А еще через пару недель маркиз де Ланж неожиданно для самого себя вошел в состав Национального собрания. Крупные буржуа провинции Бордо единогласно выбрали его своим депутатом и даже отправили в его особняк делегатов с прошением не отказать им в такой милости. Авторитет сильного и жестокого, но справедливого по части налоговых сборов интенданта помог маркизу сделать блестящую карьеру. Теперь уж отъезд в Бордо был оставлен, а отправка детей за границу временно отложена.
Антуан не разделял мнения отца и матери, что опасность миновала. Вместе с Анной, переодевшись в одежды простолюдинов, он бегал тайком смотреть на революционеров. Анну, впервые видевшую, как совершаются казни, потрясло зрелище отрубленных голов коменданта Бастилии и городского головы, насаженных на пики и таскаемых обезумевшими от вида крови повстанцами. Даже Антуан, который привык к подобным зрелищам, пришел в шок от мысли, что толпа ни перед чем не остановится, если окончательно озвереет. Когда чернь с насаженными на пики головами прошла мимо переодетых в одежды простолюдинов влюбленных, Антуан отвел Анну в тихий переулок, пахнущий кошками, помоями и порохом. Анна нервно озиралась по сторонам, ее била мелкая дрожь.
– Господи, mon ami, это ужасно! – стараясь преодолеть волнение, произнесла она. – Мы стоим на краю пропасти. И эта пропасть называется Францией. Господи, эта грязная чернь нас всех убьет. Mon ami! – Анна с мольбой посмотрела на возлюбленного. – Мы должны бежать. Немедленно, куда угодно, но только прочь из Франции. Нам уже двенадцать лет, мы вольны поступать так, как сочтем нужным.
Антуан обнял возлюбленную за плечики и старался успокоить, нежно гладя по руке. Тусклый свет сумеречно падал на влюбленных грязно-серыми пятнами, словно старался замаскировать и сделать похожими на шествующую по улицам Парижа толпу восставших.
– Думай обо мне что угодно, но у меня предчувствие, – сказала, немного успокоившись, Анна. – Меня погубит эта кровавая революция. Я не знаю почему, но у меня даже не предчувствие этого, а самая настоящая уверенность. Mon ami, мы должны срочно уехать!
Влюбленные решили вместе бежать из страны. Правда, Анна сильно сомневалась в возможности совершить подобное без родителей, но Антуан убедил ее, что они смогут перебраться через границу, а там уж как-нибудь доберутся до благословенной Флоренции, где их примет с распростертыми объятиями двоюродный дедушка архиепископ Антонио Медичи. Для исполнения плана побега необходимы были средства, которые Антуан и Анна старались собирать всюду, где это было возможно. Вскоре влюбленным удалось скопить приличную сумму, пятьсот луидоров золотом. Антуан предполагал, что этого должно хватить для приготовляемого путешествия.
Однако последние события неожиданно вмешались в планы влюбленных и расстроили их. К маркизу де Ланжу спешно прибыли крупные буржуа новообразованного округа Бордо, чьим представителем был маркиз. Они рассказали, что голытьба подняла бунт. Толпы неуправляемых голодранцев, руководимых каким-то одноглазым Маратом, захватывают дворцы и замки, бесчинствуют, обирают зажиточных бордосцев, сжигают виноградники и вообще наносят обществу невосполнимый ущерб.
Услышав об одноглазом Марате, Жорж вскочил с кресла, в котором он, как и подобает высокородному аристократу, принимал буржуа, и зашагал широкими шагами по комнате. Остановившись напротив стоящего позади кресла высоченного Мясника, маркиз спросил:
– Уж не Валет ли это бесчинствует? Тот самый, которого я три года назад упустил?
Люка Мясник, ухмыляясь, по своему обыкновению, согласно кивнул головой. Маркиз повернулся к своим избирателям и объявил, что завтра же он выезжает с отрядом национальной гвардии для подавления бунта.
На следующий день маркиз де Ланж в сопровождении своего верного телохранителя Мясника, а также десяти конных гвардейцев спешно отправился в родную провинцию, где он так славно интендантствовал и представлял короля. Прощаясь, Жорж объявил сыну, что на время его отъезда Антуан остается главным мужчиной в доме.
– Сейчас такое время, когда босяки бесчинствуют. Ты должен охранять наш дом, – сказал он, потрепал сына по волнистым волосам и уехал.
Антуан вынужден был до возвращения маркиза из провинции отказаться от побега с Анной во Флоренцию. Все это время старик лакей каждодневно таскал из его особняка в особняк хранителя королевского парика надушенные записочки.
