очаровательное название, не правда ли, — они очень голодны. И, подрастая, начинают пожирать плоть млекопитающего.
Большая часть личинок предпочитают мертвечину и тем самым не создают проблем для своего «хозяина». Они даже могут способствовать очищению раны, в которой вывелись. В экстремальных ситуациях доктора до сих пор используют личинки, чтобы стерилизовать раны солдат.
Однако личинки мясных мух — дело другое. Они рождаются страшно прожорливыми и пожирают все, во что могут вонзить зубы. По мере того как они поглощают здоровую плоть животного, рана увеличивается, приманивая новых мясных мух. Из яиц снова вылупляются личинки, рана растет… Яйца. Личинки. Яйца. Личинки. Тьфу! Этот цикл заканчивается мучительной смертью множества обезьян-ревунов. Однако одновременно мясные мухи несут послание о мире.
Как и всех приматов, обезьян-ревунов интересуют спаривание, еда и территория — все то, что делает их жизнь увлекательной. Естественно, они соревнуются за все это друг с другом — иными словами, дерутся. Правда, как бы злы обезьяны-ревуны ни были, они никогда не пользуются в драке зубами и когтями. Даже если один из соперников намного крупнее, он просто шлепает второго и, конечно, громко ревет.
Видите ли, затевать настоящую драку — оно просто того не стоит. Потому что если обезьяна-ревун получит хотя бы одну крошечную царапину, драка оборачивается грязным делом. В конце концов, одна крошечная царапина — это все, в чем нуждается мясная муха, чтобы отложить яйца. Любая обезьяна, которая разрешает свои конфликты, прибегая к укусам и царапанью (и, следовательно, сама оказывается покусанной и поцарапанной), будет сожрана изнутри мясными мухами. Для генов царапающейся и кусающейся обезьяны-ревуна игра окончена.
В итоге в джунглях остались только не царапающиеся обезьяны. Выживает наиболее соответствующий местным условиям индивид, то есть в данном случае тот, кто меньше всех склонен царапаться.
Хотя по- прежнему остаются бананы и самки, за которых нужно сражаться, поэтому не царапающиеся обезьяны разработали другой способ добиваться своей цели: рев. Выживает самый громкий. Вот так и возникли обезьяны-ревуны.
Видите? Паразиты не так уж плохи. Они взялись за приматов, которые без их вмешательства поубивали бы друг друга, и превратили их в создания, решающие проблемы ревом.

11
ИНЦИДЕНТ РАСКРЫТИЯ ТАЙНЫ

— Что ты тут делаешь? — прокричал я.
— А что ты тут делаешь? — крикнула в ответ Ласи, вцепившись в темноте в мой костюм. — Где мы, черт побери? Это были крысы?
— Да, крысы!
Она начала подпрыгивать.
— Дерьмо! Почему стало так темно?
— Я уронил фонарик.
— Парень! Давай выбираться отсюда!
Что мы и сделали. Я мог хотя бы видеть остаточные вспышки света, впечатанные в мою сетчатку, однако у Ласи глаза не такие чувствительные, как мои. Пошатываясь и оступаясь, она потащила меня к лестнице, и, пока мы топали по воняющему отравой и арахисовым маслом коридору, зрение стало возвращаться — через открытую дверцу шкафчика из помещения фитнес-центра лился свет.
Ласи протиснулась туда, я следом за ней, после чего захлопнул за собой дверцу шкафчика. Лампы дневного света негромко жужжали над головой, и подвал выглядел совершенно нормально.
— Что это было там, внизу? — закричала Ласи.
— Подожди-ка минуточку.
Я оттащил ее от камер, сел на скамью и помигал, пытаясь избавиться от пятнышек перед глазами. Ласи осталась стоять, уставившись на свои ноги и нервно принюхиваясь.
— Что это, черт возьми? — пробормотала она.
Я таращился на нее, все еще наполовину ослепший и потрясенный ее внезапным появлением. Потом вспомнил, как портье мудрил с пультом управления лифтом и в итоге оставил его незапертым, чтобы я смог вернуться па первый этаж.
Я был недостаточно внимателен. Это все моя вина. Я проигнорировал первое правило любого расследования в Ночном Дозоре: обезопасить позицию. Но я, несомненно, закрыл за собой дверцу шкафчика…
— Как ты здесь очутилась? — пролопотал я. — Мне казалось, центр здоровья закрывается на ночь!
— Парень, ты думаешь, я спустилась сюда, чтобы поупражняться? — Она все еще осматривала подошвы. — Я выходила, а Мэнни и говорит: «Помните того парня, с которым приходили сюда сегодня днем? Он сейчас опрыскивает внизу крыс». А я: «Что?» А он: «Да, вам известно, что он занимается их истреблением? Как раз сейчас он в центре здоровья, убивает там крыс!» — Ласи широко развела руки. — Но ты же говорил, что ищешь Моргану, так какого черта?
Я просто вздохнул в ответ.
