со всех сторон окружающий Элос.
В нескольких милях от проезжих дорог находился бывший домик лесника. Однажды во время охоты Карл обнаружил это укромное местечко и не раз бывал здесь после. При необходимости, охотясь и рыбача, там можно было продержаться какое-то время. Ночной лес поскрипывал и шуршал, разговаривая с ветром. Время от времени то тут, то там вспархивала разбуженная птичка. Трорнт остерегался встретиться сейчас с какой-нибудь крупной зверюгой. На нее просто не было сил.
Крыша домика вся поросла мхом и травой. Издалека или сверху она походила на небольшой холмик. Карл нащупал за доской ключи и отпер дверь.
– Всё, дома. – Уложив Аскольда на кровать, Трорнт по памяти нашел свечу и зажег свет. Все было таким же, как в день ухода. Он отыскал дрова и развел огонь.
«Через месяц, если колдун не соврал, через месяц я буду свободен». Мысль о том, что Горицвет может помереть от ран, казалась ему из области бреда. Рыцарь снял с себя теплую накидку и накрыл ею колдуна.

21. Учитель и ученик

Прошло три недели, и Трорнт решил поговорить с магом о снятии проклятия. Аскольд внимательно выслушал воина. Лицо его выражало тихую радость.
– Я не могу снять проклятие, сын мой, – наконец произнес он.
– То есть как?! Вы же сказали, никто кроме вас!
– И я в том числе.
Карла затрясло.
– Значит, вы обманули меня, спасая свою шкуру?!
– Вы удивительно догадливы. – Колдун явно развлекался. – Хотя, – опередил он кулак рыцаря, – можно сказать и так: никто, в том числе и я, не может снять проклятия, – он выдержал паузу, – которого нет.
– То есть как нет?! Я вас убью!
– Нет. Значит, нет. Было, лет сто пятьдесят, но недавно его сняли.
– Как?
– Стихийно – я полагаю.
– Но я же не просил. Я просто не имел права.
– Я же сказал «стихийно». Ну, знаете, как бывает (можете конспектировать), люди строят дом и случайно отрывают чудо-корень, который немедленно все их болезни лечит. Правда, чаще наоборот – «Шкатулка Пандоры» – слышали?
– То есть вы хотите сказать, что с меня как-то сняли проклятие, а я этого даже не заметил? – Трорнт взял кружку с водой и выпил ее залпом.
– Вот это совершенно невозможно. Вы должны были ощутить силу преображения.
– Вы снова врете!
– Теперь-то зачем?
– Доказательства!
– Пожалуйста. Они, если не ошибаюсь, у вас на груди.
Карл сунул руку под рубашку и нащупал мешочек.
– Ну же, – подбадривал его Аскольд Горицвет. – По моим расчетам вы избавились от проклятия недели за две или три до нашего знакомства. Разве мало событий произошло с тех пор, о которых вы не могли даже помышлять раньше, точно родник из-под земли. – Он попытался заглянуть в руки ученика, но больные ноги не дали этого сделать. Маг со стоном повалился на кровать, и Трорнт сам вытряхнул на ладонь камни и подал их учителю.
– Ах, вот, значит, как. Что это? Нет, чем это было в тот момент для вас?
– Слезы невинной девы, из… из Богом посланного рода.
– Недурно. В детстве матушка сказки читала. Ладно. А теперь займемся реальностью. Надо нам в ближайший Храм податься. Поскольку я ходить еще не могу. Отработаю вам уж как-нибудь. Заодно и защитника найдем и поучу вас малость. А то… черт знает о чем говорите. Я с вами так отупею, чего доброго.


Часть вторая
ЭЛАТАС


Лети, стрела намерения,
Бритвой, по грани мира режь.
Свет невидимых звезд
Проникает сквозь свежую щель.
Слегка кровоточит закат.
Как за поводырем,
Я за стрелой своей
Послушно иду в горизонт.