Маркиз же, получивший загодя всевозможные полномочия, выраженные на бумаге, называемой декретом и подписанной лично командующим национальной гвардией маркизом Лафайетом, прибыл в Бордо. Он разместился со своим отрядом в своем родовом замке Мортиньяков. Люка должен был спешно собрать бывших молодчиков, а также раздобыть сведения, где находятся в данный момент бунтовщики. Но вождь бунтовщиков, бывший контрабандист, бывший торговец солью, имевший ранее прозвище Одноглазый Валет, а ныне звавший себя Одноглазым Маратом, Другом народа, располагал неплохими доносителями. Он узнал, что в замок прибыл для его уничтожения небольшой отряд гвардейцев во главе с врагом Марата, маркизом де Ланжем. Одноглазый решил первым напасть на маркиза.
Ночью, когда все в замке спали, так как де Ланж даже не соизволил выставить охрану, вооруженные люди Одноглазого Марата ворвались во внутренний двор и с дикими криками стали разбегаться по покоям, выискивая и жестоко убивая сонных гвардейцев.
В то же самое время околачивающийся в кабаке Люка узнал от одного из своих молодчиков, прибежавшего и сильно запыхавшегося, что бунтовщики, которых он ищет, сами только что напали на замок. Выбежав из кабака, молодчики из малочисленного отряда вскочили на коней и во главе с Мясником помчались на помощь маркизу. Они подоспели как раз в тот самый момент, когда бунтовщики выволокли растерзанного маркиза де Ланжа во двор и Одноглазый Марат лично перерезал ему горло. Молодчики налетели на бандитов, круша всех, попавшихся на пути. Однако бунтовщиков оказалось намного больше, чем предполагал маркиз, и даже больше, чем мог разгромить Люка. Перегруппировав свою армию, Одноглазый Марат начал их теснить. Тогда Люка Мясник приказал спешно отступить и запереться во внутренних покоях замка. Люди Марата попытались было выковырять оттуда засевших, но те ответили дружным ружейным залпом, от которого многие нападавшие остались лежать на месте, а остальные спешно отступили. Одноглазый Марат приказал тогда поджечь замок. Бандитов это не устраивало, так как во внутренних покоях должны были храниться дорогие вещи, но Марат в ярости схватил факел, убежал в конюшню и начал тыкать огнем в сухое сено. Вскоре замок был объят пламенем. Одноглазый Марат со смехом наблюдал, как некоторые из осажденных, пытаясь спастись, прыгали из окон. Они ломали себе ноги, а хватавшие их внизу бунтовщики добивали молодчиков. Но Мясника среди них не оказалось.
Люка дождался, пока пламя не охватит весь замок, и лишь тогда, когда сами каменные стены накалились от жара, а дым застелил все вокруг, заставляя бунтовщиков отойти на приличное расстояние, прыгнул со стены. Он обжег себе обе руки, сломал ногу, но сумел отползти подальше от людей Марата и схоронился в рощице.
Когда маркизе сообщили о гибели мужа, та впала в отрешенное состояние, которое, как известно, намного хуже истерики, потому что не позволяет выплескивать горе, давяще и гнетуще действующее на организм. Легация перестала общаться с окружающим миром, односложно отвечая на вопросы, однако же выглядела она все так же великолепно, даже в трауре, который Летиция надела сразу, как узнала о потере.
Уже через неделю маркиза неожиданно ушла в депрессию, перестала общаться и даже отказалась от еды, чем вызвала сильное беспокойство сына.
Антуан настоял, чтобы мать приняла докторов. Вскоре консилиум, собранный из лучших парижских докторов, осматривавших Летицию, собрался в гостиной особняка де Ланжей. Доктора с важным видом выслушивали мнение друг друга, а затем, сдержанно кивнув головой, высказывали совершенно иное, отличное от предыдущего, мнение. Они разом обернулись, когда дверь открылась и в гостиную вошел Антуан.
– Выйди, юноша, – строго сказал старый доктор, самый толстый в консилиуме.
– Я вас больше не задерживаю, – спокойно уволил его Антуан, прошел мимо ошарашенных докторов и сел в кресло. – Итак, господа, что с моей матерью, я знаю, но я хотел бы услышать от вас, как ее лечить. Какими средствами можно вывести мою матушку из состояния, в котором она сейчас находится? Вы пришли к общему заключению?
Доктора удивленно переглянулись, затем один из них напомнил Антуану, что некоторые вещи об организме взрослых, тем более о лицах противоположного пола, ребенку знать не положено.
– Не волнуйтесь, господа, я изучал анатомию, – сказал Антуан, которого чрезвычайно раздражал тон доктора, но он понимал, что сейчас не время обижаться. – Так что с маркизой?
Доктора переглянулись и объявили Антуану, что его мать ждет ребенка.
– И беременность наложила отпечаток на ужасное известие о гибели мужа. Таким образом, ступор в реакции на окружающий мир может привести в ее теперешнем состоянии к выкидышу или иным тяжелым последствиям.
– Что вы можете сделать? – спросил Антуан.
