Внезапно пальцы ткнулись в холодный металл, и фонарик отлетел еще дальше во тьму. Я зашарил, отыскивая его, и в этот момент уши резанул вопль Патриции Мур: страх за мужа, ужас при виде любимого лица слились в горестный крик, эхом отдавшийся в туннеле.
Наконец пальцы сомкнулись на фонарике. Патриция уже мчалась в мою сторону скачками, на руках и коленях, рыча, словно волк. Я прикрыл глаза рукой, направил фонарик в сторону Патриции и включил его на полную мощность. Дикие завывания смолкли, в туннель хлынул свет, настолько яркий, что даже перед закрытыми глазами заполыхали розовые от крови вены век.
Спустя мгновение я выключил фонарик и открыл глаза. На фоне льющегося из шахты солнечного света в центре туннеля припала к земле Патриция Мур, положив голову в усыпанную перьями пыль, без движения, точно в параличе от бесчисленных кровоизлияний в свои зрительные нервы.
Я переключил фонарик на слабый режим и на расстоянии всего нескольких ярдов дальше по туннелю нашел свой вещмешок. Достал запасной инжектор, зарядил его, преисполнившись благодарности за всю ту муштру, которой нас донимали на занятиях курса охоты, и повернулся лицом к Патриции. Она по-прежнему не двигалась. Возможно, отчаялась, решив, что муж мертв, или ей просто стало слишком трудно продолжать вести борьбу в мире, составной частью которого было мое исполнение «Ковбойского кадиллака». Как бы то ни было, она оставалась неподвижна, пока я медленно приближался к ней по усыпанному перьями полу.
Я протянул руку и вонзил иглу в ее плечо. Она вздрогнула, услышав шипение инжектора, вскинула голову и принюхалась.
— Ты один из парней Морганы? — спросила она.
Я удивленно замигал. Перед глазами все еще плясали яркие полоски и пятнышки, но выражение ее лица показалось мне задумчивым, почти исполненным простого любопытства. Голос, как у Сары, был сухой и хриплый, но вопрос прозвучал так разумно, так по-человечески.
— Да, — ответил я.
— Ты нормальный?
— Ну… наверное.
Она медленно кивнула.
— Ох, а я подумала, ты свихнулся, как Джозеф. — Лекарство начинало действовать, глаза у нее закрывались. — Она говорит, это происходит быстро…
— Что?
Патриция открыла рот, но, не издав больше ни звука, бесформенной грудой рухнула на пол.
Может, мне следовало подняться на поверхность, чтобы отдохнуть, перезарядить инжекторы и рассказать о своих открытиях в области новых трюков паразита. Может, мне следовало на месте дождаться транспортировочной бригады, вызвав их по сотовому телефону.
Оба моих пленника были не похожи на инфернов — Джозеф смотрел на оранжевый свет предвечернего солнца, как будто тот не беспокоил его, Патриция, едва идентифицировав мой запах, заговорила так понятно, так разумно. «Ты нормальный?» — спросила она. Да, все правильно. Я не из тех, кто живет в туннеле.
Однако это напомнило мне изменения, происшедшие с Сарой после того, как я загнал ее в угол, — как она просила показать ей Элвиса и без ужаса смотрела мне в глаза. Может, нужно рассказать обо всем как можно быстрее. Может, нужно хорошенько подумать о том, что же именно происходит быстро.
Но я не стал дожидаться, считая, что должен поймать кота-инферна. Сковав наручниками Патрицию Мур, я вызвал транспортировочную бригаду и сообщил им точные GPS-координаты пленников. Чтобы забрать инфернов, им даже не придется беспокоить Мэнни и жильцов дома. Они могут просто надеть форму служащих компании коммунального энергоснабжения, соорудить на пешеходной дорожке около реки Гудзон фальшивую стройплощадку и разрезать металлическую решетку в конце вентиляционного туннеля.
Я тоже был им не нужен и, имея на руках приказ о необходимости срочных действий, подписанный самим Мэром, счел разумным пройти по туннелю в другом направлении: вниз по склону, с дующим в спину устойчивым потоком ветра, туда, откуда доносился грохот огромных вытяжных вентиляторов.
Снова оказавшись под плавательным бассейном, я прислушался к звукам, доносившимся сверху по осыпающемуся водостоку. Ничего нового — по-прежнему несколько дюжин крыс скандалили и бегали среди перьев. «Семья» не вернулась, и к оставленному мной кошачьему корму никто не прикоснулся.
Интересно, как далеко по туннелю распространяется его запах и подтолкнет ли он кота-инферна к тому, чтобы обнаружить себя? С ветром, дующим мне в спину, я вряд ли мог рассчитывать застать его врасплох. Я держал фонарик включенным, не желая, чтобы на меня снова прыгнули в темноте.
