https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/nad-stiralnoj-mashinoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мы всегда в чем-то виноваты перед близкими людьми, Джордан. Такова природа человека. И если нечто похожее было между вами и сестрой, это нам поможет.
Взгляд Ленца красноречиво свидетельствовал о его искренности. Хотя он ведь профессионал. Откуда мне знать, правду он говорит или пересказывает легенду, которых у него в запасе наверняка немало. На все случаи жизни.
– Ничего похожего между нами не было.
Он вновь вздохнул, и в этом вздохе слышался упрек. Он напомнил мне хирурга, который вынимает у раненого пулю. Действует медленно и осторожно. Подбирается к ране с одной стороны, потом с другой...
И не сдается.
– Вам известно, что люди со строго определенным складом психики легко уязвимы перед строго определенными видами угроз? – проговорил он. – Мы знаем, что леопард весьма разборчив на охоте и его жертвой скорее всего станет детеныш или больное животное. Точно такие же правила действуют и в социуме. Далеко не все дети становятся объектами насмешек и издевательств в школе, а лишь самые робкие и забитые. Те, кого мы называем белыми воронами. В сообществе взрослых людей ситуация аналогичная. Я внимательнейшим образом изучаю личности всех жертв, проходящих по этому делу. Некоторые из женщин страдали от комплекса неполноценности, а другие, напротив, были лидерами и заводилами. У одних имелась многочисленная и влиятельная родня, у других не было никого. Одни довольствовались статусом домохозяек, а другие успешно строили карьеру. Вы поймите, я должен отыскать нечто...
– Я уже все вам рассказала, доктор.
– Все? Вы даже и не начинали! – Он нетерпеливо поерзал в тесном кресле. Его взгляд вдруг стал жестким. – Почему вы так и не вышли замуж, Джордан?
– У меня был жених. Его убили. Точка.
– Когда убили, кто, при каких обстоятельствах?
– Он работал репортером в Ай-ти-эн. Их вертолет сбили в небе над Намибией. На земле его взяли в плен и запытали до смерти.
– Вы потеряли отца, жениха, сестру... И все эти потери – действие чьей-то злой воли. Так получается.
– Бог любит троицу, – горько усмехнулась я.
– Вам сорок лет. Не могу поверить, что та помолвка – единственное романтическое приключение в вашей жизни.
– У меня были мужчины, если вы это хотели узнать. Довольны?
– А у Джейн были мужчины?
– Один дружок в школе, я уже рассказывала об этом. У них, кстати, так и не дошло до секса.
– Откуда вы знаете?
– Не важно. Я это знаю. После него она еще с кем-то гуляла, но там тоже не было ничего серьезного. А потом, уже в колледже, она познакомилась с парнем из богатой семьи. Вышла за него замуж, когда он заканчивал юридическую академию. Джейн повезло. Она нашла себе искомого спонсора – при этом красивого и надежного. Они свили себе уютное гнездышко, родили детей и жили счастливо. Это все.
Замолчав, я вдруг почувствовала, что в глазах у меня стоят слезы. И я не в силах загнать их обратно.
– Дайте что-нибудь выпить. В самолетах всегда предлагают алкоголь. Знаете, в таких маленьких пластиковых бутылочках...
– Здесь вам никто алкоголя не предложит, Джордан. Давайте лучше...
– Давайте лучше закончим на этом! Вы хотели, чтобы я вам рассказала о нас с Джейн? Я рассказала! Вы смотрели когда-нибудь ток-шоу, где одни защищают теорию воспитания, а другие – теорию наследственности? Вот мы с Джейн – ярчайший образчик первой. Физически мы идентичны до последней клеточки. Во всем остальном почти полные противоположности. Джейн всем своим видом пыталась показать, что презирает меня. На самом деле она мне завидовала. До звона в ушах. Завидовала даже моему имени! Ей казалось, что «Джордан» звучит красиво и экзотично. Особенно в сравнении с банальным девчачьим «Джейн». Кстати, когда мы ссорились, я ее всегда так и называла – «банальная Джейн». Она ненавидела меня за то, что вынуждена жить на мои деньги, покупать на них наряды да просто питаться! Она всегда мечтала о модных шмотках – от «Айзод» до «Бассвиунз», – а на мои деньги можно было купить лишь «всякий хлам». Ну что, нравится? А с нашим семейным доходом, между прочим, мы и на этот самый «хлам» по идее не должны были претендовать. Могу ли я назвать Джейн слабохарактерной? Да, могу! Беда таких людей в том, что они не в силах измениться. Я пыталась опекать ее. Даже когда она открыто не замечала этого. Джейн хотела стать классической южной девой и в итоге стала ею. Ей нужен был покой и комфорт, она получила и то и другое.
– Вся наша жизнь – последовательная череда решений, которые мы принимаем в тот или иной момент под влиянием одной стратегической задачи: выжить, – философски изрек Ленц.
