— Кроме того, у нас есть свидетель, который видел вас в Саду пруда сразу после убийства.
— Да... я там был, — машинально согласился Исидзё, явно думая о чем-то своем.
— Убийца! — взвизгнул Янагисава. — Мятежник!
Глаза Исидзё остекленели.
— Коноэ... Милостивые боги... Я должен был догадаться... — прошептал он и рухнул без чувств.
Янагисава нагнулся и ударил Правого министра ладонью по щеке:
— Очнитесь!
Исидзё не отреагировал.
Янагисава посмотрел на Сано:
— Ну, что вы теперь предложите?
* * *
Несколько часов прошло как в тумане. К полудню войска и полиция, прочесав город и не найдя императора, заняли круговую оборону; у ворот Большого укрепления выстроились пушки; самураи Мияко и окрестностей подверглись поголовной мобилизации; на сторожевых башнях замка Нидзё разместились охранники.
Сано и Янагисава спустились в столовую перекусить.
— Возможно, у нас есть средство обнаружить императора и предотвратить мятеж, — сказал Сано, беря палочками лапшу.
Янагисава отпил чая.
— Вы имеете в виду таинственные монеты? Сомневаюсь, что они могут помочь в решении проблемы.
Сано проглотил лапшу.
— Я говорю не о монетах, хотя они имеют отношение к местному разбойничьему клану Дазай. Я подумал о бумагах, которые вы забрали из покоев Левого министра Коноэ.
— Я изучил их. Не помню, чтобы видел хоть что-то, относящееся к удару по Мияко.
— Просмотрю-ка их теперь я.
Янагисава пожал плечами:
— Да пожалуйста!
* * *
Сано подъехал к Особняку Нидзё. Рэйко выбежала навстречу; лицо пылало от возбуждения.
— Город заполонили войска, — затараторила она, не дожидаясь, когда Сано слезет с коня. — Все самураи, проживавшие в гостинице, по приказу сёсидая отправились на сборные пункты. Неужели началось?
— Да. — Сано спешился и сообщил жене о пропаже императора и его послании. — К сожалению, мы не знаем, когда и где мятежники ударят.
— Что ты собираешься делать?
«Не было бы счастья, да несчастье помогло», — мельком подумал Сано, обрадовавшись, что отчуждение жены сняло как рукой.
— Нужно внимательно пересмотреть бумаги Коноэ. — Он передал поводья конюху и, обняв за плечи, повел жену в гостиницу.
Рэйко рассортировала содержимое ящиков; пол был усеян аккуратными стопками.
— Вот календари Левого министра с перечислением деловых встреч, церемоний и праздников. Тут финансовые отчеты. Там проекты императорских эдиктов. Слева письма из бакуфу и прочие официальные документы. Справа меню приемов. Посередине личные дневники. Кроме перипетий соперничества с Правым министром Исидзё, оскорблений в адрес госпожи Дзёкио и жалоб на плохое поведение императора Томохито, в них ничего нет. Судя по записям, он сам готов был их убить.
— Забудем пока про убийство, — сказал Сано. — Канцлер Янагисава и я почти уверены, что Каноэ пал жертвой Исидзё. — Правый министр признал, что находился в то время в Саду пруда.
— Значит, Кодзэри сказала правду. — Рэйко упала на колени; глаза расширились, дыхание стало прерывистым.
— Что с тобой? — Встревоженный Сано опустился рядом с женой.
Рэйко припала к нему и забормотала:
— Прошлой ночью Кодзэри сказала, что пыталась соблазнить тебя, но ты не поддался из-за любви ко мне. Она и на мне испробовала свои чары. Пожалуйста, прости меня за то, что я сомневалась в тебе! Я чуть не умерла от стыда.
Сано с блаженной улыбкой крепко обнял Рэйко и прошептал:
— Теперь все хорошо.
Рэйко высвободилась из объятий:
— Довольно. — Голос прозвучал резко, но лицо сияло от счастья. — Займемся делом. Что будем искать?
— Любые намеки на заговор.
Они углубились в работу.
Спустя некоторое время Сано разочарованно сказал:
— Я не нахожу ничего полезного. Может быть, информация зашифрована.
Рэйко отложила в сторону свиток:
— Если и так, то я не вижу никаких следов шифра. Все слова и фразы совершенно ясны. Никакой двусмысленности.
— Двусмысленности, — повторил Сано. Где-то он недавно читал что-то подобное. Иероглифы говорили одно, а он понимал совсем другое.
Рэйко развернула новый свиток:
— Взять хотя бы это письмо...
— Стоп!
Рэйко вздрогнула:
— Ты чего?
Сано вскочил и ринулся в кабинет. Возвратился он с листом бумаги.
— Вот! Это последнее письмо Коноэ. Он сочинил его за семь дней до гибели. Слушай: «Скоро силы обороны и страсти столкнутся на священных высотах, где пики пронзают небо, где ветер шевелит перья и где истекает чистая влага».
— Обыкновенный любовный бред, он ее хочет, а она его нет, — усмехнулась Рэйко.
