https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_dusha/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Да и искры не дали ему возможности что-либо разглядеть.
На всякий случай он изготовился для нового удара, но в это время комнату заполнило тусклое оранжевое свечение, а ноздрей коснулся запах дыма. Кейлаш увидел, что комната совсем невелика. И по другую сторону ее виднелась открытая дверь, а за ней – лестница, уводившая наверх, в башню. Ни мебели, ни окон – только та дверь, в которую он вкатился несколько минут назад.
И он был в комнате не один. По полу к нему подбирался здоровенный паук. В бледных зенках твари горела ярость. И разум. Еще Кейлаш увидел, что его первый удар не пропал даром: на полу валялось несколько отсеченных лап. Не иначе сам Митра направил его отчаянный замах в темноте! А на клыках паука багрово блестела его, Кейлаша, кровь, только что высосанная из раны. Горца едва не вырвало, он отвел взгляд…
И в который раз ахнул от изумления. Он увидел источник дымного света. Вниз по узкой лестнице спускалась женщина, державшая в одной руке чашу из темного камня. Из этой-то чаши растекался дым и исходило тусклое оранжевое сияние. Дым не давал рассмотреть черты лица, но горец ни на мгновение не усомнился: перед ним была жрица мутари собственной персоной. Она выглядела безоружной, но Кейлаш сразу вспомнил рассказы Мадезуса. Против нее, говорил мигрант, бессильны мечи…
Вот она достигла нижней ступеньки, вошла в комнату и поставила свою чашу на пол. Дым расступился, и оказалось, что жрица совершенно обнажена. Свет зловеще играл на ее гладкой коже и переливался в блестяще-черных волосах, достигавших плеч. Она лениво расправила пальцами волосы, погладила шею, потом провела ладонями по своему безупречному телу. Вот ладони коснулись роскошной груди, скользнули вниз, к животу… Живот был, между прочим, не плоским. Он явственно выпирал наружу, как если бы она была беременна. Кожа над пупком пульсировала – ни дать ни взять, там билось сердце. Кейлаш отвернулся. Зрелище было не для его глаз.
Она засмеялась, и от этого звука у кого угодно кровь застыла бы в жилах.
– Приветствую тебя, горец! – сказала она и заметила его опушенные глаза. – Что, кишка тонка лицезреть истинную красоту?
Кейлаш почувствовал, как его взгляд против воли устремляется выше. Невидимые руки схватили его голову и заставили повернуться к ней. Он плотно зажмурился, вовремя вспомнив, что ни в коем случае не должен смотреть ей в глаза.
Она вновь засмеялась, еще с большей жестокостью:
– А впрочем, все это неважно. Ты видишь? Во мне плод. Он только что зачат, но до чего быстро растет! Еще не успеет смениться луна, как родится первенец новой расы мутари! Знай же, несчастный, что твое убогое тело и твоя горячая кровь станут пищей для него и для меня. Я могла бы остановить твое сердце одним движением руки. Но нет! Я пожру твою живую плоть и упьюсь твоими криками! Ведь ты силен – для смертного, конечно. Ты будешь жить еще долго, пока я не вырву из твоей груди бьющееся сердце и не выпью его соки… Смотри же на меня! Смотри на прекрасный лик своей смерти!..
Все те же незримые руки заставили Кейлаша открыть глаза и посмотреть на Азору – горец только сдавленно ахнул. Ее глаза были двумя багрово-черными безднами, втягивавшими его в себя. Он не мог оторвать от них взгляда. Его разорванная, кровоточащая челюсть безвольно отвисла, а все тело налилось свинцом, выходя из повиновения воле. Он тяжело свалялся на пол. Он был еще в сознании и пытался сопротивляться, но что он мог? Кейлаш так стиснул меч, что тот словно врос в его парализованный кулак. И он по-прежнему не мог оторвать круглых от ужаса глаз от лица жрицы мутари…
Ее ярко-алые губы растянулись в улыбке, обнажая хищные ряды загнутых черных зубов, смертоносных словно кинжалы. Она склонилась над поверженным горцем и с нечеловеческой силой рванула его кольчугу, располосовав ее, словно тонкую ткань. Злобные глаза все так же впивались в его зрачки. Когтистая рука коснулась его обнаженной груди… оторвала кусок плоти и отправила в рот!..
Несчастный Кейлаш не мог даже закричать: губы и горло не повиновались ему.
Азора вновь потянулась к нему, но тут из-за ее спины послышалось громкое рассерженное шипение. Жрица стремительно обернулась, и Кейлаш освободился от ее сковывающего взгляда. Оказывается, это пораненный им паук ухватил ее за лодыжку клыками.
– Твоя обещала Кзим человеческой крови!.. – пыхтел он, не отпуская ее ноги. – А сама забирать от Кзим! Кровь – это для Кзим!..
Яростно взвизгнув, жрица вперила в паука свой страшный взгляд и коротко взмахнула рукой. Кзима мгновенно расплющило, словно невидимым молотом. Азора брезгливо отшвырнула размозженные останки прочь.
