Тележка с контейнером катилась все быстрее, влекомая
загадочной силой. Облако пара поглотило ее, потом она снова вынырнула в
просвете. Там, где кончались рельсы, она взлетела, будто оттолкнулась от
трамплина, мелькнула серым пятном и исчезла в клубах пара.
- Вот она! - крикнул Чулков, тыча рукавицей.
На высоте метров в двадцать между рваными клочьями пара был виден
столб, бегущий вверх. Он уносил контейнер, а чуть пониже к нему
прилепилась тележка... Вот они скрылись в облаках...
Люди оторопело смотрели, задрав головы.
- Тю-тю, - сказал Чулков. - Теперь ищи добро на Луне...
Джим бормотал проклятия.
А Кравцов чувствовал страшную усталость. Каменной тяжестью налились
ноги. Скафандр весил десять тонн. В висках стучали медленные молотки.
- На сегодня хватит, - услышал он голос Морозова. - Пошли на катер.

18
- Хочешь чаю? - спросила женщина.
- Нет, - ответил Уилл.
Он лежал в своей каюте, сухие руки с набухшими венами вытянулись
поверх голубого одеяла, - руки, сжатые в кулаки. Лицо его - загорелое и
бледное одновременно, - было неподвижно, как лицо сфинкса. Нижняя челюсть,
обросшая седой щетиной, странно выпятилась.
Норма Хемптон сидела возле койки Уилла и вглядывалась в его
неподвижное лицо.
- Я бы хотела что-нибудь сделать для тебя.
- Набей мне трубку.
- Нет, Уилл, только не это. Курить нельзя.
Он промолчал.
- Теперь тебе не так больно?
- Теперь не так.
- Три года назад ты никогда не жаловался на сердце. Ты изнуряешь себя
работой. Ты забираешься в самые гиблые места. За три года ты и трех
месяцев не провел в Англии.
Уилл молчал.
- Почему ты не спросишь, как я очутилась в Японии?
- Как ты очутилась в Японии? - спросил он бесстрастно.
- О, Уилл!.. - Она прерывисто вздохнула и подалась вперед. - Не
думай, пожалуйста, что мне хорошо жилось эти три года. Он оказался... Ну,
в общем, в июне, когда освободилось место корреспондента в Токио, я
попросилась туда. Я ушла от него.
- Ты всегда уходишь, - сказал Уилл ровным голосом.
- Да. - Она невесело засмеялась. - Такая у меня манера... Но вот что
я скажу тебе, Уилл: мне очень хочется вернуться.
Он долго молчал. Потом скосил глаза, посмотрел на нее.
- Ушам не больно? - спросил он.
- Ушам?
- Да. Слишком тяжелые подвески.
Норма невольно тронула пальцами серьги - большие зеленые треугольники
с узором.
- Я узнала из газет, что ты здесь, на плоту, и поняла, что это мой
последний шанс. Я телеграфировала в редакцию и отплыла на "Фукуоке".
- Уйди, - сказал он. - Я хочу спать.
- Ты не хочешь спать. Мы уже не молоды, Уилл. - Голос женщины звучал
надтреснуто. - Я бы набивала тебе трубку и сажала розы и петунии в
цветнике перед домом. Хватит нам бродить по свету. Мы бы проводили вместе
все вечера. Все вечера, Уилл... Все оставшиеся вечера...
- Послушай, Норма...
- Да, милый.
- Говард пишет тебе?
- Редко. Когда ему нужны деньги. Он уже не очень-то нуждается в нас.
- Во мне - во всяком случае.
- Все-таки, он наш сын. И ты бы мог, Уилл...
- Нет, - сказал он. - Довольно. Довольно, черт побери.
- Хорошо. - Она провела ладонью по одеялу - погладила его ногу. - Ты
только не волнуйся. Может, налить тебе чаю?
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Уилл.
Вошел Кравцов, всклокоченный, в широко распахнутой на груди белой
тенниске и помятых брюках.
- Ну, как вы тут? - начал он с порога и осекся. - Простите, не
помешал?
- Нет. Норма, это инженер Кравцов из России. Кравцов, это Норма
Хемптон, корреспондентка.
Норма тряхнула золотистой гривой и, улыбаясь, протянула Кравцову
руку.
- Очень рада. О вас писали во всем мире, мистер Кравцов. Читатели
"Дейли телеграф" будут рады прочесть несколько слов, которые вы пожелаете
для них...
- Подожди, Норма, это потом, - сказал Уилл. - Вы давно вернулись с
плота?
- Только что. Как вы себя чувствуете?
- Врач, кажется, уложил меня надолго. Ну, рассказывайте.
Кравцов, торопясь и волнуясь, рассказал о том, как Черный столб
притянул и унес тележку с контейнером.
- Вот как! Что же это - магнитное явление или, может, гравитационное?
- Не знаю, Уилл. Странная аномалия.
- А Морозов что говорит?
- Морозов помалкивает. Сказал только, что горизонтальная сила
притяжения растет по мере приближения к столбу не прямо пропорционально, а
в возрастающей степени.
