Здесь приносили в жертву герцога ди Дароо, прежде чем отправить его излишне резвый труп к родственникам в Лаэссе. Мы где-то в горах Халиссы.
Л'Рис кивнул.
– Уже легче. – Он затуманенными фиолетовыми глазами смотрел в пустоту, что-то там про себя вычисляя. – Если взять это как начальные координаты, можно построить портал на Эль-онн… Триангуляция… А четвертичный пласт реальности здесь откуда взялся? Проклятый временной фактор… Ауте! Они и тут поставили защиту!
Мастер заклинаний присел на колени, кинжалом начал быстро чертить на полу какие-то круги и знаки, судя по всему без подготовки или помощи артефактов намечая контуры будущего перемещающего заклинания. Я наконец начала расслабляться. Осталось совсем немного. Продержаться в рамках этого существования еще несколько минут, и уже дома, вместе с Раниэлем-Атеро и другими аналитиками закончить танец, придирчиво отбирая то, что мы решим сохранить для изменения всего народа эль-ин… Кажется, теперь это безопасно – я достаточно уверенно удерживалась на тонкой грани между осознанием себя и бытием коллективного человеческого бреда.
– Не так быстро, Перворожденные, или как вас там положено называть!
Голос хлестнул нас обоих, заставив Л'Риса молниеносно швырнуть меня к себе за спину, прямо в начерченный на земле круг, тут же вспыхнувший мощнейшим защитным заклинанием.
Криит с сопровождении затянутых в черное, но здорово потрепанных мужчины и женщины шагнул вперед, и лицо его абсолютным своим безумием вдруг напомнило мне лицо Ольгрейна, бывшего когда-то главой Дома Вуэйн.
Тихий шелест – Ступающий Мягко медленно извлек из ножен тонкий и легкий меч, руны на котором текли живыми змеями, хищно и голодно извиваясь, почти шипя в звенящем от напряжения воздухе. Судя по чуть расширившимся глазам Видящего Истину, ничего хорошего оказавшихся на другом конце этого куска металла не ждало. Точно чувствуя неуверенность вожака, двое других попятились назад.
– Осторожней, арр. – Мой голос был хриплым и, к моему собственному удивлению, угрожающим. До дрожи в коленях угрожающим. – Не стоит загонять нас в угол.
– А вы уже в углу. – Почему-то создавалось впечатление, что Черный Целитель отнюдь не так уверен в себе, как хотел казаться. – Вероятности заблокированы. Отсюда вам уже не выбраться.
– Хотите поспорить? – Моя верхняя губа приподнялась, обнажая жуткий звериный оскал. Спокойствие риани, застывшего со вскинутым в защитной позииии мечом и расщепившимися на множество лезвий пурпурными крыльями, выглядело, наверно, более впечатляюще, но я просто не могла отказать себе в удовольствии.
– А почему бы и нет? Дальше терять людей, пытаясь забить вас в схватке, просто глупо. Сделаем по-другому.
И вновь серия странных ментальных приказов кому-то далеко отсюда. Л'Рис бросился вперед, его меч врезался в Вероятностные щиты смертных и – невероятно! – начал их уничтожать! Беззвучный взрыв, и всех, в том числе и моего риани, разметало в разные стороны.
Но поздно. Слишком поздно.
Пришло понимание: началось. Процесс, в чем-то сходный с Вероятностным Штормом, погубившим Дельвара. Но этот, как я внезапно и совершенно четко осознала, уничтожит не только маленькую, затерянную в лесах крепость. Что бы там ни вызвал Криит, это призвано было уничтожить весь окружающий мир. Со всеми обитателями. И случайными гостями. И застрявшими на неизвестный срок эль-ин.