— Я спустилась сюда, — на одном дыхании продолжала она, — но тут даже свет не горел. Подумала, что Мэнни просто выжил из ума. И когда лифт за мной закрылся, я оказалась в полной темноте. А потом вон в том шкафчике вдруг как что-то… засияло!
Я застонал. Свет моего фонарика в его убийственном режиме был виден даже отсюда!
Все еще учащенно дыша, Ласи продолжала говорить.
— И там был потайной коридор, и пол в нем усыпан чем-то липким, противным, а в конце лестница, и дальше, внизу, это безумное столпотворение. Я окликнула тебя по имени, но в ответ услышала только писк крыс!
— И тебе захотелось спуститься по лестнице? — спросил я.
— Нет! — воскликнула Ласи. — Просто я подумала, что ты где-то там, внизу, и, может, у тебя проблемы.
Я невольно широко распахнул глаза.
— Ты спустилась, чтобы помочь мне?
— Парень, твари внизу выглядят не слишком дружелюбно.
На это мне возразить было нечего. Более того, кому, как не мне, знать об этом. Мало того что там из-под земли лезло огромное множество крыс, так еще этот странный кот в роли инферна и вдобавок что-то настолько большое, что даже земля тряслась. Для полноты картины я ухитрился впутать во все это Ласи — Инцидент Раскрытия Тайны на нашем языке.
Я напортачил, однозначно. Но тем не менее смотрел на Ласи с восхищением.
— Все эти крысы… — Истерика пошла на убыль, и в ее голосе зазвучали нотки изнеможения. — Как думаешь, они будут преследовать нас?
— Нет. — Я кивнул на ее туфли. — Эта штука остановит их.
— Какая еще?… — Стоя на одной ноге, она внимательно изучала подошву другой. — Что это за дрянь, черт побери?
— Осторожно! Она ядовитая! Ласи принюхалась.
— Пахнет как арахисовое масло.
— Это отравленное арахисовое масло!
Ласи испустила вздох.
— Что бы это ни было, я не собираюсь это есть. Пометка для Кэла: я не ем то, что прилипает к подошвам моих туфель.
— Правильно. Но это опасная штука!
— Это уж точно. Подвал нужно забить намертво. В том бассейне тысячи крыс.
Я сглотнул, медленно кивая.
— Да. По меньшей мере.
— Так что ты там делал, Кэл? Ты не истребитель крыс. Только не рассказывай мне сказок — будто ты санитарный инспектор и опрыскиваешь крыс.
— М-м-м… Обычно нет.
— Что, в этом здании чума или еще какая-то дрянь?
Вообще- то крысы и чума всегда ходят вместе. Поверит ли Ласи в это? Мысли у меня метались.
— Знаешь что, парень? — решительно заявила Ласи, тыча пальцем мне в лицо. — Нечего сидеть тут и морочить мне голову. Рассказывай всю правду.
— М-м-м… Не могу.
— Ты хочешь скрыть это? Безумие какое-то!
Я встал и положил руки ей на плечи.
— Послушай, я не могу говорить ничего. За исключением одного: никому не говори о том, что видела здесь.
— Почему, к чертям, я должна молчать? В подвале моего дома плавательный бассейн, полный крыс!
— Просто доверься мне.
— Довериться тебе? Шиш! — Она выставила челюсть и продолжила на повышенных тонах; — Есть какое-то заболевание, заставляющее людей писать на стенах кровью, им охвачен весь мой дом, и я, по-твоему, буду помалкивать об этом?
— М-м-м, а что, если и так?
— Ну, тогда послушай меня, Кэл. По-твоему, это нужно хранить в секрете? Подожди, пока я расскажу Мэнни о том, что видела внизу, а потом и Максу, и Фредди, и всем другим жильцам, а потом еще и в «Нью-Йорк тайме», и в «Пост», и в «Дейли ньюс», если уж на то пошло. Тогда секрета не получится, верно?
Я попытался изобразить пожатие плечами.
— Нет. Тогда это просто будет здание в Нью-Йорке с крысами в подвале.
— И с этой надписью у меня на стене.
Я сглотнул; в чем-то она была права. Учитывая кровавые граффити Морганы, полиция будет иметь все основания снова открыть дело об исчезновении людей на седьмом этаже, что может заставить их копать в самых разных направлениях. И не факт, что Ночной Дозор сумеет свернуть это расследование.
Все это означало, что мне следует немедленно позвонить Шринк и рассказать ей о происшедшем. Проблема, однако, состояла вот в чем: я знал, что она велит мне делать. Ласи должна исчезнуть раз и навсегда, только потому, что пыталась помочь мне.
Я застыл в молчании, парализованный.
— Я просто хочу знать правду, — сказала Ласи и тяжело опустилась на скамью, как будто ее нервной энергии пришел конец.
— Все это очень сложно, Ласи.
— Да… ну… а для меня совсем просто — я живу здесь, Кэл. Под нашими ногами творится что-то по-настоящему мерзкое, а в моей гостиной произошло что-то и вовсе безумное. Это начинает меня пугать.