Потом по туннелю поплыл новый звук, прорвавшись сквозь писк сверху, — низкий вой. Кот почувствовал мой запах и понял, что я приближаюсь. Интересно, спрашивал я себя, понимает ли он также, что двое его любимцев-инфернов выведены из игры? Интересно, насколько он умен? Судя по громкому эху кошачьего завывания, впереди должно было находиться большое открытое пространство. Давление ветра на спину усилилось, и пульсирующий ритм вытяжных вентиляторов стал более отчетливым.
Потом я ощутил что-то… дрожь земли. В отличие от шума вентиляторов, она устойчиво нарастала, и в конце концов вибрацию стен туннеля стало возможно увидеть невооруженным глазом. Я опустился на колени, внезапно почувствовав себя в узком туннеле, точно в ловушке. Борясь с паникой, я вглядывался во тьму, поворачивая голову то так, то эдак и стараясь разглядеть то, что приближалось.
Потом грохот достиг наивысшей точки и начал стихать, удаляясь, словно… звук мчащегося мимо поезда. Чип оказался прав. Поблизости проходил туннель подземки, и сейчас как раз начинался час пик. Дрожь земли объяснялась вовсе не яростью какого-то неведомого создания глубин, просто жители Нью-Джерси набились в вагоны и теперь ехали домой. Я встал, чувствуя себя полным идиотом.
Однако сотрясение земли привело к тому, что расшевеленные им клубы пыли сейчас висели в воздухе. И они были освещены. Выключив фонарик, я увидел просочившиеся в туннель лучи света. Они пульсировали, становясь то ярче, то темнее, — по-видимому, я находился совсем недалеко от вытяжных вентиляторов.
Туннель заканчивался чуть дальше, и, выйдя из него, я оказался в огромной пещере — настоящем царстве машин. Жужжащие турбины наполняли воздух запахом смазочного масла и электричества, над головой с равномерной скоростью вращались два огромных вентилятора с лопастями восемь футов в поперечнике — та самая вентиляционная система, о которой говорил Чип.
Между вращающимися лопастями проглядывало темно-голубое небо раннего вечера. В те дни, когда я искал дом Морганы, мне часто приходилось видеть это здание — впечатляющую кирпичную колонну без окон, высотой в десять этажей, — похожее на тюрьму, возведенную на самом краю реки. Внутри оно выглядело так же безрадостно, со всеми механизмами, на скорую руку выкрашенными серой краской и усыпанными птичьим пометом. Скудный солнечный свет пульсировал в такт вращению лопастей, устойчиво засасывающих воздух и выбрасывающих его вверх вместе с пылью и перьями.
Нервничая, я обыскивал взглядом огромное пространство — мой слух инферна был сейчас бесполезен. Однако во всей этой путанице эксплуатационного оборудования, мусора и пустых кофейных чашек ничего неожиданного не наблюдалось. Кем бы ни был мой кот — результатом мутаций или носителем давнишнего штамма болезни, — его «домашние» инферны не охотились на рабочих, обслуживающих эти вентиляторы. Однако куда он девался? Последний раз вой наверняка доносился отсюда, но двери на пешеходную эстакаду и мол оказались заперты. Единственный доступный путь наружу, который я видел, представлял собой металлическую лестницу, уводящую еще дальше вниз. Я постучал фонариком по перилам, послав в глубину клацающий звук удара металла о металл. Спустя несколько секунд кот-инферн испустил долгий вой. Эта тварь заманивала меня вниз.
— Иду, — пробормотал я, включая фонарик.
Внизу был мир труб, воздушных шахт и холодной воды, просачивающейся сквозь сковывающий реку бетон, оставляя на нем темные потеки. Лестница уходила вниз и в сторону от реки. В конце концов соленый запах Гудзона остался позади; стены здесь были из гранитной подстилающей породы. Сейчас я оказался под туннелем подземки, в зоне обслуживания с ее путаницей кабелей и шахт. У Чипа в офисе имеется фотография огромной машины, которая просверливала этот туннель: парасиловой бур, медленно ползущий сквозь землю, — источник всех его ночных кошмаров.
Мой фонарик осветил табличку, висящую на цепях, натянутых поперек лестницы.

ОПАСНО
Запретная зона

Как будто почувствовав мои колебания, кот снова взвыл; крик поднимался откуда-то снизу, словно призрак.
Я остановился и принюхался, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Сквозь запах влаги, машинного масла и крысиного помета пробивался другой; — мощный, странный и незнакомый; он, словно тяжелая рука, давил мне на грудь. Это не был запах инфернов или глубокого подземелья.
Это был тот же мерзкий запах, который я почувствовал вчера. Запах смерти. В глубинах моей генетической памяти замигали огни и зазвучали сигналы тревоги.