– Средств много, но все они дают лишь незначительный эффект, – откровенным тоном заявил самый молодой из присутствующих докторов. – Здесь единственным лекарством может служить полная мобилизация организма для выполнения детородных функций. Лично я посоветовал бы хорошую встряску, которая бы разбудила психику маркизы и мобилизовала ее силы.
Остальные доктора зашикали на молодого коллегу, но Антуан поднял руку, призывая их замолчать.
– Что вы подразумеваете под встряской? – спросил он у молодого доктора.
– Это может быть что угодно. Так как маркиза – ваша мать, то попробуйте организовать ситуацию, в которой вашей жизни грозила бы опасность. Можно устроить в каком-нибудь помещении видимость пожара, что тоже может вывести ее из ступора. Можно попробовать просто попытаться поговорить с маркизой, обрисовать ей ситуацию, не жалея при этом черных красок. Говорить надо четким голосом, но негромко и спокойно. Попробуйте, юноша, пообщайтесь с вашей матушкой, только имейте в виду, что последствия могут быть самые неожиданные.
Антуан задумался. Затем он расплатился и отпустил докторов, оставив подле себя только самого молодого, чьим советом решил воспользоваться, на случай, если возникнут неожиданные осложнения, и вошел в будуар матери. Маркиза сидела подле зеркала, сложив на коленях руки и глядя перед собой пустыми глазами.
Антуан встал перед матерью, поглядел внимательно на ее бессмысленно отрешенное выражение лица и сказал:
– Выслушайте меня, матушка. Нашей семье угрожает опасность. С тех пор как не стало отца, вы перестали со мной общаться. А я не знаю, где находятся деньги и есть ли они у нас вообще. Слугам надо платить. Пекарь, зеленщик и мясник требуют свое и отказываются поставлять продукты, пока мы не уплатим за прошлое. Мясник с зеленщиком даже грозятся подать на нас в суд.
Услышав слово «мясник», маркиза немного встрепенулась и посмотрела долгим пристальным взглядом на сына. Тот, приободренный хоть какой-то реакцией Летиции, продолжал:
– Сейчас не то время, когда возможно было отхлестать такую низкородную чернь, как мясник и зеленщик, за то, что они требуют оплаты. Мы должны выжить. Дорогого моему сердцу отца уже не вернуть, иначе бы он показал всем этим голодранцам, как требовать с наглым видом денег, зная, что в нашей семье такое горе. Он бы мигом приказал слугам их высечь на конюшне, а затем еще и предал бы суду. Но отца нет сейчас с нами, он умер. Моя милая матушка, если вы покинете меня, забудете о своем сыне, то я тоже умру. Матушка, если вы не возьмете себя в руки, нас затаскают по судам или же просто заморят голодом. Мы – нищие, матушка! – вскричал он в сердцах и с силой затряс ее руку, вцепившись в рукав траурного платья. – Матушка, вы слышите меня?
Антуан сознательно скрыл от маркизы, что все последние дни они жили за счет тех денег, которые он скопил для побега с Анной в Италию.
Летиция, услышав последнюю фразу, встрепенулась, словно ото сна, провела рукой по лицу и порывистым движением прижала к себе сына.
– Мой маленький Антуан! Прости меня, прости. Я просто ушла в свое горе и совсем забыла о тебе. Прости свою маму. Теперь все будет хорошо.
Из ее глаз катились крупные слезы, но она улыбалась, прижимая к себе Антуана, который тоже радовался вместе с ней и одновременно плакал, прижавшись к материнской груди.
Молодой доктор, посоветовавший столь простое и эффективное лечение, был награжден последним золотым луидором из скопленных Антуаном дорожных денег и с многочисленными благодарностями отпущен. Как только он покинул будуар маркизы, Летиция честно призналась сыну, что не знает, где де Ланж хранил деньги, привезенные из Бордо. Она помнила только, что Жорж хотел поместить их в Учетную кассу под проценты, но все откладывал.
– Так, может быть, отец успел их положить в банк? – предположил приободренный быстрым выздоровлением матери Антуан.
Летиция немедленно вызвала лакея, приказала заложить карету и срочно отправилась в Учетную кассу. Скоро она вернулась обратно, печальная, и сообщила сыну, что маркиз среди вкладчиков банка не значится.
На следующее утро маркиза изволила принять «этих требовательных голодранцев», как назвала она пекаря, зеленщика и мясника. Сидя в кресле с высоко поднятой головой, Летиция обвела гордым взглядом неловко склонившихся в полупоклоне поставщиков продуктов и заявила им, что денег у нее нет, и если они не намерены ждать, то маркиза изволит воспользоваться услугами других поставщиков, а они могут подавать на нее в суд сколько угодно. При этом Летиция презрительно испепеляла голытьбу взглядом своих синих глаз. Стоящий подле нее Антуан держал руку за спинкой кресла, пряча там на всякий случай подаренный ему архиепископом кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31