- Что же будет дальше?
- Дальше? Новые измерения. Ведь сегодня были грубые, первичные.
Теперь на плоту установят дистанционные приборы постоянного действия. Они
будут передавать все данные оттуда на "Фукуока-мару". Ну, Уилл, я рад, что
вам лучше. Пойду.
- Мистер Кравцов, - сказала Норма Хемптон. - Вы должны рассказать мне
подробнее о столбе.
Кравцов посмотрел на нее.
"Сколько ей лет? - подумал он. - Лицо молодое, и фигура... А руки -
старые. Тридцать? Пятьдесят?"
- Вы что-нибудь ели сегодня? - спросил Уилл.
- Нет.
- Вы сумасшедший. Сейчас же идите. Норма, оставь мистера Кравцова в
покое.
- В восемь часов будет пресс-конференция, миссис Хемптон, - сказал
Кравцов.
- Почему в восемь? Назначена на шесть.
- Перенесли на восемь.
Кравцов кивнул и пошел к двери. Он распахнул дверь и столкнулся с
Али-Овсадом.
- Осторожно, эй! - сказал старый мастер; он держал в руках заварной
чайник в розовых цветочках. - Я так и знал, что ты здесь. Иди, кушай, -
проговорил он строго. - Голодный ходишь-бродишь, совсем кушать забыл.
- Иду, иду. - Кравцов, улыбаясь, зашагал по коридору. От голода его
слегка поташнивало.
Али-Овсад вошел в каюту Уилла, искоса глянул на Норму, поставил
чайник на стол.
- Пей чай, инглиз, - сказал он. - Я сам заварил, хороший чай,
азербайджанский. Такого нигде нет.

19
Косматая шапка туч накрыла океан. Свежел ветер, сгущалась вечерняя
синь. На "Фукуока-мару" зажглись якорные огни. Покачивало.
У входа в салон, в котором должна была состояться пресс-конференция,
Кравцова придержал за локоть румяный молодой человек.
- Товарищ Кравцов, - сказал он, дружелюбно глядя серыми улыбчивыми
глазами. - Неуловимый товарищ Кравцов, разрешите представиться:
Оловянников, спецкор "Известий".
- Очень рад. - Кравцов пожал ему руку.
- Вчера не хотел беспокоить, а сегодня утром пытался поймать вас за
фалды, но вы бежали со страшной силой. Будучи вежливым человеком, вы мне
кинули английское извинение...
- Это были вы? - Кравцов усмехнулся. - Извините, товарищ Оловянников.
На сей раз - по-русски.
- Охотно, Александр Витальевич. Возможно, вам небезынтересно будет
узнать, что перед отлетом из Москвы я звонил вашей жене...
- Вы звонили Марине?!
- Я звонил Марине и заключил из ее слов, что она прекрасно к вам
относится.
- Что еще она говорила? - вскричал Кравцов, проникаясь горячей
симпатией к улыбчивому спецкору.
- Говорила, что очень вас ждет. Что дома все в порядке, что ваш Вовка
- разбойник и все больше напоминает характером своего папку...
Кравцов засмеялся и принялся трясти руку Оловянникова.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Лев Григорьевич. Если хотите, можно без отчества. Мама ваша
здорова, она тоже просила передать привет и что ждет. С Вовкой поговорить
не удалось - он спал младенческим сном. Марина просила захватить для вас
журналы на испанском, но я, к сожалению, спешил в аэропорт...
- Большущее вам спасибо. Лев Григорьевич!
- Не за что.
Они вошли в салон и сели рядом на диванчике возле стены.
В ожидании начала мировая пресса шумно переговаривалась, курила,
смеялась. Норма Хемптон загнала в угол Штамма и, потрясая львиной гривой и
блокнотом, извлекала из австрийца какие-то сведения. Али-Овсад,
принарядившийся, в синем костюме с орденами, подошел к Кравцову и сел
рядом, заставив потесниться его соседей. Кравцов познакомил его с
Оловянниковым, и Али-Овсад сразу начал рассказывать спецкору о своих
давних и сложных отношениях с прессой.
- Про меня очень много писали, - степенно текла его речь. - Всегда
писали: мастер Али-Овсад стоит на буровой вышке. Я читал, думал: разве
Али-Овсад всегда стоит на буровой вышке? У Али-Овсада семья есть, брат
есть - агроном, виноград очень хорошо знает, сыновья есть. Почему надо
всегда писать, что мастер Али-Овсад стоит на буровой-муровой?
- Вы правы, Али-Овсад, - посмеиваясь, сказал Оловянников. - Узнаю
нашу газетную братию. Мастера превращать человека в памятник...
- Ай, молодец, правильно сказал! - Али-Овсад поднял узловатый палец.
- Человека - в памятник. Зачем такие слова писать? Других слов - нету?
- Есть, Али-Овсад. Это самое трудное - найти другие, настоящие слова.
В спешке не всегда удается...
- А ты не спеши. Если каждый будет свою работу спешить - работа
плакать будет.