Я нервно сглотнул и поднырнул под цепи, зацепившись вещмешком за ржавые звенья, которые зловеще заскрипели. Далеко вниз уходили покрытые влажными трещинами гранитные стены. Казалось, тьма поглощает свет фонарика и создает долгий эффект эха моих шагов. Больше мне не попадались кофейные чашки — если тут когда-то и был мусор, он давно сгнил и время сгладило все следы. Припомнились слова Чипа о том, что рабочие подземки сюда больше не заглядывают, и я вполне понимал их. Или, по крайней мере, чувствовал, что именно их путало: мерзкий запах, вызывающий ощущение чьего-то холодного присутствия.
В конце концов лестница закончилась разломом скальной породы; щель была достаточно велика, чтобы пройти сквозь нее. Я так и сделал. Усеянный вкраплениями слюды гранит засверкал в свете фонарика, отбрасывающего причудливые, зазубренные тени.
Так глубоко я еще ни разу в жизни не забирался. Стояла невероятная тишина, и я услышал «семью» прежде, чем увидел их. Они жались вместе в каменной ложбине — несколько тысяч крыс и кот-инферн. Свет фонарика не пугал их — мириады глаз были прикованы ко мне. Кот мигнул и зевнул, его глаза отсвечивали красным.
«Красным?» — удивился я. Странно. Обычно у котов глаза голубые, зеленые или желтые.
— Что с тобой не так, а? — спросил я.
Он, естественно, промолчал, глядя на меня.
Его по- прежнему окружала свита из больших жирных крыс — массивные, бледные тела; в жизни не видел на поверхности таких крупных грызунов. Все крысы были цвета засохшей жвачки, с розовыми глазами. Поколения безвылазной жизни в темноте превратили их почти в альбиносов.
Я достал из вещмешка видеокамеру, доктор Крыса будет счастлива получить изображение этих подземных жителей в их естественной среде обитания. В тишине послышался слабый, еле различимый звук.
Сначала я подумал, что это снова идет поезд подземки. Однако устойчивого нарастания шума не было. Он то усиливался, то затихал, но гораздо медленнее, чем в случае с вентиляторами. Я почувствовал, как волоски у меня на руках движутся туда и обратно; значит, воздух в пещере пришел в движение, как если бы медленно заработали гигантские кузнечные мехи.
Что- то внизу дышало. Что-то огромное.
— Нет… — прошептал я.
В ответ пещеру затопил принесенный зловонным ветром ужасающий звук, похожий на стон колоссального зверя. Такой низкий, что я скорее почувствовал, чем услышал его, типа гудения линий электропередачи, которое иногда воспринимают мои обостренные чувства инферна. Каждый нерв в теле вопил, требуя, чтобы я немедленно убирался отсюда. Такой паники я не испытывал ни разу с тех пор, как стал охотником. Звук затих, хотя воздух все еще колыхался.
Кот- инферн удовлетворенно подмигнул мне. Хорошо. Сейчас я уйду, но… прихвачу с собой кота. Я отбросил вещмешок. Если все получится, придется удирать быстро, не отягощая себя ненужными вещами.
Я достал вторую банку с тунцом и натянул перчатки. Делать коту инъекцию не имело смысла — для него это слишком большая доза.
Почувствовав запах кошачьего корма, «семья» зашевелилась. Я замер в ожидании, давая и коту возможность учуять запах.
Почти по- человечески умное выражение его морды начало стираться, сменяясь тем тупым, которое возникает на физиономии Корнелиуса, когда приходит время кормежки: чисто животное желание. По крайней мере, этот зверь не какой-то там дьявольский гений; просто кот, к тому же больной.
— Иди сюда, котик, — сказал я.
Он сделал несколько шагов по направлению ко мне и снова сел.
— Тебе ведь хочется, правда? — забормотал я специальным «кошачьим» голосом и замахал рукой, отгоняя к нему запах.
Зловоние твари, что пряталась внизу, стало ощущаться сильнее, и я почувствовал, как по лбу сбежала струйка пота. Кот снова поднялся и двинулся вперед, осторожно пробираясь между крысами, словно человек между спящими людьми. Они почти никак не реагировали, когда он проходил мимо. И потом он снова остановился, на расстоянии всего нескольких футов.
— Хочешь ням-ням? — Я подвинул банку чуть ближе к нему.
Кот- инферн вскинул голову, но в остальном остался недвижим. Тогда я вспомнил о «духах Кэла», которые доктор Крыса дала мне; чистая эссенция запаха «семьи». Может, он окажется убедительнее моих слов.
Я достал пузырек, открыл его, выждал несколько секунд и тут же снова закрыл, не желая вызвать чересчур сильное волнение в такой орде крыс.
По мере того как запах растекался по помещению, «семья» беспокойно зашевелилась во сне, словно единое существо. Тысячи крошечных носов принюхивались. Можно не сомневаться — крысы проснутся быстро, как только я сделаю свой ход.
Кот снова встал, потянулся, сделал несколько шагов к банке с тунцом. Он оставался всего в нескольких шагах за пределами моей досягаемости и теперь глядел не на меня, а на банку, подергивая носом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33