Затем он отвернулся. Ощущение гибели, нависшее над ним, словно черная туча, исчезло.
III
Замок Килдрамми
Элейн ждала на крыльце; в замке уже царил праздник, и все готовились к пиру по случаю прибытия графа. Но он все не приезжал. Она одиноко смотрела на поля, когда к ней вышел Дункан; он с Гратни был в Килдрамми.
– Думаю, мне надо поехать на юг и встретить его, мама, – сказал Дункан. – Мало ли, почему его могли задержать.
Его передернуло. Несмотря на тепло и солнечный свет, проникающий через окно, комната была холодной и мрачной. Казалось, что в ней присутствовал кто-то невидимый. Его мать тоже заметила это. Дункан увидел, что ее взгляд скользнул за его спину, когда она подошла поцеловать его.
– Я потороплю его, не волнуйся. – Он тепло обнял ее. – Мы ведь не допустим, чтобы он задерживался на границе, в то время как мы тут готовим для него праздник.
Проводив его, Элейн вышла в сад и села на траву. Ей хотелось побыть одной, она нахмурилась, поняв, что здесь находится кто-то еще. Но, увидев, что это Кирсти, она успокоилась. Элейн села рядом со своей невесткой. Долгое время обе молчали; тишину никто не нарушал. На цветах вокруг них летали бабочки, тепло пригревало солнце.
Кирсти заговорила первой.
– Вы заметили что-то странное в воздухе? – спросила она. Ее тон был испуганным. – Что-то почти пугающее, как будто кто-то или что-то следит за нами всеми. – Она оторвала кусочек лаванды и нервно растерла его между пальцами. В ясном солнечном свете сада не было никаких теней, поэтому вопрос казался глупым.
Элейн закрыла глаза. На мгновение Кирсти подумала, что она не собирается отвечать. Кирсти наблюдала за пчелой, которая летала между цветочных головок. Когда ее свекровь наконец заговорила, Кирсти была поражена болью в голосе Элейн.
– Здесь находится некто, и он не хочет, чтобы Дональд вернулся.
– Кто же? – Ее голос был похож на заговорщический шепот.
– Ты никогда не поверишь мне, если я скажу тебе.
– Почему? – Кирсти изучала лицо Элейн.
Это была невероятная женщина. Почти в восемьдесят лет она была такой же бодрой, как в сорок. Ее волосы под вуалью были такие же яркие, как в юности, с небольшими островками проседи. Взгляд был острым, а ум точным и быстрым. И только тело уже изменяло Элейн – оно немело и болело. Кирсти посмотрела на лицо свекрови. Высокие скулы, чистая кожа, чудесно расчерченная паутинкой морщинок. Прекрасное, гордое лицо. И вдруг Кирсти уже не надо было знать ее ответ. Все было слишком смешно, – это внезапное предположение, что у ее свекрови, женщины почти восьмидесяти лет, есть любовник.
Он проникал всюду: когда она была в большом зале, в спальне, на конюшне, на складе, в своих покоях и даже в часовне с трехстворчатым решетчатым окном, – туда Элейн иногда ходила, чтобы посидеть в прохладе и полумраке. И Кирсти была не единственной, кто чувствовал это; нередко она видела, как люди вздрагивали и поднимали головы, как будто облако нависало над ними.
Элейн разрывалась на части: одна ее половина хотела спрятаться от него, прогнать его, вычеркнуть из своей жизни, чтобы она могла вернуть Дональда, не погубив их любовь; другая половина предательски хотела уступить, перестать бороться с ним, пустить в свою постель любовника, который все еще видел ее молодой женщиной и который заставлял ее чувствовать себя молодой.
– Что слышно о Роберте? – Элейн первая сменила тему.
Кирсти грустно покачала головой.
– Пока ничего. Он все еще печалится. Он до сих пор не хочет говорить об Изабелле. Он проводит все свое время с друзьями и строит планы. Думаю, в них он видит себя во главе Шотландии. – Она покровительственно улыбнулась, как и подобало старшей сестре. – Он обожает Марджори, поэтому всегда будет возвращаться к нам, чтобы навестить ее. Он ее избалует.
Роберт оставил Марджори в Килдрамми на воспитание старшей сестре.
Последовало продолжительное молчание. Когда Кирсти взглянула на Элейн, то выглядела так, будто собиралась защищаться.
– Вы никогда не спрашивали, почему у меня и Гратни до сих пор нет детей.
Элейн устало вздохнула.
– Я привыкла не доверять больше своим видениям о будущем, но я уверена, у тебя все будет хорошо. Тебе незачем торопиться. Когда Бог захочет, он даст вам ребенка.
Бог.
Неужели она уже не верила в богов своих родных холмов?
Кирсти нахмурилась.
– Я надеюсь, что это так, но в то же время я боюсь. Бедная Изабелла. Она так мучилась… – Ее голос дрожал.
Элейн взяла ее за руку.
– Изабелла умерла не при родах, Кирсти. Какая-то злая судьба убила ее, но этого могло бы и не случиться. Тебе нечего бояться, детка. Посмотри на меня. Я родила одиннадцать детей и дожила до весьма преклонного возраста.
