Вот при каких обстоятельствах весть об аресте Жана Безымянного и о заключении его в крепость Фронтенак дошла до Квебека. Все поняли: делу независимости нанесен смертельный удар.Было девять часов вечера, когда 12 декабря аббат Джоан и Лионель прибыли в расположение форта. Точно так же, как перед тем Жан, они поднялись вверх по течению вдоль правого берега реки Св. Лаврентия, затем переправились через нее, рискуя в любой момент быть задержанными. Правда, Лионелю ничто особо не угрожало за его поведение на ферме «Шипоган», зато аббата Джоана разыскивали агенты Джильберта Аргала, Поэтому путники вынуждены были принимать некоторые предосторожности, тормозившие их продвижение.Кроме того, была ужасная погода. Уже сутки бушевал один из тех сильнейших ураганов, которым метеорологи края дали прозвище «blizzard» Снежная буря, буран. (фр.).

. Иногда во время этих метелей температура воздуха падает до тридцати градусов, то есть мороз становится столь сильным, что многие жертвы его погибают от удушья В некоторых частях Канады — в долине Сен-Жана наблюдались случаи, когда термометр опускался до 40 и 45 градусов ниже нуля. (Примеч. автора.).

.На что надеялся аббат Джоан, подойдя к укреплению Фронтенак? Какой выработал план? Был ли способ связаться с узником и помочь ему бежать? Во всяком случае, для него сейчас важно было добиться разрешения пройти сегодня же ночью в камеру к Жану.Лионель тоже был готов пожертвовать собой ради спасения Жана Безымянного, но как действовать? Они находились уже в полумиле от крепости Фронтенак, которую им пришлось обогнуть, чтобы достичь леса, опушка которого спускалась прямо к озеру. Под оголенными зимними ветрами деревьями их время от времени обдавал ледяной «самум» Самум — местное название сухого горячего ветра в пустынях. Сопровождается песчаными бурями.

, снежные вихри которого закручивались над поверхностью Онтарио.Там Джоан сказал юному клерку:— Останьтесь здесь, Лионель, спрячьтесь и ждите моего возвращения. Надо, чтобы солдаты караульной гвардии не заметили вас с крепости. А я попытаюсь проникнуть в форт и увидеться с братом. Если мне это удастся, мы вместе с ним обсудим возможность побега. Если бежать совершенно невозможно, посмотрим, не могут ли патриоты атаковать крепость; быть может, в гарнизоне Фронтенака мало солдат.Само собой разумеется, что для такой атаки потребовались бы довольно длительные приготовления. Аббат Джоан не знал, что уже два дня тому назад состоялся суд и что приказ о казни ожидался с часу на час. Впрочем, попытку нападения на форт Фронтенак молодой священник считал крайним средством. Чего он желал сейчас, так это дать Жану возможность бежать, и как можно скорее.— Господин аббат, — спросил Лионель, — а у вас есть надежда увидеть брата?— Лионель, разве можно запретить пройти в крепость священнослужителю, который пришел дать утешение узнику, ожидающему смертного приговора?— Нет, это было бы недостойно!.. Это было бы низко! — воскликнул Лионель. — Вы не должны встретить отказ!.. Идите, господин аббат!.. Я буду ожидать вас на этом самом месте.Аббат Джоан пожал руку юному клерку и скрылся за опушкой леса.Менее чем через четверть часа он достиг ворот крепости Фронтенак.Крепость эта, возвышающаяся на берегу Онтарио, состояла из Центрального блокгауза Блокгауз — оборонительное сооружение для ведения кругового огня.