На последних словах ее голос сломался.
Сейчас она уже наверняка чувствовала это. Со всем тем, что Ласи видела, она была способна ощутить, что снизу пробивается Природа с большой буквы — не та пушистенькая, с которой сталкиваешься в детском зоопарке, и даже не та убийственная, но в чем-то благородная, которую можно видеть на канале «Природа». Эта была отталкивающая, омерзительная версия реального мира — трематоды, пожирающие глаза улиток; анкилостома, живущая в телах миллиардов человеческих существ и высасывающая их внутренности; паразиты, контролирующие разум и тело с целью превратить вас в их личный источник питания.
Я сел рядом с ней.
— Послушай, я понимаю: ты напугана. Но если ты узнаешь правду, лучше не станет. От этой правды тебе станет совсем не по себе.
— Может быть. Но правда все равно останется правдой. С самого первого мгновения, как мы встретились, ты лгал мне, Кэл.
Я пристыженно мигнул.
— Да, — сказал я, — Но…
— Но что?
В тот момент я уже прекрасно отдавал себе отчет в том, чего на самом деле хочу. После шести месяцев, в течение которых привычный мир вокруг становился все ужаснее, а тело восстало против меня, я был напуган не меньше Ласи. И мне требовался кто-то, с кем можно разделить свой страх, кто-то, к кому можно прислониться.
И я хотел, чтобы это была она.
— Может быть, я могу объяснить тебе кое-что. — Я медленно выдохнул, по телу пробежала дрожь. — Но ты должна пообещать, что никому больше не расскажешь. Это тебе не задание для факультета журналистики, понимаешь? Все чересчур серьезно. И должно остаться тайной.
Ласи ненадолго задумалась.
— Ладно. — Она предостерегающе погрозила мне пальцем. — До тех пор, пока ты не солжешь мне.
Я сглотнул. Что-то уж слишком быстро она согласилась. Можно ли ей верить? В конце концов, она училась на репортера. И все же единственная альтернатива оставалась прежней: телефонный звонок, в результате которого она исчезнет.
Я вглядывался в лицо Ласи, пытаясь угадать, в какой мере можно положиться на ее обещание. Наверное, это не слишком хорошая идея. Ее карие глаза были все еще широко распахнуты от шока, и дышала она по-прежнему тяжело. Все мое существо сфокусировалось на ней, подхлестнутые волнением чувства не желали угомониться.
Полагаю, паразит внутри сделал выбор за меня хотя бы отчасти.
— Ладно. Договорились.
Я протянул руку, Ласи пожала ее. И странное дело: я почувствовал не стыд, а облегчение. Я полгода хранил секрет от всего мира и в конце концов собирался рассказать его кому-то. Это было все равно что после долгого, трудного дня скинуть ботинки.
Ласи не выпустила мою руку; напротив, сильнее сжала ее.
— Но ты не будешь обманывать меня.
— Не буду.
Голова у меня прояснилась, и впервые с момента, как задрожала земля, заработало логическое мышление, подсказывая, что делать дальше.
— Однако сначала я должен кое-что привести в порядок.
Ласи прищурилась.
— Что?
— Запечатать подвал — повесить цепи на той большой двери за стеной и запереть шкафчик.
Вещмешок можно оставить у основания лестницы, осознал я. Крысы его не украдут, а снаряжение понадобится мне в следующий раз, когда я буду спускаться вниз. Оставалось одно.
— У тебя есть фонарик? Или зажигалка?
— Да, у меня есть зажигалка. Но, Кэл, ты же не собираешься снова спускаться туда?
— Всего на несколько секунд.
— Черт побери, зачем?
В карих глазах вновь вспыхнул страх. Но ведь Ласи хотела знать правду, верно? Значит, самое время начать понимать, насколько она омерзительная.
— Ну, поскольку я уже был там, мне на самом деле нужно поймать хоть одну крысу.
— Ладно, я действительно иду по следам одного заболевания. Эта часть моей истории соответствует действительности.
— Нет, серьезно. В смысле, крысы? Безумие? Телесные жидкости? Что еще там может быть?
— Ох, ничего там больше нет.
Мы находились в квартире Ласи. Она пила чай с ромашкой и смотрела на реку; я отчищал отравленное арахисовое масло с подошв своих сапог, надеясь, что это занятие отвлечет меня от того факта, что на Ласи купальный халат. Крыса под именем Возможный Новый Штамм (ВНШ) сидела под дуршлагом, придавленным грудой журналистских учебников, и грубо выражалась на крысином языке.
Я поймал ВНШ наверху лестницы, схватил затянутой в резиновую перчатку рукой, когда она обнюхивала следы Ласи.
Ласи откашлялась.
— Ну так что — это террористическая атака? Или отбившаяся от рук генная инженерия?
— Нет. Просто заболевание. Обычного типа, но секретное.
— Хорошо. — Судя по ее тону, я был не слишком убедительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33