Меня вдруг прорвало:
– Теперь я получила полное представление о том, что такое «глубокий психологический анализ»! Доктор, вы говорили, что пережили в свое время тяжелую потерю. Сочувствую вам. Но скажите, чего ради вы так увлеклись этими своими «следственными собеседованиями»? Изо дня в день вам рассказывают о бедах и несчастьях. Нелегко такое выслушивать, понимаю. Но поверьте: гораздо тяжелее это выносить на собственной шкуре! Я лично вынесла все, о чем рассказала. В какой-то момент едва не сломалась, но выдержала. И горжусь этим. А какой смысл бесконечно пережевывать это в разговоре, выстраивать причудливые словесные конструкции, я никак не могу понять! Либо Джейн жива, либо она мертва. Одно из двух. Я должна узнать. Не успокоюсь, пока не узнаю. Я так устроена. И если вас интересует мое мнение, между этими жертвами нет никакой связи. За исключением того, что все они – женщины.
– Джордан...
– А если вам так хочется еще поговорить, то давайте вспомним, о чем я просила Бакстера. И что он мне обещал! Выкладывайте.
– Вы о чем?
– Мне нужна вся информация по этому делу, которой вы располагаете на данный момент. Вся до последней мелочи. Я вас слушаю.
Ленц выложил свои крупные, покрытые пигментными пятнами руки на стол и откинулся на спинку кресла.
– Ну, выпустили пар? Вам теперь легче?
– Не будем отвлекаться.
– Собственно, у нас не так много данных. Ближайшая задача; собрать все известные нам картины из серии «Спящие женщины».
– Где вы их собираете?
– В Национальной галерее в Вашингтоне.
– Сколько картин у вас уже в наличии?
– Ни одной. Четыре привезут завтра, еще несколько – на следующий день. Кое-кто из владельцев отказался отдать картины, но позволил нашим экспертам изучить их на месте. Мы разбили людей на группы, и они готовятся к вылету.
– Что дальше?
– Первым делом мы попытаемся провести опознание и установить, что картины писались именно с женщин, похищенных в Новом Орлеане. В ряде случаев, думаю, нам будет легко это сделать. Осложнения предвижу лишь при изучении ранних картин серии, которые, как известно, написаны в импрессионистской манере. Впрочем, кое-какие идеи есть и на этот счет.
– Поняла, дальше.
– Затем мы установим точный хронологический порядок написания картин. Весьма вероятно, что он будет отличаться от того порядка, в каком они выставлялись на рынок. Одновременно с этим мы проведем экспертизу всех полотен в надежде найти отпечатки пальцев, отдельные волоски, частицы кожи или любой другой биологический материал. Разумеется, мы внимательно просканируем краску, холсты. Опять же может быть, обнаружим остатки налипшей щетины от кисточек. Искусствоведы тем временем изучат стиль и технику художника, сравнят их со стилем и техникой других хорошо известных публике мастеров. И все это – только самое начало пути, который нам предстоит.
– Кто возглавляет расследование?
– Дело находится на личном контроле у директора ФБР. Всего же задействовано огромное количество людей и подразделений. Каждый выполняет свою часть работы. Дэниел возглавил вашингтонскую оперативную группу, на нем вся аналитическая работа. Я прикреплен к нему в качестве консультанта. Группу в Новом Орлеане курирует Патрик Боулс.
– Я с ним знакома по прошлому году?
– Нет. Но он профессионал.
Мне показалось, что Ленц хотел еще что-то сказать, но передумал.
– Что такое? – спросила я, давая понять, что от меня ничего не укрылось.
– В Новом Орлеане есть еще один человек, который, возможно, сыграет важную роль в расследовании. Степень его участия я как раз и хочу прояснить по прилете.
– О ком идет речь?
Ленц вздохнул.
– Его зовут Джон Кайсер. Сейчас он независимый агент, но еще два года назад входил в группу Бакстера.
– В Квонтико?
– Да.
– А как он оказался в Новом Орлеане?
– Перевелся по собственному желанию. Дэниел надеялся, что все обойдется долгосрочным отпуском, но Кайсер решил иначе. Он заявил, что если ему не предоставят статус независимого агента, он уволится из ФБР.
– Почему? С ним что-то произошло?
– Пусть он сам вам расскажет. Если захочет.
– А какое он может иметь отношение к нашему расследованию?
– Обстановка в Новом Орлеане за последний год изрядно накалилась. Это и неудивительно: женщины продолжают пропадать, а подвижек в деле никаких. Ни одной зацепки за все это время. Местная полиция находится под тяжелым прессом общественного мнения. Ситуация осложняется еще и тем, что территория подпадает под юрисдикцию самых разных ведомств. То, что принято понимать под термином «власти Нового Орлеана», в действительности представляет собой настоящий официальный муравейник.
– Как же, как же, слыхали! Джефферсон, Слайдел, Кеннер, Харахан. Шерифы и полиция смешались в кучу, и непонятно, кто за что отвечает.