1. Карлес

Ночь. Тишина звенит. Я прислушиваюсь – кажется, что в мире не осталось ни одного звука. В темноте поблескивает одинокое зеркало. Зеркало без отражения. Оно специально повернуто под таким углом, чтобы не испугать меня иллюзией присутствия в комнате постороннего.
С того дня, когда я в последний раз проник в мир Джулии, прошло более пяти лет. Иногда мне кажется, что никакой сестры у меня и не было. Хотя я до сих пор не разучился слышать биение ее сердца.
Иногда я вижу ее во сне, Джулия летит и летит сквозь время на золотом драконе, солнечные лучи играют на чешуйчатом теле чудовища, пляшут по рыжим, развивающимся на ветру волосам.
Однажды, разбирая домашний архив, я наткнулся на рукописи отца. Трудно сказать, сколько времени они пролежали в ящике. Помню, сестра настаивала, чтобы я отыскал эти тетради. Теперь понимаю, их прятала мама, боясь, что я тоже когда-нибудь уйду вслед за Джулией и отцом.
Первое, что бросалось в глаза, были карты городов с нанесенными на них местами врат в другие мира. Помню, первым делом я занялся изучением карты Петербурга как города, где в то время мы проживали.
Более всего в этом смысле меня заинтересовал Эрмитаж. Как место, куда проще всего попасть. Вторым по досягаемости была ротонда на Гороховой, здесь, во всяком случае, можно было бы избежать наплыва туристов. И наконец, самое запутанное, видимо не понятое до конца отцом место в районе Новой Голландии. Красный карандаш соединял неровным треугольником дворец Цесаревича, ДК «Маяк» и дом по другую сторону канала, слева от дворца (помеченный, как указывалось в тексте, масонским знаком). Но нужно ли входить в один из указанных домов или стоять где-нибудь в пределах треугольника, было непонятно.
К тому же можно было оказаться в правильном месте, и при этом не будут совпадать положение планет, мой собственный настрой или еще что-то в этом же духе.
Я твердо решил заняться историей и искусствоведением. Заявив однажды об этом дома – получил полное одобрение. Теперь я вхожу в одну подростковую краеведческую, а летом и археологическую группу. Которая сотрудничает с несколькими музеями России и Прибалтики, куда мы теперь переехали.
Только однажды я рассказал всю правду маме. Мне казалось, что это могло бы поддержать ее, но… Раньше я думал, что стоит только найти вход, и немедленно увижу голубоватые, хрустальные горы, искрящийся снег, сестру. Драконы понесут нас к одному из храмов… Теперь я знаю, что таких миров многие тысячи и один из них может отличаться от другого камушком или травинкой. Поэтому шанс попасть куда мне надо чертовски мал. Однажды, когда я в очередной раз попытался сбежать из дома, мама тяжело заболела, и мне пришлось при всех сказать, что никакой Джулии не существует. Я боялся, что мама умрет. И поэтому повторял слова отречения снова и снова. А произнесенные звуки падали липкими цементными лепешками, закрывая зеркала, залепляя замочные скважины. Они падали, погребая под собой надежды и мечты.
Вряд ли сестра захочет знаться со мною после всего этого. Но, боже мой, как тяжело оставаться здесь, зная о существовании Элатаса.
Герман готовится на следующий год пойти в школу.
Непрерывно думая о Джулии, я предложил отчиму сменить мне имя. Здесь в Прибалтике Кирилл звучит несколько искусственно. И он почему-то с радостью согласился. Я назвал себя Карлес.
Я люблю одну Джулию.
Мама сказала, что в древности людям полагалось иметь два имени, одно для всех и одно истинное. Когда ребенок заболевал, родители давали ему другое внешнее имя. Говоря вслух о том, что их сын умер, а это уже другой мальчик. Болезнь забирала себе старое имя, а ребенок оставался жить. Эдик спросил, будет ли Карлес в отличие от Кирилла улыбаться и играть в футбол. Я согласился улыбнуться, но от футбола отказался наотрез.

2. Проникновение

Тишина звенит. Ночь перед отъездом в лагерь юных краеведов. Я лежу с открытыми глазами, наблюдаю игру теней, блеск зеркала завораживает, в его таинственном свечении угадываются силуэты башен с развевающимися на ветру знаменами, плывут облака. На тяжелом, каменном балконе я различаю силуэт девушки с длинными волосами, она смотрит в небо, ожидая своего возлюбленного.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12