, окруженного высокими стенами. У основания стены со стороны озера расстилалась узкая, лишенная растительности прибрежная полоса, которая в эту пору была покрыта толстым ковром снега и сливалась с поверхностью озера, замерзшего у берега. На противоположной стороне ютилась деревушка в несколько дворов, население которой составляли в основном рыбаки.Возможен ли побег из тюрьмы на эту сторону, а потом — через деревню? Как удастся Жану выйти из камеры, перелезть через стену, обмануть бдительность часовых? Это и предстояло выяснить вместе с братом аббату Джоану, если его пропустят в крепость. Как только Жан очутится на свободе, они втроем, вместе с Лионелем, отправятся не к американской границе, а к Ниагаре, на остров Нейви, где сосредоточились повстанцы, чтобы попытаться предпринять последнее усилие.Аббат Джоан пересек наискось прибрежную полосу, подошел к воротам, у которых стоял часовой, и попросил, чтобы его пропустили к коменданту форта.Из караульни, расположенной внутри обнесенного стеною двора, вышел сержант в сопровождении солдата. Он нес большой фонарь, так как было уже совсем темно.— Что вы хотите? — спросил сержант.— Поговорить с комендантом.— А кто вы такой?— Священник, который пришел предложить свои услуги заключенному Жану Безымянному.— Можете сказать: осужденному!..— Разве приговор уже вынесен?..— Еще позавчера, и Жан Безымянный приговорен к смертной казни.Несмотря на все свое волнение, аббат совладал с собой и в ответ лишь промолвил:— Тем больше оснований не отказывать осужденному в посещении священника.— Я доложу об этом коменданту форта майору Синклеру, — сказал сержант и направился к блокгаузу, приказав пропустить аббата Джоана в караульню.Тот присел в темном углу, размышляя над тем, что сейчас услышал. Раз приговор уже вынесен, не слишком ли мало осталось времени для осуществления его планов? Однако приговор, вынесенный более суток назад, еще не приведен в исполнение — не потому ли, что майор Синклер получил приказ отсрочить казнь? Аббат Джоан ухватился за эту спасительную мысль. Но сколько продлится отсрочка, хватит ли ее на то, чтобы подготовить побег узника? И разрешит ли ему майор Синклер пройти в тюрьму? Наконец, как быть, если он согласится допустить священника лишь в тот момент, когда Жан уже пойдет на казнь?Мучительная тревога терзала аббата Джоана.Через некоторое время в караульню вернулся сержант и, обратясь к молодому священнику, сказал:— Майор Синклер ждет вас!Вслед за сержантом, освещавшим ему фонарем дорогу, аббат Джоан пересек внутренний двор, посреди которого стоял блокгауз. Насколько это позволяла темнота, он постарался определить размеры двора, расстояние, отделяющее караульню от ворот, — единственный путь, по которому будет возможно выйти из форта, поскольку через стену вряд ли удастся перебраться. На случай, если Жан не знает плана расположения крепости, Джоан постарается ему его описать.Дверь блокгауза была открыта. Сержант, а вслед за ним Джоан прошли внутрь, и дневальный закрыл ее за ним. Они стали подниматься по ступенькам узкой лестницы, которая вела на второй этаж, расширяясь по мере утолщения стены. Поднявшись на площадку, сержант отворил дверь, находившуюся прямо напротив, и аббат Джоан вошел в комнату коменданта.Майор Синклер оказался человеком лет пятидесяти, плотного сложения, с грубыми манерами, настоящий англичанин по выправке, настоящий саксонец по почти полному отсутствию сочувствия к человеческим страданиям. Вероятно, сам он с удовольствием отказал бы осужденному в напутствии священника, если бы не получил на этот счет указаний, ослушаться которых не мог. А потому он принял аббата Джоана довольно холодно: даже не привстал с кресла, не вынул изо рта трубки, дым которой наполнял комнату, тускло освещенную единственной лампой.— Так вы — священник? — спросил он аббата Джоана, оставшегося стоять в нескольких шагах от него.— Да, господин майор.— Вы пришли напутствовать осужденного?— Если позволите.— Откуда вы явились?— Из графства Лапрери.— Это там вы узнали о его аресте?— Да, там.— И о приговоре?— Нет, это я узнал только что, по прибытии в крепость Фронтенак, и я подумал, что майор Синклер не откажет мне в свидании с узником.— Пусть так! Я уведомлю вас, когда придет пора, — ответил комендант.— Разве исповедаться может быть слишком рано, — возразил аббат Джоан, — если человек осужден умереть?..— Я же сказал вам, что я вас уведомлю. Идите и ожидайте в деревне Фронтенак, за вами туда придет мой солдат.— Извините, что я настаиваю, господин майор, — снова заговорил аббат Джоан, — но может случиться, что меня не окажется на месте в тот момент, когда осужденному понадобятся мои услуги. Соблаговолите разрешить мне увидеться с ним теперь же...— Я вам еще раз повторяю, я вас уведомлю, — ответил комендант. — Мне запрещено пускать к заключенному, кого бы то ни было до момента казни. Я ожидаю приказа из Квебека, и когда этот приказ поступит, у осужденного останется еще два часа. Черт побери! Этих двух часов вам вполне будет достаточно, вы сможете использовать их по вашему усмотрению для спасения его души. Сержант проводит вас до ворот.После такого ответа аббату Джоану ничего не оставалось, как уйти. Однако он никак не мог решиться на это. Не увидеть брата, не условиться с ним значило отказаться от всякой попытки устроить побег. Поэтому Джоан уже был готов даже пойти на унижение, чтобы добиться от коменданта пересмотра его решения, но тут отворилась дверь.