– Абсолютно точно. А единственным местным специалистом с большим личным опытом работы по таким делам является как раз Джон Кайсер. Насколько мне удалось узнать, поначалу он совсем не рвался помогать, но потом, когда число жертв увеличилось, передумал. И теперь буквально одержим идеей поимки преступника.
– Может, он уже добился каких-то успехов?
– Как вам известно, все мы топтались на месте, пока вы не обнаружили картины. Но я убежден, что на данный момент именно Кайсер собрал наиболее полную информацию об известных нам жертвах похищений и знает о них больше, чем кто бы то ни было. За исключением убийцы. И, возможно, еще художника.
– Вы действительно считаете, что речь идет не об одном человеке, а о преступном сговоре?
– Да, я так считаю. Похититель работает очень чисто. До сих пор у нас не было ни свидетелей, ни следов. Мне кажется, что художник руководит всей операцией из Нью-Йорка и действует руками умелого наемника, который находится в Новом Орлеане.
– Настоящего профессионала?
Ленц кивнул.
– Возможно, художник имел в прошлом судимость и отбывал наказание в тюрьме, где и познакомился с похитителем. А может, сам родом из Нового Орлеана и у него тут криминальные связи. Во всяком случае, это объясняет выбор города.
Догадки Ленца были не лишены логики, но что-то подсказывало мне, что не все так просто.
– А вот этот ваш Кайсер... У него действительно большой личный опыт в расследовании таких дел?
– У него был самый высокий процент раскрываемости подобных преступлений, – ответил Ленц, пытаясь что-то высмотреть в иллюминаторе.
– Вы с ним не ладите, верно?
– Мы расходимся во взглядах на теоретические основы, скажем так.
– Теория теорией, а есть вещи поважнее.
– Например?
– Конкретные результаты. С ними не поспоришь.
Ленц по-прежнему смотрел в иллюминатор.
– А что вы скажете относительно версии Бакстера? Что преступника можно выследить, проштудировав записи регистрации пассажиров на авиарейсах по линии Нью-Йорк – Новый Орлеан?
– Я бы на это особенно не рассчитывал.
Я устало откинулась на спинку кресла и потерла глаза.
– Сколько нам еще лететь?
– Около часа, я думаю.
– Теперь уже поздно звонить Марку. А вернее, еще рано. Придется устраиваться в гостинице.
– У меня забронирован номер в «Виндзор-корт». Хотите там переночевать?
Я не знала, считать ли это намеком, и смешалась.
– В вашем номере?
Он усмехнулся:
– Боже упаси. Я имел в виду в этом отеле.
– Насколько я помню, в «Виндзоре» одна ночка будет стоить мне пятьсот долларов. У меня нет таких денег, а ФБР вряд ли оплатит мне чек.
– Не оплатит. Но... что-нибудь придумаем.
– Вы настольно состоятельны?
– Страховка, которую я получил за жену, позволяет мне жить очень неплохо. Так, как я никогда прежде не жил.
– Спасибо, но я лучше устроюсь в гостинице при аэропорте.
Ленц обратил на меня внимательный взгляд. Наверное, антрополог точно так же рассматривает выкопанные кости, пытаясь представить себе облик еще не изученного наукой примата.
– Раньше во время таких собеседований я всегда задавал три неизменных вопроса.
– Опять эти ваши аналитические штучки?
– Первый такой: вспомните самый отвратительный поступок в своей жизни.
– И вы хотите сказать, что вам на него отвечали?
– Вы удивитесь – отвечали, и очень многие.
– А второй вопрос?
– Вспомните поступок, которым вы больше всего гордитесь.
– Так, третий?
– Вспомните самое отвратительное событие, которое с вами случилось.
Я натянуто улыбнулась, пытаясь не думать над прозвучавшими вопросами.
– Почему же вы мне их не задали?
– Я их больше никому не задаю.
– Но почему?
– Мне надоело выслушивать ответы. – Он вновь поерзал в кресле, но глаз с меня не спускал. – Впрочем, ваши я бы с удовольствием выслушал.
– Боюсь, я лишу вас этого удовольствия.
– Что-то мне подсказывает, что я все равно это узнаю, – усмехнулся он. – Так или иначе.
У него запищал сотовый. Ленц вынул аппарат из внутреннего кармана пиджака и приложил к уху.
– Да? – Слов говорившего мне, конечно, было не разобрать, но Ленц вдруг резко выпрямился в своем кресле. – Когда? Так... Так, так... Хорошо.
– Что-то случилось? – спросила я, едва он спрятал телефон обратно.
– Двадцать минут назад двое подростков обнаружили тело женщины, похищенной возле магазина «У Дориньяка».
– Тело?!
Ленц вновь был сосредоточен.
– Она лежала в сточной канаве. Без одежды. Мальчишки забрались за ограду, чтобы попить пива, и вдруг услышали поблизости странное чавканье. Она лежала в кустах у самой воды, и ее лицо объедала нутрия. Полиция оцепила это место и ждет прибытия экспертов из ФБР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64


А-П

П-Я