И даже тогда, согласившийся с тем, что на свете есть необходимость в сыщиках точно так же, как иногда возникает необходимость в палаче, он был во всяком случае благодарен Провидению, что не является ни тем, ни другим. Роджер, распространявшийся о доблестях и славе детективного мышления, утонченной прелести логического доказательства, всепоглощающем азарте охоты за дичью по имени человек (такой, которая в девяноста девяти случаях из ста не заслуживает и капли жалости), не заставил его сдвинуться с этой позиции ни на йоту.
Настроенный подобным образом, он естественно с мрачным неодобрением воспринял информацию Роджера о девушке, кузине миссис Вэйн, и ее десяти тысячах фунтов. Девушки и убийства, по мнению Энтони, были понятиями несовместимыми. Девушки - это нечто совсем иное. Убийство связано с мужчинами, не с девушками. Да, девушек могут убить и очень часто убивают. Но не другие девушки. И если очень неприятно охотиться за мужчиной, подозреваемым в убийстве, то как же отвратительно преследовать в подобных обстоятельствах девушку?
По мере того как ноги Энтони вели его вперед, прогрессировал и его мыслительный процесс, и в голове Энтони начала формироваться идея. Он не только узнает о местонахождении мисс Кросс, как его просил о том Роджер, он постарается, если представится возможность, поговорить с ней, хотя бы минуту-две и заронить в ее сознание предупреждение о надвигающейся опасности, а также тайный намек, что во всяком случае он, Энтони Уолтон, готов ей оказать посильную помощь, если она пожелает таковую принять. Уж на такую-то малость должен быть способен любой малый. Этого требует элементарная порядочность. Один к десяти, что ей никакая помощь не требуется, но предложить помощь - только так и может поступить порядочный человек. Девушки - создания слабые, беззащитные. Пусть же знают, что у них всегда найдется защитник (если обстоятельства потребуют этого, пусть он даже совершенно незнакомый им человек), что круто меняет их положение в этом мире. Естественно!
В пылу решимости Энтони невольно повернул в сторону моря и теперь шел вдоль самой кромки прибрежных скал. Внезапно осознав это, он остановился и огляделся. Метрах в двухстах пятидесяти направо от него на большом огороженном пространстве, протянувшемся на полмили до начала дороги, стоял большой красный дом. Хозяин гостиницы был прав, то был дом доктора Вэйна. Несколько минут, не двигаясь с места, Энтони рассматривал дом. Теперь, когда он очутился прямо перед ним, задача проникнуть на смежную территорию и потребовать свидания с незнакомой женщиной для того, чтобы предупредить ее насчет опасности, которой, возможно, вообще не существует, вдруг показалась ему до некоторой степени пугающей.
Он перевел взгляд с красной крыши и начал, очевидно с инстинктивной потребностью в помощи, оглядывать прилегающие к дому окрестности, и в должный момент его взгляд уперся в скалу, как раз перед ним, и тут Энтони вздрогнул. На маленьком, покрытом травой выступе, в нескольких метрах ниже вершины скалы, которая с одной стороны выветрилась, отчего образовался крутой, но преодолимый спуск, сидела девушка, так же упорно глядящая на Энтони, как он незадолго до этого созерцал дом. Когда он увидел ее, она тоже вздрогнула, слегка покраснела и поспешно стала смотреть на горизонт.
Энтони импульсивно шагнул вперед и приподнял шляпу.
- Простите,- сказал он,- я ищу дом доктора Вэйна. Не можете ли сказать, это и есть его дом?
Девушка, полуобернувшись, взглянула ему прямо в лицо. Она была без шляпы, и солнце позолотило ее темные волосы, заплетенные и уложенные кольцами, так что они закрывали уши. Глаза, воззрившиеся на Энтони, были большие и карие, а простое черное платье так ловко облегало ее гибкое, грациозное тело, что было бы замечательно, если бы она носила его не снимая.
- Я так и подумала, что вы его ищете,- спокойно ответила она.- Да, это тот самый дом. Вам нужен кто-нибудь из его обитателей?
- Да, я... Дело в том, что я хотел бы повидаться с мисс Кросс.
Девушка, видимо, напряглась.
- Я и есть мисс Кросс,- холодно ответила она.
Глава 3
Инспектору Морсби не очень интересно
От моря до деревни Ладмут примерно полмили. Там, откуда к ней ближе всего и где Роджер и Энтони свернули с дороги и пошли прямо через открытое пространство, волны прорвали суровую линию прибрежных скал, которые тянутся на несколько миль в обоих направлениях. Как следствие, в месте прорыва образовалась крошечная заводь, почти круглая по форме. Она и удостоена названия Ладмутский залив.