Когда она отвернулась, Кейлаш почувствовал, что снова может управлять собственным телом. И как ни был он потрясен и истерзан, его самые первые движения были продиктованы воинским инстинктом, тем самым, что выручал его в бесчисленных стычках на бритунийской границе. Поудобнее перехватив тяжелый меч, горец вогнал его в ближайшую мишень – во вспухшее, пульсирующее чрево Азоры. Удар был направлен со всей силой и яростью: отточенная сталь прошла насквозь, так что кончик меча высунулся из спины. Жестокая судорога сотрясла ее тело…
Сердце Кейлаша застучало, как сумасшедшее. Неужели убил?.. Неужели это вправду возможно?.. Но безумной надежде не суждена была долгая жизнь. Жрица зашевелилась и неторопливо стала вытаскивать трехфутовый клинок из своего пропоротого живота. Кейлаш рванул меч на себя, только тут заметив, что ее тело не кровоточило. Из раны тек вонючий ихор, но она как будто и не замечала этого. С трудом поднявшись на ноги, Кейлаш отступил в угол, приготовил меч и стал ждать…
Азора ощупала свое чрево, и у нее вырвался яростный вопль.
– Плод погиб!.. – Она повернулась к горцу, красные глаза горели адским огнем. – Двуногий слизняк!.. Твой жалкий меч для меня – как комариный укус!.. Но за этот удар ты познаешь страдания, каких не ведал еще ни один смертный! Каждая капля твоей подлой крови будет исходить из тела с мучениями, большими, чем может выдержать человек!..
Кейлаш почувствовал, как вновь одеревенели все его члены. Азора шевельнула рукой, и меч выскочил у него из кулака. Новое движение кисти жрицы – и замаранный темной жидкостью клинок перевернулся в воздухе и пронзил горцу бок. Невидимая рука всаживала его все глубже и наконец с чудовищной силой вогнала в каменный пол. Боль пламенем охватила мозг. Парализованные мышцы не давали Кейлашу ни увернуться от удара, ни даже беспомощно скорчиться. Пот ручьями тек по его телу, из страшной раны хлестала кровь…
– А ведь никакие жизненно важные органы не затронуты, – издеваясь, сообщила ему жрица. – Ты будешь умирать несколько долгих дней, точно кролик, попавший в силок…
Ее рука вновь указала на рукоять меча, и тот начал раскачиваться туда-сюда, еще больше раздирая рану, Мутари наклонилась и приложила к окровавленной плоти ладонь. Из ее ладони вырвался огонь и обжег рану вокруг клинка, останавливая кровь. Жуткий запах горелого мяса и крови поплыл под сводами комнаты. Кейлаш ощутил, как душа отделяется от тела, словно пытаясь покинуть этот чертог, превращенный в камеру пыток…
…Он едва заметил, как рухнула дверь, наконец-то сокрушенная дружными усилиями ломившихся горгулий. Почти все чувства, заглушенные нечеловеческой болью, отказали ему. Это было как сон. Он видел происходившее, но не слышал, не чуял и не осязал. Три горгульи, ворвавшиеся в пролом, сразу бросились в угол и окружили жрицу и распростертого горца. Кейлаш вяло удивился тому, что они накинулись не на него, а на Азору.
Откуда ему было знать о происхождении горгулий и о том, что направляло их действия! Между тем это были древние твари, родившиеся еще до эпохи мутари. Змее-люди, жившие в Валузии, вывели их и использовали как стражей. Скаурол повелевал горгульями с помощью некоторых тайных познаний, силой вырванных им у одного стигийского колдуна. Азора понятия не имела об этой науке. Не знала она и о том, что ее волшебство против горгулий бессильно. Их сознание было слишком примитивно и просто не содержало не то что человеческих, даже и животных эмоции, на которых зиждилась вся ее магия.
Сверкая красными глазами, она повернулась к наседающим тварям, лихорадочно размахивая руками… Заклинания не срабатывали! Жрица разразилась бранью, видя, что горгульи подбираются все ближе. Монстры знали только, что перед ними стоит ЧУЖАЯ. Много столетий назад Скаурол велел им ловить и уничтожать всех ЧУЖИХ.
И они выполнили приказ. Бездумно и неумолимо.
Азора не успела ничего предпринять. На полу комнаты заклубился вихрь из лязгающих клыков и смертоносных когтей. Горгульи сцапали ЧУЖУЮ и разорвали на мелкие части. Крови в ней не было, но плоть оставалась уязвимой. И Азора перестала существовать.
