Не знаю, почему и как именно убили эту девушку, но глаза и мой опыт, интуиция говорили: ее умертвили не здесь, не в «Кадиллаке».
Ее, должно быть, сюда перенесли, а затем устроили аккуратный натюрморт, немую сцену, которая кому-то должна была сказать очень многое.
Вряд ли вся эта подготовка рассчитана на меня одну.
Надеюсь, что нет.
Глава 10
– Со снимками закончили? – спросила я Клэппера.
В салоне машины и без того тесновато, а мне еще хотелось хорошенько осмотреть жертву.
– Для коллекции более чем достаточно, – ответил он. – Моей камере эта девочка очень понравилась.
Клэппер зачехлил цифровой «Олимпус», сунул его в футляр и щелкнул крышкой.
Я залезла в машину и осторожно вытянула на свет ярлычки, притороченные к изнанке нежно-розового демисезонного пальто и черного вечернего платья в обтяжку.
– Записывай, – сказала я Джейкоби. – Пальто от Нарцисо Родригеса, платье – дизайнерская модель Каролины Херреры. В общем, тысяч шесть только на тряпки. И это еще без обуви.
С тех пор как на телеэкранах появился «Секс в большом городе», в мире женской обуви безраздельно царил Маноло Бланик. Я без труда узнала характерный профиль точеных каблучков.
– Мне кажется, она даже пахнет деньгами, – заметил Джейкоби.
– У тебя хороший нюх, дружище.
Духи жертвы мускусным полутоном намекали на бальные залы и орхидеи да еще, пожалуй, на тайные свидания под луной в тени замшелых вязов. С другой стороны, голову даю на отсечение, что раньше такого парфюма мне вдыхать не доводилось. Может, какой-то частный эксклюзив за немереные деньги?
Я потянулась, было, чтобы еще раз вдохнуть запах, как пришел Конклин, ведя перед собой коротышку лет сорока. От подъема по довольно крутому пандусу тот успел запыхаться и сейчас раздраженно приглаживал венчик вьющихся волос над крошечными глазками-бегунками. Не зрачки, а черные точки.
– Меня зовут доктор Лоренс Гуттман! – возмущенно проблеял коротышка в лицо Джейкоби. – Низкий вам поклон, что без спросу залезли в мою машину! Что вы тут вытворяете?
Джейкоби показал ему свое удостоверение и предложил:
– Давайте мы пройдем к моему автомобилю, доктор Гуттман, и прокатимся до участка. К вам есть кое-какие вопросы, но ведь вы же быстро развеете наши сомнения… Или как?
В эту секунду стоматолог увидел покойницу на пассажирском сиденье своего лакированного «Кадиллака». Он покачнулся и ткнул глазками-иголками в Джейкоби:
– Боже мой! Что это за женщина? Она же мертва! Ч-что… на что вы намекаете?! – забормотал он. – Что я ее убил и оставил в своей машине? Да вы… Как вы смеете?! С ума сошли? Где мой адвокат?!
Бубнящего Гуттмана заглушил могучий рык и не менее могучее эхо. В нашу сторону катилось нечто серьезное. Визг покрышек – и из-за поворота спирального въезда появился черный микроавтобус «шевроле».
Он затормозил метрах в семи от нас, левая дверь скользнула вбок, с водительского сиденья соскочила женщина.
Негритянка, едва за сорок – и дама, впечатляющая во всех отношениях. Клэр Уошберн держала себя с достоинством, приличествующим ее должности, и с уверенностью женщины, которую боготворят.
Итак, судмедэксперт прибыл.
Глава 11
Клэр – главный медик-криминалист Сан-Франциско, великолепнейший патологоанатом, мастер интуиции, неплохая скрипачка, счастливая супруга с двадцатилетним стажем, мать двух ребятишек и, если говорить коротко, лучшая моя подруга.
Мы познакомились лет четырнадцать назад – сойдясь, как помнится, над трупом – и с той поры провели вместе столько времени, что могли бы дать фору кое-каким супружеским парам.
Да и ладили мы между собой не в пример лучше.
Мы обнялись прямо там, в гараже, подпитываясь той искренней любовью, что испытывали взаимно. Высвободившись, Клэр положила руки на свои внушительные бедра и принялась осматриваться.
– Ну, Линдси, кто же нас сегодня покинул?
– Пока имя не установлено, как всегда, условно названа Джейн Доу. Судя по всему, ее убил какой-то педант, любитель совершенства. Ни волоска, ни пылинки. Впрочем, тебе виднее.
– Да уж, я бы сказала. Ладно, надо посмотреть.
Не забыв про саквояж с инструментами, она подошла к машине, быстренько сделала нужные ей снимки, документируя положение жертвы во всех ракурсах, после чего надела прозрачные пластиковые мешочки на кисти рук и ступни молодой женщины и прихватила их скотчем.
– Линдси, – наконец позвала она, – иди-ка взгляни.
Я с грехом пополам втиснулась между судмедэкспертом и дверной стойкой. Клэр вывернула верхнюю губу девушки наизнанку, затем проделала то же самое с нижней, демонстрируя мне посиневшие припухлости, подсвеченные лучом от карманного фонаря.