В салон вошли Токунага, Морозов, Брамулья и два незнакомых Кравцову
человека. Они прошли за председательский стол, сели. Разговоры в салоне
стихли.
Поднялся Токунага. Замигали вспышки "блицев". В притихшем салоне
раздался высокий голос японца:
- Господа журналисты, от имени президиума МГГ я имею честь открыть
пресс-конференцию. Оговорюсь сразу, что пока мы можем сообщить вам только
самые первоначальные сведения и некоторые предположения, которые, - я
подчеркиваю это, господа, - ни в какой мере не претендуют на абсолютную
истинность и нуждаются в многократной проверке.
Два переводчика переводили гладкую, несколько церемонную речь японца
на русский и английский языки.
- Итак, что произошло? - продолжал Токунага. - Шесть лет назад на
глубине сорока двух километров от уровня океана было приостановлено
бурение сверхглубокой скважины. Долото перестало дробить породу, а подъем
труб оказался невозможным по необъяснимой причине. Вы помните, господа,
споры и гипотезы того времени? Мы тогда установили международный график
дежурств у скважины - и не напрасно. Теперь, на шестом году, произошло
новое, более серьезное событие. Предварительно напомню, что скважина
бурилась в дне глубоководного желоба - там, где, по нашим расчетам,
толщина земной коры значительно меньше. Вышла ли скважина в глубинную
трещину, растревожило ли плазменное бурение нижележащие слои - неизвестно.
Можно предположить, что Черный столб - это вещество глубочайших недр,
находившееся в пластичном состоянии под действием огромного давления; оно
нашло где-то слабое место и поднялось вверх, ближе к границам коры.
Встретив на своем пути скважину, оно начало медленно, а потом быстрее и
быстрее подниматься наружу. Кто-то довольно удачно сравнил это с
выдавливанием зубной пасты из тюбика. Вещество, как вы знаете, выдавило из
скважины колонну труб и, значительно расширив скважину, продолжает столбом
подниматься вверх, несколько отклоняясь к западу. Химический состав и
физическая структура столба пока неизвестны. Видите ли, господа, многие
ученые считают, что таблица Менделеева верна только для обычных давлений и
температур. А на больших глубинах, где действуют чудовищные давления и
высочайшие температуры, строение электронных оболочек атомов изменяется: в
них как бы вдавливаются орбиты электронов. А еще глубже электронные
оболочки атомов смешиваются. Там все элементы приобретают совершенно новые
свойства. Там нет железа, нет фосфора, нет урана, нет йода, нет никаких
элементов, а только некое универсальное вещество металлического характера.
Так мы полагаем. Вы, вероятно, знаете, что храбрая попытка получить
образец вещества столба, к сожалению, не удалась. Бесспорно одно: это
вещество обладает особыми свойствами...

20
Было уже за полночь, когда Кравцов вышел из прокуренного салона.
Болела голова, поламывало спину. Зайти бы к врачу, какую-нибудь таблетку
проглотить. Да разве разыщешь в этом плавучем городе санчасть?..
Али-Овсад и Оловянников потерялись где-то в толпе корреспондентов,
ринувшихся после окончания пресс-конференции к радиорубке.
Кравцов не совсем представлял себе, в каком коридоре находится его
каюта. Он спустился по первому попавшемуся трапу. Опять пустой коридор,
устланный джутовой дорожкой. Двери, двери. А номера кают - четные. Надо
перейти на другой борт. Вообще надо разобраться на "Фукуока-мару", где
что. Кажется, не день и не два придется здесь прожить.
Еле передвигая ноги от усталости, он брел по коридору, и в голове
вертелся навязчивый мотивчик: "Позарастали стежки-дорожки... где проходили
милого ножки..."
Где-то впереди прозвучал обрывок разговора по-английски, раздался
взрыв смеха. Потом послышались меланхолические звуки банджо. Распахнулась
дверь одной из кают, в коридор вышли коренастый техасец (его голова была
повязана пестрой косынкой) и еще двое - монтажники из бригады Паркинсона.
Они были сильно навеселе.
- А, инженер! - воскликнул малый в косынке. - Ну что вы там
навыдумывали с учеными джентльменами?
- Пока ничего не придумали, - устало ответил Кравцов.
- Выходит, зря денежки вам платят!
Кравцов посмотрел на красное, возбужденное лицо техасца и молча
двинулся дальше, но тут один из монтажников остановил его.
- Минуточку, сэр. Вот Флетчер, - он мотнул головой на техасца, -
интересуется, не упадет ли этот проклятый столб на Америку. У него, сэр,
полно родственников в Америке, и он беспокоится...
- Пусть он напишет им, чтобы они поставили над домами подпорки, -
сказал Кравцов.
Монтажники покатились со смеху. Из соседней каюты выглянул Джим
Паркинсон со своим банджо. Он кивнул Кравцову и сказал:
- Иди-ка спать, Флетчер.
- Я бы пошел, - ухмыльнулся техасец, - да вот беда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15