У начала каждого полукружия миниатюрного залива, шириной вряд ли больше ста метров, возвышаются по крайней мере на сто футов над уровнем моря голые скалы, которые понижающейся грядой, окаймляющей залив, постепенно спускаются в самой удаленной его части к песчаной отмели. В скалах есть довольно крутой спуск к высокой равнине и, соответственно, к деревне. Это очень живописное местечко, расположенное несколько в стороне от проезжей дороги и еще не оскверненное (если не считать случайных велосипедных экскурсий из близлежащего городка Сэндси, что в шести милях к западу) вездесущими туристами, так как местные дороги по обе стороны залива слишком круты и представляют опасность для автобусов - к большому утешению тех жителей деревни, кто не держит ни пабов, ни гостиниц, ни лавок, торгующих бананами.
Скалы, простирающиеся в сторону Сэндси, смотрят в открытое море. Вид у них не такой суровый и мрачный, как у тех, что глядят на восток. Эти немного отступают от берега, а склоны не падают почти отвесно, они бесформенны и представляют такое нагромождение огромных выветрившихся глыб с расщелинами и валунов, словно стремятся помешать решительному человеку подняться наверх. Однако, если спуститься на треть высоты, можно увидеть узкую, более или менее ровную горизонтальную полоску, протянувшуюся на довольно значительное расстояние. Эту полоску превратили в тропинку, вырубив в скале с обеих сторон ступеньки. Когда-то эту тропинку очень любили деревенские мальчишки, как самое удобное место для рыбной ловли во время прилива, но привычки меняются даже в Ладмуте, и в наши времена все, кто ищет одиночества, могут его почт с уверенностью обрести именно здесь. Вдобавок ко всем достоинствам этого места существовало еще одно: над тропинкой нависал огромный выступ скалы, который почти совершенно скрывал тех, кто находился на тропинке, от взгляда стоящих на ее вершине, поэтому инспектора Морсби, сидящего на невысоком валуне в том месте, где тропинка расширялась почти на двенадцать ярдов и образовывала выступ, можно было увидеть только со стороны моря.
Инспектор Морсби настолько мало напоминал шаблонный образ великого сыщика, как только можно представить. Лицо его отнюдь не казалось в профиль острым, как лезвие бритвы и даже топора (скорее, если надо обязательно сравнивать его с чем-нибудь режущим, то лицо это больше походило на закругленный нож для масла). Его глаза не обладали способностью с самых юных лет бросать молниеносные пронзительные взгляды, и никогда он не делал отрывистых, резких замечаний - он говорил обычным, спокойным тоном. Так что не будем уклоняться в сторону от фактических данных: более обыкновенного на вид человека, ведущего себя самым обыкновенным образом, в мире просто не существует.
А пускаясь в подробности, следует заметить, что инспектор был и не очень ладно скроен, однако прочно сбит. Еще у него были седеющие моржовые усы, а пальцы рук короткие и загрубевшие. Обычно лицо его выражало неомраченное простодушие. Он частенько бывал в жизнерадостном настроении и никогда не испытывал ни малейшей злобы по отношению к своим жертвам.
В данный момент - нашего с ним знакомства - он с выражением чрезвычайной душевной теплоты, опершись локтем на колено и подперев подбородок кулаком, смотрел на маленькую лодку, плывшую в полумиле от берега. Однако такое выражение лица было вызвано не какой-то особенной привязанностью к гребцу с мозолистыми ладонями. И вообще инспектора не лодка интересовала, он ее даже не замечал. Он самым усиленным образом размышлял, каким это образом некая леди сумела случайно упасть в море с самого широкого места тропинки, где он сейчас сидит, и почему, если леди упала не случайно, но совершила самоубийство, она это сделала, крепко зажав в правой руке большую пуговицу с чьего-то пальто.
Да, это очень интересный вопрос, решил инспектор Морсби, во всяком случае, достаточно интересный, чтобы в полуофициальном порядке его вызвали сегодня утром из Сэндси, где он уже провел с женой и двумя детьми половину своего ежегодного отпуска, и, в соответствии с инструкциями из Скотленд-Ярда и начальства местной полиции, ему следовало поглубже вникнуть в этот интересный вопрос.
Звук шагов на тропинке, приближающихся с восточной стороны, заставил его резко поднять голову. Выражение лица инспектора Морсби стало при этом чуть-чуть не таким дружелюбным. В следующий момент из-за поворота показался мужчина плотного сложения, без шляпы, в совершенно бесформенных брюках из серой шерстяной фланели и в донельзя выношенной старой спортивной куртке. Во рту у него была трубка с коротким чубуком и огромной чашечкой. Он быстро приближался к инспектору Морсби, глядя на него с напускным безразличием, которое сменилось столь же наигранным удивлением. Затем, широко улыбнувшись, мужчина поспешил пожать протянутую ему руку.
- Господи боже, инспектор Морсби! Подумать только, встретить вас здесь! Вы помните меня? Меня зовут...