Кейлаш, вновь получивший свое тело обратно, отвернулся от невообразимо мерзкого зрелища…
Он вполне понимал, что его положение безнадежно. Азора пригвоздила его к полу, как насекомое, приколотое булавкой… Но когда он отважился посмотреть на свой меч, то увидел, что меч лежит рядом с ним на каменных плитах. Так неужели… погодите-ка… неужели пытка была иллюзорной?.. Горец торопливо оглядел и ощупал себя. Раны на груди были вполне реальны. Кровь еще сочилась там, куда впились ее руки, но на боку не осталось ни следа. Однако радоваться было особенно нечему. Покончив с Азорой, горгульи займутся следующей жертвой…
Он очень ослаб и к тому же потерял порядочно крови. Голова кружилась, в ушах стоял звон. Он совсем не чувствовал боли в раненой ноге. Нога попросту онемела ниже колена. Кто другой на его месте, быть может, смирился бы с мыслью о смерти, лег, закрыл глаза и стал ждать конца. Но Кейлаш был кезанкийцем. А кезанкийцы славились невероятным упрямством. Пусть эта комната станет его могилой, но прежде хотя бы несколько поганых чешуйчатых тварей отправятся из нее прямиком домой – в преисподнюю!.. Кейлаш мысленно вознес молитву, мрачно поручив себя Митре. Кое-как поднялся на ноги и приготовился к последнему бою…
Этажом ниже Конан вел неравную битву с точно такими же монстрами. Вскочив на окаменевшие останки горгульи, разбившейся о дверь, он полоснул мечом ту, что была справа. Тварь с необыкновенной ловкостью увернулась и бросилась на киммерийца. Промахнувшись с ударом, он на миг потерял равновесие и не смог вскинуть меч. Он уже готовился к рукопашной, когда слева подскочила вторая горгулья и попыталась вырвать у него из руки амулет. Кинжальные когти коснулись пылающего серебра… и чешуйчатый ужас мгновенно окаменел. Зато правая горгулья со всего маху врезалась в Конана. Они вместе обрушились на дверь, и у варвара едва не затрещали все ребра.
Дверь, получившая уже немало тяжких ударов, на сей раз не выдержала. Она распахнулась, и сцепившиеся противники выкатились во входной чертог. Конан оказался внизу, и амулет отлетел по полу прочь. Массивное тело монстра придавило его правую руку, но каким-то образом он ухитрился удержать меч.
Началась борьба не на жизнь, а на смерть. При всей мощи славного киммерийца тварь была гораздо сильнее. Ее мускулистые руки были вдвое толще, чем у него. Быстрота и искусство Конана могли только оттянуть неизбежный конец: рано или поздно чудовище задушит его. В ближнем бою меч только мешал, и он выпустил рукоять. А до кинжала, висевшего на поясе, дотянуться не удавалось. Он стал озираться, ища взглядом хоть что-нибудь… хоть какое-нибудь подходящее оружие…
Глаза уже застилал багровый туман, когда он заметил зазубренный кончик кола, сломавшегося, когда распахивалась дверь. Кол торчал острием вверх, зажатый между косяком и кучей каменного мусора. Кое-как выдернув прижатую руку, Конан стал искать, за что бы уцепиться на гладком чешуйчатом теле горгульи. Одна лапа чудовища уже сжимала его горло, и загнутые когти вонзались все глубже, полосуя кожу и впиваясь в шейные мышцы. Вторая дала мертвой хваткой держала Конана за левое предплечье…
Но тут киммериец наконец нашел точку опоры, и мускулы на правой руке отчаянно вздулись. Рванув на себя, он умудрился бросить тварь прямо на торчавший конец кола. Зазубренное острие глубоко вошло в короткую, толстую шею страшилища. Пронзенная горгулья дернулась раз, другой… и застыла каменным изваянием.
Конан с трудом поднялся на ноги. Он никак не мог отдышаться, его трясло от изнеможения. На его изодранную шею было страшно смотреть. Перед глазами плавал кровавый туман, в голове звенело: горгулья едва не задушила его. В сознании билась только одна мысль: подобрать меч и амулет… и скорее выручать Кейлаша… если горец еще жив. Что-то подозрительно тихо было во второй комнате…
Он поднял меч, убедился, что клинок безнадежно погнут, и бросил его, а взамен вытащил из ножен широкий кинжал. И вот тут-то у него вдруг зашевелились волосы на затылке, и, несмотря на то что в башню проникал жар пустыни, киммерийца окатила волна ледяного холода.
Перед ним стоял человек в черном. Безоружный и босой. Его правую руку окутывало облачко огня, освещавшего лишенное возраста лицо и темные глаза как два камня. Конан не без усилия подавил в себе врожденный ужас перед колдовством и покрепче перехватил рукоять кинжала. Перед ним явно был демон. Или колдун. Шут его разберет.
По позвоночнику растекался отвратительный холодок страха, но Конан был не из тех, кого легко обратить в бегство.
– Я бы приветствовал тебя, гость, будь я любезным хозяином, – чуть заметно улыбаясь, проговорил человек. – Но я таковым не являюсь. Что же касается моей жены, ради встречи с которой вы проделали столь долгое путешествие, она… несколько нездорова.
Конан прикинул расстояние, отделявшее его от чародея, и приготовился бросить кинжал. Он не сомневался, что попадет. Оставалось надеяться, что демону, или кто он еще там, мало не покажется угодившего в сердце кинжала. Он уже начал отводить руку назад… когда магия Скаурола вдруг оторвала его от пола.
– Юзмек, – прошептал колдун и указал вверх. – Акмак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36


А-П

П-Я