– Ну, сладкая моя, видишь? Дамочку разве интубировали?
– Да нет, ее вообще не трогали. Ждали тебя.
– Значит, мы имеем дело с травмой-артефактом. Смотри, какой язык. Как будто надорвали.
Клэр провела лучом по рубцу на шее девушки:
– Борозда довольно необычная.
– Я тоже так подумала. Кстати, точечного кровоизлияния в глазах не видно, – кивнула я, демонстрируя кое-какие познания в судебной медицине. – Странно, правда? Будто и не душили вовсе.
– Да здесь, подружка, все странно, – задумчиво ответила Клэр. – Одежда в безупречном порядке. Не часто такое встретишь на трупе. И уж тем более на подброшенном.
– Причина? Время смерти?
– Я бы сказала, около полуночи. Окоченение только-только началось. Что касается всего прочего… Остальное позже, после того, как я осмотрю нашу юную Джейн Доу под более приличным светом, у нас в лавке. – Выпрямившись, Клэр кивнула своему ассистенту: – О'кей, Бобби. Давай вынимать бедняжку из машины. Только поаккуратней, пожалуйста.
Я направилась к краю парковки и с высоты четвертого этажа посмотрела на крыши домов и еле ползущие автомобили на Голден-Гейт-авеню. Совладав, наконец, с собой, позвонила Джейкоби.
– Гуттмана я отпустил, – сказал он. – Наш стоматолог, оказывается, прямиком из аэропорта, с нью-йоркского рейса. А машину оставлял в гараже на время командировки.
– Алиби?
– Сходится во всех деталях. Девушку к нему в салон явно «подсадили»… А как у тебя дела?
Я обернулась, увидела, что Клэр с Бобби успели завернуть труп в простыню и вложили его в пластиковый мешок. Звук застегиваемой полутораметровой молнии чиркнул по нервам, как гвоздь по стеклу. Не важно, сколько раз тебе приходилось видеть процедуру запечатывания жертвы в герметичную упаковку, – ее окончательность и бесповоротность словно бьет под дых.
Даже в собственных ушах мой голос показался угрюмым.
– Сворачиваемся.
Глава 12
Почти шесть вечера. Десять часов с момента обнаружения Девушки-из-«Кадиллака».
В стопке бумаги в центре моего стола – список из 762 позиций, за каждой из которых стоит машина, пересекавшая прошлой ночью шлагбаум парковки Опера-Плаза.
С самого утра мы просеивали регистрационные номера по автомобильной базе данных, но до сих пор не выскочило ни единого красного флажка, нет ни вот такусенькой зацепки.
И с дактилоскопией пролетели.
Судя по всему, наша девушка никогда не попадала под задержание, ее не подбирали в бессознательном состоянии на улице, она не служила в армии и не работала ни на одно правительственное ведомство.
Полчаса назад мы выдали прессе цифровое фото, и завтра утром ее лицо будет смотреть со страниц всех газет, что, впрочем, еще зависит от прочих событий в этом мире.
Я стянула с волос резинку, встряхнула свой «конский хвост» и тяжело вздохнула, разворошив бумаги на столе.
Затем набрала номер Клэр, которая до сих пор не вышла из подвала.
Меня интересовало, не проголодалась ли она.
– Давай внизу через десять минут, – предложила хозяйка нашего морга.
Мы встретились возле парковки на Макаллистер-стрит. Клэр разблокировала замки, и я открыла пассажирскую дверцу «пасфайндера». Сиденье было погребено под дипломатом с криминалистическим набором, пакетом с болотными сапогами, строительной каской, картой Калифорнии и древней 35-миллиметровой «минолтой».
Весь этот ворох профессионального инструментария я перенесла с переднего сиденья на заднее и сердито уселась в пассажирское кресло. Клэр бросила на меня оценивающий взгляд и зашлась жизнерадостным смехом.
– Бабочка, поделись шуткой.
– На твоей кошачьей мордочке все написано, – ответила она. – Нет, красавица, не надо для меня третью степень планировать, я и так все отдам.
С этими словами она повертела у меня перед глазами ворохом каких-то бумаг, после чего убрала их к себе в сумку.
Кое-кто думает, что свое прозвище, Бабочка, Клэр заработала потому, что – подобно Мохаммеду Али – она «порхает бабочкой, жалится осой».
Это не так.
Клэр Уошберн носит на левом бедре татуировку в виде золотой бабочки-данаиды.
И сейчас я своим взглядом, как булавкой, пришпиливала эту бабочку к сиденью.
– Я вся внимание-е-е… – зловеще пропела я, Клэр сдалась.
– Да, у нас определенно убийство. Компоновка трупных пятен противоречит сидячей позиции, стало быть, ее переносили. И еще я нашла у нее синяки на предплечьях, груди и ребрах.
– Значит, ее…
– …«заберковали». Ага. Термин знакомый.
Была такая милая парочка в 20-х годах XIX века. Одного звали Уильям Берк, второго – Уильям Хэйр. Подвизались они в весьма своеобразном бизнесе: поставляли трупы для медицинских училищ Эдинбурга. Одно время все ограничивалось мирным гробокопательством, но потом им пришло в голову, что гораздо проще и быстрее добывать свежеиспеченных мертвецов несколько иным способом. Брался живой человек – и оба Уильяма садились ему на грудную клетку.