- Мистер Шерингэм! Ну, разумеется, я вас помню, сэр,- перебил его инспектор, с большой сердечностью пожимая руку мистера Шерингэма.- Вряд ли можно забыть вас, ведь ваши книги доставили мне столько удовольствия, уж не говоря о том, как вы нас всех в Скотленд-Ярде удивили, занимаясь Уичфордским делом. С ним был еще связан мистер Тернер из "Курьер", не так ли?
- Верно. Так называемое дело о "Драгоценностях из Хэттон Гарден", как его величали в газетах. Но, инспектор, что вы поделываете в этой мирной части вселенной?
- Я здесь отдыхаю,- ответил инспектор совершенно правдиво.- Остановился в Сэндси, с женой и детьми.
- Вот оно что,- простодушно заметил Роджер.
- А как вы сюда попали, сэр? Тоже на отдых?
Роджер вдруг подмигнул.
- Я? О нет. Я здесь подвизаюсь в своем новом амплуа, мне навязанном.
- О чем вы, сэр? Что это за амплуа?
- Ну, откровенно говоря, я сюда явился, чтобы задать от имени руководства газеты "Курьер" вопрос инспектору Морсби: что он может сказать о леди, которая день-два назад где-то здесь упала с утеса, и почему такая важная особа, как он, заинтересовалась таким обычным несчастным случаем?
Инспектор грустно усмехнулся и поскреб пальцами подбородок.
- Да я просто забрел сюда из Сэндси, бежал, так сказать, от шумной толпы в поисках временного одиночества!- пожаловался он с напускным простодушием.- Достаточно мне зевнуть в неурочный час, как сию же минуту нагрянут с полдюжины джентльменов той же профессии, которая для вас внове, и станут донимать меня вопросами, что бы это такое значило.
- Но вы хотите немного вздремнуть, прежде чем вернетесь в Сэндси?спросил Роджер с лукавой искоркой во взгляде.
- Вздремнуть?
- Да, во всяком случае, вы вряд ли сняли комнату в "Короне" только для того, чтобы там причесаться?
Инспектор одобрительно хмыкнул.
- Подловили вы меня, сэр! Да, я, возможно, останусь здесь на денек-другой. Даже обычные происшествия имеют в себе нечто интересное, знаете ли.
- И особенно такое, которое не является обычным? Ладно-ладно, инспектор. Вам от меня таким образом отделаться не удастся, вы же знаете. У меня уже выработался нюх на дела, где пахнет убийством, как у хорошей ищейки, и чутье мне сейчас весьма настойчиво подсказывает: вы чего-то не договариваете. Так в чем все-таки дело? Вы не можете хотя бы слегка намекнуть? Обозначить, так сказать, идею?
- Ну, не знаю, может быть и смогу. Но мне надо подумать.
- А вы не можете подумать прямо сейчас? И сказать всего несколько слов для "Курьер", прежде чем сюда нагрянут другие ребята из прессы. Если хотите, я там, в газете, заставлю через каждые два-три слова упоминать ваше имя. Ну давайте говорите прямо сейчас!
Инспектор призадумался. Он не питал отвращения к паблисити, и увидеть свое имя неоднократно упомянутым такой влиятельной газетой, как "Курьер", ему было бы приятно. Ведь если необходимая секретность будет соблюдена, то немного рекламы офицеру полиции никогда не повредит, а часто доставляет ему немало преимуществ.
- Ну ладно, не имею ничего против, чтобы, не говоря лишнего, сообщить вам, мистер Шерингэм, следующее: в этом деле есть пара подозрительных нюансов,- сказал, помолчав, инспектор.- Понимаете, предполагается, что леди в момент падения была не одна.
- И упала как раз над этим местом, не так ли?- ввернул Роджер.
- Да, как раз над этим местом. Но я не совсем уверен - то есть совсем не уверен!- что она была одна в то время, когда упала. И это действительно все, что я могу сказать в настоящее время.
- А почему вы считаете, что она была не одна?
- Ах!- вид у инспектора стал совершенно таинственным.- Я не могу этого утверждать со всей определенностью, но вы можете намекнуть своим читателям, что я зря слов на ветер не бросаю.
- "Инспектор Морсби, который занимается этим делом, дал понять, что нашел немаловажную улику. Не будучи еще в состоянии точно сообщить, в чем она заключается, он заверил меня, что вскоре можно ожидать необычного развития событий",- торжественно процитировал Роджер из будущего репортажа.
- Да, что-нибудь в этом роде,- рассмеялся инспектор.- И, разумеется, мне не требуется разъяснять джентльмену вроде вас, как это невероятно упасть со скалы именно в данном месте, где тропинка так расширяется, что образуется выступ.
- Тогда, может быть, это самоубийство?- кивнув, спросил Роджер.
- Возможно,- интонация инспектора была совершенно бесстрастна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31