На пороге стоял сержант.— Сержант, — сказал ему майор Синклер, — проводите этого священника из форта, он не должен иметь доступ сюда, пока я не пошлю за ним.— Такое распоряжение будет отдано, комендант, — ответил сержант. — Но я должен вам сообщить, что в крепость только что прибыл нарочный.— Из Квебека?— Да, он привез вот этот пакет...— Дайте сюда, — сказал майор Синклер.И он не взял, а выхватил пакет, который ему протянул сержант.Растерянность и бледность аббата Джоана показались бы весьма подозрительными майору, если бы тот взглянул на него в эту минуту.Но он этого не сделал. Внимание коменданта было приковано к письму, скрепленному печатью лорда Госфорда.Он быстро вскрыл конверт и прочел письмо. Затем, обратившись к сержанту, сказал:— Проводите этого священника в камеру Жана Безымянного. Вы оставите его с осужденным наедине, а когда он попросит выпустить его, проводите к воротам.Итак, это был приказ об исполнении приговора, который поступил в крепость Фронтенак от генерал-губернатора. Жану Безымянному оставалось жить только два часа. Глава VIIIДЖОАН И ЖАН Аббат Джоан покинул комнату майора Синклера более спокойным и собранным, чем был, когда входил в нее. Ошеломляющая весть о скорой казни не поколебала его решимости. Бог внушил ему один план, и этот план мог удаться.Жан еще ничего не знал о приказе, только что доставленном из Квебека, и прискорбная миссия сообщить ему об этом выпала на долю Джоана.Но нет! Он ничего не станет ему говорить. Он скроет от него то, что этот страшный приговор должен быть приведен в исполнение через два часа. Для осуществления замысла Джоана надо, чтобы Жан не знал этого.Совершенно очевидно, что теперь уже нечего было рассчитывать ни на предварительно подготовленный побег, ни на атаку на форт Фронтенак. Осужденного могло спасти от смерти лишь незамедлительное бегство. Если через два часа он еще будет в камере, то выйдет оттуда, только чтобы пасть под пулями глухой ночью у крепостной стены.Был ли осуществим план аббата Джоана? Вероятно, если брат согласится действовать с ним заодно. Во всяком случае, это был единственный способ, к которому можно было прибегнуть в подобных обстоятельствах. Но, повторяем, для этого было необходимо, чтобы Жан не знал, что майор Синклер уже получил приказ о казни.В сопровождении сержанта аббат Джоан спустился по лестнице вниз. Камера узника помещалась на нижнем этаже блокгауза, в углу, в конце коридора, идущего вдоль внутреннего двора. Осветив темный проход своим фонарем, сержант подошел к низкой двери, запертой снаружи на два засова.Собравшись отпереть ее, сержант наклонился к молодому священнику и тихо сказал:— После того как вы покинете заключенного, мне, как вы знаете, приказано проводить вас за крепостные ворота.— Я это знаю, — ответил аббат Джоан. — Ждите меня в коридоре, когда мне будет пора уходить, я дам вам знать.И дверь камеры распахнулась.Там в глубине, в полном мраке, лежа на чем-то похожем на походную кровать, спал Жан. Шорох и скрип отворяемой двери не разбудили его.Сержант хотел было потрясти узника за плечо, но аббат Джоан жестом попросил его не делать этого.Тогда сержант поставил фонарь на небольшой столик, вышел и тихо затворил за собой дверь.Братья остались одни, один спал, другой молился, став на колени.Потом Джоан поднялся с колен и в последний раз устремил взор на брата, свое второе «я», которому, как и ему, преступление их отца сделало жизнь столь невыносимой.И он прошептал:— Боже, помоги мне!У него оставалось слишком мало времени, чтобы можно было терять лишние минуты. Он положил руку на плечо Жана. Тот проснулся, открыл глаза, привстал на постели и, узнав брата, воскликнул:— Джоан, ты?..— Тише, Жан... Говори тише! — ответил Джоан. — Нас могут услышать!И он жестом дал понять, что дверь снаружи охраняется. Шаги сержанта в коридоре то удалялись, то приближались. Жан, лежавший полуодетым под грубым одеялом, которое не могло защитить его от стужи в камере, бесшумно встал.Братья крепко обнялись.

— Как там наша мать? — спросил Жан.— Ее уже нет в «Запертом доме».— Ее там нет?..— Нет.— А де Водрель и его дочь, которые укрылись у нас?— Когда я в последний раз приходил в Сен-Шарль, дом был пуст.— Когда это было?— Неделю назад.— И с тех пор ты ничего не узнал о матери, о наших друзьях?— Ничего.Что же там произошло? Не нагрянула ли полиция с новым обыском, не арестовали ли Бриджету, де Водреля и его дочь? Или же, не желая, чтобы ее отец хотя бы день оставался под кровом семьи Моргазов, Клара увела его оттуда, еще такого слабого, несмотря на опасности, которые его подстерегали? А сама Бриджета тоже бежала из «Запертого дома», раз ее опозоренное имя стало всем известно?Все это со скоростью молнии пронеслось в голове Жана, и он уже собрался было рассказать аббату Джоану о том, что произошло в «Запертом доме» после битвы у Сен-Шарля, но тот, наклонившись к его уху, прошептал:— Слушай меня, Жан. Здесь с тобой не брат, а священник, который пришел напутствовать осужденного на смерть. Только поэтому комендант форта дал мне разрешение пройти к тебе в камеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44