Между прочим, активно «беркуют» до сих пор. Среди рожениц это распространено настолько, что лучше промолчать от греха подальше. Скажу лишь, что когда младенец не нужен, его кладут между матрасом и кроватной сеткой. И присаживаются сверху.
Если нельзя расправить грудь, значит, не получится дышать. Со вполне понятными последствиями.
Причем на теле жертвы практически не остается следов насилия.
Пока Клэр выезжала задним ходом и разворачивала машину в сторону «Сьюзи», я возилась с ремнем безопасности.
– Линдси, – помолчав, сказала Клэр, – через что эта девочка прошла, даже подумать страшно. Я полагаю, один гад сидел у нее на груди, а второй надел ей на голову полиэтиленовый пакет, подвернул горловину и стянул узелком на шее. Вот откуда такая странная странгуляционная борозда. Допускаю также, что нос и рот ей заодно зажимали ладонью.
– То есть убийц двое?
– Линдси, я просто не знаю, как иначе можно организовать обтурационно-компрессионную асфиксию.
Глава 13
Машина Клэр влилась в плотный вечерний поток автотранспорта. Несколько минут мы просидели молча, чуть ли не физически ощущая, как трагичность ухода молодой женщины из жизни обволокла и нас удушающим коконом.
В голове у меня скакали и прыгали кусочки мозаики.
– Двое убийц, – наконец произнесла я. – Бригадный подряд. По окончании сажают жертву в машину… Смысл? Что они хотели этим сказать?
– Например, «мы – ребята хладнокровные», – предположила Клэр.
– Холоднокровные, точнее. Типа ползучих гадов… А что с изнасилованием?
– Возможные следы уже на анализе, – кивнула Клэр, – а заодно и одежда. Кстати, не самая дешевая, ты заметила?.. Ах да! Лаборатория выявила пятна спермы у нее на подоле.
– И?
– Да нет, характерные при изнасиловании вагинальные ссадины или разрывы отсутствуют, – задумчиво промолвила Клэр. – А вообще-то надо дождаться результатов анализа.
Она притормозила на железнодорожном переезде, и мы стали молча провожать глазами проходящий поезд. Ночь наступала на город Сан-Франциско, и жители торопились домой с работы.
В голове, под стать проходящей электричке, тоже тянулась целая вереница вопросов. Кто она, наша Девушка-из-«Кадиллака»? Кто ее убийцы? Как так вышло, что их пути пересеклись?..
По личным мотивам?
Или ей всего-навсего жутко не повезло?
В последнем случае мы имеем дело с ритуальным маньяком, который просто любит убивать, и заводится от определенной внешней атрибутики.
А посему этот тип вполне может повторить содеянное…
Клэр свернула налево, ловко нырнув в неожиданную прореху во встречном потоке, и через минуту уже выполняла сложный маневр параллельной парковки на забитой стоянке на Брайант-стрит, ровно напротив входа в «Сьюзи».
– Есть еще кое-что…
– Бабочка, не заставляй меня вымаливать на коленях.
Она усмехнулась и покачала головой, тратя на этот спектакль дополнительное время и вынуждая меня сгорать от нетерпения.
– Туфли. Восьмой размер.
– Как? При ее-то крохотной ножке?!
– А вот так! Чего только не бывает на свете… Впрочем, ты права, это дикость. Девушка-из-«Кадиллака» носила, вероятно, пятый размер. Туфли не ее. А подошвы, между прочим, никогда не касались асфальта.
– Ого! – отреагировала я. – Если туфли не ее, то и одежда, может статься, тоже…
– Вот-вот, и я так думаю. Линдси, я не знаю, что это значит, но на ней все как с иголочки. Ни тебе потертостей, ни следов потожировых выделений, ни каких-либо еще признаков контакта с живым телом. Кто-то очень тщательно – я бы даже сказала, искусно – обновил гардероб бедняжки после ее смерти.
Глава 14
Вечер еще только начинался, когда мы с Клэр пересекли порог «Сьюзи» – шумной, порой даже буйной забегаловки в карибском стиле, куда мы с друзьями наведывались примерно раз в неделю.
Рэгги-группа еще не вышла на сцену, и очень даже хорошо, потому что когда Синди замахала рукой от «нашего» столика, я по выражению лица поняла, что ее распирают крупные новости.
«Распирают» – это еще слабо сказано.
Синди ведет раздел криминала в «Сан-Франциско кроникл». Познакомились мы года четыре назад, когда я работала над делом об особо извращенном убийстве новобрачных, а она умудрилась своим языком проложить себе дорожку прямиком к еще не обработанному месту преступления. Помнится, меня чуть кондратий не хватил от такой наглости и настырности, зато позднее, когда ее репортажи помогли мне отловить убийцу, я научилась ценить эти ее качества.
Словом, к тому моменту, когда она вломилась в очередное незаконченное расследование, мы с ней уже стали подругами не разлей вода.
1 2 3 4 5