— Именно это мне сначала и пришло в голову. А что, если он описывал другой вид борьбы, на реальной местности? «Силы обороны и страсти» могут означать армию сёгуна и мятежников, стремящихся овладеть Японией. — Сано ощутил прилив вдохновения. — Разве ты не говорила, что Коноэ пригласил Кодзэри во дворец, чтобы отметить «некое событие»?
Рэйко кивнула; в глазах загорелось понимание.
— Он пригласил ее через шесть дней после того, как написал письмо, и за день до своей смерти. Возможно, он намекал, что раскрыл антиправительственный заговор...
— И выяснил, откуда мятежники собираются нанести удар. Он намеревался информировать бакуфу, чтобы армия...
— Упредила удар по Мияко. Он рассчитывал, что бакуфу...
— В награду закроет храм Кодай, и таким образом Кодзэри поневоле вернется к нему, — торжественно закончила Рэйко.
Они удовлетворенно рассмеялись.
— Теперь надо попробовать угадать, где расположены «священные высоты», — сказал Сано.
— Наверное, это горы, — предположила Рэйко. — Но какие? В районе Мияко полно гор.
— Высоты бывают и духовные. Здесь же сказано — «священные».
— А шевелящиеся перья и чистая влага? — Рэйко покачала головой. — Не представляю, что Коноэ имел в виду.
— Насчет перьев и влаги я что-то читал в книгах о Мияко. — Сано напрягал мозг, но не смог уловить воспоминание. — Нужно порасспросить местных жителей.
Он бросился за порог и увидел хозяйку гостиницы. Она стояла на коленях, приложив ухо к стене.
— Здравствуйте! — гаркнул Сано.
Хозяйка от испуга села на пятки.
— Здравствуйте, господин.
— Зайдите, пожалуйста. — Сано схватил ее за руку и притащил в номер. — Послушайте. — Он прочел пассаж из письма. — Это вам о чем-нибудь говорит?
Женщина, сообразив, что ее не будут ругать за чрезмерное любопытство, разулыбалась:
— О, конечно! Речь идет о храме Киёмицу. Очень красивое место. Вы обязательно должны побывать там.
— Всенепременно! — Сано выпроводил хозяйку в коридор и погрозил пальцем. — Большое спасибо за помощь.
Хозяйка поспешно ретировалась.
Теперь и Сано вспомнил храм, расположенный на возвышенности и служивший в течение нескольких веков опорной базой для всякого рода мятежников. Он обменялся с Рэйко радостными улыбками.
33
Душам мертвых пришло время покинуть мир живых. По мере того как бледно-розовый закат приобретал фиолетово-пурпурный оттенок, горожане, не подлежащие призыву, перемешались на берег Камо. Они спускали на воду соломенные лодочки, в которых лежали фонарики, чтобы освещать духам путь в небытие, еда, благовония и бумажки с молитвами. Река превращалась в нескончаемый поток огней. На склонах гор пылали огромные костры в виде иероглифов, обозначающих добрые напутствия.
Две тысячи воинов сёгуна медленно двигались по улицам Мияко на юго-восток.
— Дорогу! — кричали знаменосцы впереди процессии. — Мятеж! Расходитесь по домам!
Сано в полном боевом облачении ехал позади войска вместе с командирами.
— Нынешняя ночь очень удобна для захвата города. Мятежники наверняка считают, что все боеспособное население занято ритуалами Обона, — заметил он.
— Думаю, так и было бы, не найди мы письмо императора, — отозвался Марумэ.
— Да, — согласился Фукида, — письмо изменило все. Армия перешла через мост Годзё.
Сано все происходящее казалось ожившим кошмаром. Он ехал на гражданскую войну; сердце под металлическим нагрудником стучало как боевой барабан. Придется ли исполнить последнее предназначение самурая — отдать жизнь в бою за своего господина? Сано мысленно помолился, чтобы они с Рэйко снова встретились. Жена находилась в гостинице под защитой телохранителей. Она пообещала не лезть в битву, если война докатится до города. Сано надеялся, что жена сдержит слово.
К нему подъехал на черном коне Янагисава. На канцлере были доспехи, покрытые красным лаком, и шлем с золотыми рогами. Это он, бросив весь свой талант организатора на спасение режима, собрал за невероятно короткое время лучших бойцов и двинул в поход на мятежников.
Сано полностью подчинился Янагисаве. Точнее, воин в душе Сано согласился беспрекословно слушаться человека, окруженного аурой великих воителей вроде Иэясу Токугавы и Хидэёси Тоётоми.
— Вы поняли приказ? — спросил Янагисава. Во взгляде, который он бросил на Сано, Марумэ и Фукиду, не было враждебности, в нем читались более значительные заботы, чем личные переживания.
— Да, досточтимый канцлер. Мы втроем находим императора и берем его в плен живым, — сказал Сано.
— Хорошо. Я надеюсь на вас. — Янагисава поехал к другим командирам.
Сано ощутил прилив вдохновения. «Все сегодня готовы драться за Янагисаву», — подумал он.