Не считая двух ее детей, детей Александра, отобранных у нее завистливыми богами, все ее дети сумели вырасти. Нужно ли ей было желать большего? Все ее дети выросли, но она видела слишком много смертей, и они приходили слишком часто. Смерть ее старшего сына Колбана, его сына и его внука. И смерть Изабеллы. При мысли о красавице дочери ее глаза наполнились слезами, и она резко отвернулась, чтобы Кирсти не увидела их.
IV
Замок Слэйнз, Бакан
Морна в ужасе посмотрела на свою дочь. Мейри говорила очень тихо, ее голос терялся в шуме волн, бившихся об утесы под одиноким замком на диком берегу. Но то, что она рассказывала, было ужасно.
Изобел Файф, которая теперь была замужем за своим давним суженым, графом Баканом, была несчастна, непримирима и неукротима. То, что в этом несчастном браке без любви не было ребенка, похоже, не играло никакой роли.
– Много лет назад, мама, я пообещала Изобел, что у нее не будет детей. Я научила ее всему, что знала, всему, чему ты учила меня. – Девушка робко улыбнулась. – Миледи поклялась никогда не рожать ребенка лорду Бакану. Никогда. – Мейри посмотрела в темный угол комнаты. – И она либо останется бесплодной, либо умрет.
Морна в ужасе закрыла глаза.
– Почему ты никогда не говорила этого раньше? – Это было ее первое посещение дочери за все те годы, пока Мейри была с Изобел.
– Изобел заставила меня поклясться молчать об этом. Она ужасно боялась. – Мейри подошла ближе к матери. – Есть еще кое-что, ужасные вещи, которые я не могу тебе рассказать.
Но Морна, увидев на прекрасном лице графини Бакан кровоподтек от кулака ее мужа, догадалась, что ей рассказали далеко не все. По глазам Изобел она прочитала, что у молодой графини Бакан есть любовник. А если ее муж догадается об этом, он убьет ее.
V
Замок Килдрамми. Июль
Пересохшая земля жадно впитывала дождь, наполняя воздух теплыми богатыми ароматами. Элейн сидела у окна своей спальни и смотрела на сгущающиеся сумерки.
– Не зажечь ли свечи, миледи? – Беток медленно подошла к Элейн, складывая ее одежду.
В свои семьдесят Беток категорически отказалась уходить на покой, и Элейн была рада, что та составляет ей компанию. Многие из ее старых друзей и слуг умерли, и было так приятно, что кто-то еще помнил ее прошлое.
Морна сидела за столом в комнате вместе с ними, но она не вышивала и не вязала. Впервые она ничего не делала. Она тоже постарела, ей было около семидесяти. Ее волосы под вуалью были снежно-белыми.
– Давайте пока не будем зажигать свечи. Они только вгоняют в сон. Я позову прислугу, когда возникнет необходимость.
Морна улыбнулась, когда старая служанка вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Со своими хрустящими суставами, тощими ногами и бесконечным тихим ворчанием Беток была единственным человеком в Килдрамми, который заставлял Элейн чувствовать себя сравнительно молодой.
– Увы, я принесла неприятные новости, но ты должна знать. – Морна подождала, пока Беток уйдет, а Элейн сядет напротив нее за стол, и тогда они начали разговаривать. Морна покачала головой, услышав, что Элейн тяжело вздохнула. – Леди Изобел не к кому больше обратиться, кроме как к Мейри, а теперь и к тебе.
Элейн поставила локти на стол и облокотилась на руки.
– Пресвятая Дева! Как же я могла не догадываться, что она так несчастна! Я должна повидаться с ней.
– Она сейчас в Стирлинге с графом. Они уезжали вместе со мной. Но я еще не рассказала тебе всего. Есть вещи, которые даже Мейри мне не скажет. Я могу только догадываться. – Морна помедлила. – Похоже, что у леди Бакан есть любовник.
Элейн быстро взглянула на нее.
– А ее муж об этом догадывается?
Морна пожала плечами.
– Мейри слишком верна хозяйке, чтобы обсуждать такие вещи с кем-либо. Даже со мной. Она носится с Изобел, как наседка с цыплятами. Ты правильно поступила, когда отправила ее позаботиться о своей правнучке.
Элейн кивнула.
– Я люблю свою правнучку, и мне бы хотелось, чтобы за ней присматривали. Ее мать о ней никогда не заботилась. Я не могу простить, что эта женщина уехала в Англию с одним ребенком, а второго оставила на произвол судьбы. – Молодого графа воспитывали как англичанина, что вызывало недовольство во всей Шотландии.
– Леди Бакан смелая, живая и красивая. – Морна улыбнулась; она подпала под чары Изобел. – Мейри позаботится о ней в меру своих сил, но если лорд Бакан узнает… – Женщины посидели в тишине некоторое время, пытаясь представить гнев графа, если тот узнает, что жена изменяет ему. – Полагаю, тебе бы следовало поговорить с ней. Поддержи ее. Скажи ей, чтобы она была осторожней.
В комнате снова наступило молчание. Вдруг Морна почувствовала, что Элейн уже не слушает ее. Внимание Элейн было где-то далеко. Казалось, она прислушивалась к чему-то вдалеке. Ее глаза неподвижно застыли на дальней стене комнаты. Морна озадаченно изучала выражение лица подруги. Она уже не впервые видела этот взгляд у Элейн – в ее глазах светились странные огоньки.
В тишине комнаты прозвучал далекий рожок, но Элейн, казалось, не слышала его. Она чему-то улыбалась и была невероятно далеко отсюда.
За тяжелой стеной дождя, шум которого звучал теперь повсюду, было слышно, как струя воды ударила в занавеску.
Морна закуталась в плащ и слегка вскрикнула от страха, когда в окно ворвался холодный ветер. Свернутый пергамент в дальнем конце стола упал на пол. Неожиданно стемнело.
Элейн почувствовала, как у нее кольнуло под сердцем. «Убирайся прочь», – хотела было сказать она; впрочем, ей показалось, что она громко крикнула это.
– Пожалуйста, уходи прочь. – На этот раз она уже шептала, и глаза Морны расширились от ужаса.
– С кем ты разговариваешь? – Но, уже спросив это, Морна поняла все сама.
Высокая широкоплечая фигура стояла прямо за спиной Элейн. Она была такой отчетливой, что едва ли походила на тень: можно было четко рассмотреть огненные волосы и бороду и напряженное выражение, с которым он смотрел на женщину, сидящую перед ним.
С улицы снова донеслись звуки рожка, причудливо слившиеся с шумом дождя, но ни одна из женщин этого не слышала. Морна затаила дыхание. Дух, если это был дух, казалось, не чувствовал ее присутствия. Его глаза были устремлены на Элейн, как будто он хотел заставить ее повернуться и взглянуть ему в лицо.
Элейн сидела неподвижно; она казалась замороженной, и ее кулаки были крепко сжаты.
Морна потянулась за кремнем и огнивом, которые лежали на пустом столе, под канделябром. Доставая их, она не сводила глаз с фигуры позади Элейн. Теперь призрак слегка наклонился вперед и обнял Элейн за плечи легким прикосновением, которое она, казалось, не чувствовала.
Огниво было теперь в руках у Морны. Она медленно высекла искры, и через секунду голубое пламя уже горело в ее руках. Она взглянула перед собой. Фигура исчезла. Она встала и поднесла пламя к свечам, наблюдая, как пламя свечей осветило лицо Элейн.
– Должно быть, он тебя очень любит, – сказала она тихо.
Казалось, Элейн поверила, что Морна видела его.
– Я счастливая женщина. По-моему, быть любимой двумя мужчинами – большая честь.
– Даже несмотря на то, что они соперники? – Морна обошла вокруг стола и положила руки на плечи Элейн, встав на то место, где только что был призрак. – Выбрать мертвого – значит презреть жизнь, – сказала она мягко.
– Я знаю. – Элейн с трудом поднялась и подошла к шкатулке, которая стояла в дальнем конце комнаты. Она открыла ее и нашла то, что искала. – Не понимаю, как он попал сюда. – Она положила сверкающую подвеску на стол. – Я же прятала его в часовне.
Морна посмотрела на украшение, не трогая его.
– Феникс.
Элейн взяла его за цепочку и держала так, что он раскачивался в свете свечей. Маленькие глазки птицы и ее яркие перья переливались и сверкали.
– Я снова и снова пыталась избавиться от него, но он всегда возвращался. Но если Дональду суждено приехать, феникс должен исчезнуть. – Долгое время она смотрела на камень, а затем повернулась к Морне. – Пойдем со мной.
Стражник у главных ворот наблюдал, как две женщины вышли в сырую ночь; и через секунду они исчезли в темноте. Ступеньки, которые вели вниз, были скользкими и грубыми. В полной темноте Элейн оступилась и вскрикнула от боли, но заставила себя идти дальше.
– Осталось всего несколько ступенек. Эта лестница ведет к водопаду. – Она напрягла зрение и деланно усмехнулась. В тишине смех неожиданно показался громким. – Надо приказать снести ее в ближайшее же время. Если враг нападет на нас, он может слишком близко подойти к стенам.
Морна, которая видела в темноте как кошка, уверенно следовала за ней.
– Килдрамми никогда не атакуют. Я точно знаю, ведь он стоит в центре Мара.
– Недавно мы ублажали врага здесь, в сердце Мара, Морна, – резко напомнила Элейн. – Если Эдвард пришел сюда с миром, то может прийти и с войной.
– Думаешь, он вернется?
– Кто знает? Но если он когда-нибудь вернется, замок должен быть к этому готовым.
– Куда мы идем? – Морна остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Уже близко, видишь, лестница кончается у скал?
Элейн остановилась у края обрыва. Внизу дорога обрывалась в темноту. Вода в этом месте была глубокой.
С минуту Элейн постояла, глядя вниз. Она ничего не видела. Звук плещущейся воды вывел ее из оцепенения. Долго она стояла без движения, забыв о ждущей ее Морне. Затем она медленно подняла руку, зажав в ней камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74