Армия начала подниматься по узкой улице. Впереди возвышались ворота храма Киёмицу. Квадратная арка и треугольная крыша яркими пятнами выделялись на фоне лесистого холма. Небо было цвета свежей крови.
По рядам воинов пробежал шепот:
— Внимание!
Из-за ворот послышался грохот копыт, взвилось зарево факелов. Армия мятежников двинулась на выход. Сано охватил боевой азарт.
Канцлер Янагисава крикнул:
— Оцепить храм!
Часть воинов кинулась врассыпную. Ворота распахнулись. На открытую площадку перед ними высыпали мятежники. Малочисленные самураи были в дорогих доспехах, а простолюдины, составляющие большинство, — в отрепьях. Бандиты прикрывали голые татуированные тела кожаными куртками и холщовыми штанами. Бритоголовые монахи маячили оранжевыми хитонами и белыми капюшонами. Знаменосцы вздымали флаги с императорскими золотыми хризантемами; пехотинцы держали луки, ружья и копья; всадники сжимали в руках мечи и пики. При виде армии Янагисавы мятежники остолбенели: они никак не ожидали столь быстрого отпора.
— Вы в ловушке! — крикнул канцлер из-за спины воинов. — Сдавайтесь!
Первым очнулся командир мятежников — конный самурай в полном боевом облачении, он дерзко крикнул в ответ:
— Стойте и бейтесь!
Лучники и аркебузеры обеих армий одновременно упали на одно колено и прицелились. Над открытой площадкой взлетела стая стрел. Ночную тишину разорвали ружейные залпы. В облаках пороховой гари и дыма рухнули мертвые и застонали раненые. Трубы из раковин и боевые барабаны дали сигнал к атаке. Битва началась. Водоворот секущих клинков и вздыбленных лошадей затопил площадку. Пробиваясь через сутолоку боя, Сано чувствовал, как стрелы ударяют в его броню. Какой-то мятежный самурай на всем скаку замахнулся на него мечом. Сано быстрым движением рубанул его по шее. Лошадь мятежника поскакала прочь, унося бездыханное тело. Восторг разрушения ужасал и возбуждал Сано до самой глубины самурайской души.
— Не отставайте! — крикнул он Марумэ и Фукиде. — Ищите императора!
Они отбивались от нападавших, их кони топтали тела упавших. Повсюду валялись факелы, поэтому Сано мог внимательно рассматривать противников. Императора среди них не было. Сано предположил, что мятежники запретили Томохито участвовать в сражении. Император как ключ к власти был нужен им целым и невредимым.
— Он, наверное, в храме, — сказал Сано, обогнул вместе с детективами площадку и поскакал вверх по лестнице. Позади грянул ружейный залп. Пули, сильно тряхнув Сано, срикошетили от доспехов. Марумэ ударил пикой преградившего путь мечника. Но другой мятежник стащил детектива с коня. Пока они боролись, пуля ударила в коня Фукиды. Конь заржал и покатился вниз по ступеням. Фукида выпрыгнул из седла, но запутался руками в поводьях. Сано соскочил с коня и помог Фукиде освободиться. Сражаясь, они добрались до пролета лестницы, тут к ним присоединился Марумэ, и все трое бросились в ворота.
Территория храма, построенного на террасах, высеченных в крутом склоне, была окутана тьмой, которая, правда, рассеивалась на дорожках благодаря каменным светильникам. Грохот ружей и звон клинков стали глуше. Сано с детективами торопливо миновали пагоду и пересекли внутренние ворота. Остановившись, чтобы перевести дух, сёсакан заметил слева группу приземистых строений. Там явно никого не было. Осторожно ступая, Сано повел группу мимо журчащего фонтана через очередные ворота к крытой галерее. Выйдя из нее, они увидели Главный павильон.
Здание напоминало огромный нарост на холме; массивные квадратные колонны подпирали остроконечные крыши над верандами. Окна светились только на южной стороне павильона. Сыщики тихо двинулись на свет. Голоса, донесшиеся с веранды, нависавшей над ущельем Кинюн-Кё, заставили их замереть.
— Я хочу участвовать в сражении! Почему я должен сидеть здесь? — возмущался император Томохито.
— Потому что вас могут убить, — урезонивал его суровый мужской голос. — Мы защищаем вас.
Послышалась возня, затем раздался гневный возглас Томохито:
— Пустите меня! Я император. Вы должны мне подчиняться!
— Если хотите править Японией, то будете подчиняться нам, — вступил новый голос.
Сано выглянул из-за угла. Светильники освещали веранду, словно сцену. Два человека в кожаных куртках стояли спиной к Сано. В просвете между ними Сано заметил Томохито в старомодных императорских доспехах; на поясе у него висел длинный меч.
— Я впервые за стенами дворца, — капризно произнес Томохито. — Я надеялся увидеть мир, а вижу только этот дурацкий храм. Вы даже не позволили мне раздвинуть шторки на окнах паланкина по дороге сюда. — В голосе зазвенели слезы. — А теперь вдобавок я пропускаю сражение, о котором так долго мечтал!
Император шмыгнул в просвет между кожаными куртками, но те вовремя сдвинулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37