Мысли о начавших шевелиться после ударов о стены людях вылетели у меня из головы. Не опуститься – упасть на колени, прижать руки к начертанным на камне линиям и ощупать, понять, что из заклинания успел составить Л'Рис. А успел он многое. Общие контуры перемещения уже были примерно набросаны, прямой и четкий канал из этой пещеры вел прямо в небеса Эль-онн. Осталось только завершить… Из моих ладоней ударил мощный поток энергии и последних корректировок, грубых и лишенных даже подобия элегантности, но невероятно мощных, придающих нужный импульс силовым линиям.
Сколько еще осталось? Я успеваю, успеваю… Успею!
Да… Вот только этому миру уже не успеть… Не прерывая своей работы, я медленно подняла голову и всмотрелась в тоскливые, затравленные глаза стоящего рядом со мной на коленях риани. Всхлипывая, сглотнула готовые сорваться с языка возражения.
Этот мир. Лаэссе, город-сказка, город-мечта. Чистые улицы, висячие сады, резьба на каменных стенах. Здесь правят Нарунги, последние потомки древней расы, здесь стоит Великая Академия, здесь за справедливость и свет сражались юный маг Тай и его таинственная принцесса… Халисса, ободранное собрание разномастных лачуг, где жили лучшие поэты, лучшие певцы. Царь-волк и забавный конюший, вымогающий по ночам мзду у замерзших клиентов.
Здесь рыжий воин, заклинатель и поэт, всю ночь напролет пил и пел в компании смертных… И это уже не был просто какой-то чужой там мир, который можно бросить, спасая свою жизнь и свою миссию.
Губы Л'Риса, красивые, не по-эль-ински совершенные губы, издевательски искривились.
– О, моя Хранительница, разве вы не знали, что каждый шпион в глубине души мечтает спасти мир?
– Не-еет! – Крик-вой вырвался прежде, чем я смогла его остановить, но это было уже не важно.
Л'Рис откинулся назад, слитным движением вскочил на ноги. А затем, широко размахнувшись, по самую рукоятку вогнал рунный меч в камень. И я вдруг отчетливо поняла, что это оружие – его. Что это не древнее и могущественное изделие какого-нибудь легендарного полубога, что юный подмастерье-заклинатель сам выковал клинок и сам оплел рукоятку, вкладывая в них часть своей души. И что именно за это изделие он и получил высокий титул Мастера.
Ступающий Мягко застыл в странной позе, припав на одно колено, правой рукой обхватив рукоятку, а левой, на которой он зубами вскрыл вены, рисуя кровавые руны. Медленно и грозно заклинание, составляющее саму суть страшного оружия, начало расправлять крылья, заполняя сначала тело эль-воина. Затем пещеру. А затем, все быстрее и быстрее, весь этот мир, за исключением того круга, в котором сидела я.
Гроза надвигалась. Уже, если скосить чуть-чуть взгляд, можно было заметить, как предметы на периферии зрения начинают расплываться.
Недолго думая, я оторвала ладони от уже почти оформившихся линий заклинания и всю силу направила в тело своего риани, накачивая его, накачивая роящиеся вокруг него заклинания, все нагоняя и нагоняя энергию из поистине бесконечного Источника.
Воздух вокруг него начал светиться все теми же жадно-ненасытными рунами. Люди, уже почти пришедшие в себя, поднимались на ноги, ошалело трясли головами. Криит бросил один взгляд на наши склонившиеся фигуры и отшатнулся с выражением неприкрытого ужаса в каждой линии худого лица. Полетела куда-то команда – сейчас же, немедленно открывать портал и вытаскивать их отсюда. Уже начал открываться овал прохода…
Они не успели удрать. Ударил Вероятностный Шторм.
Л'Рис мягко, но очень твердо выставил меня из своего сознания, туго свернув любую связь. И вновь, второй раз за какие-то минуты, я наблюдала сумасшедшую вакханалию Вероятностного Шторма, когда сама ткань Вселенной, казалось, сходила с ума, накручивая все новые и новые кольца возможного развития событий.
Но на этот раз бешеная пляска параллельных миров не обрушивалась в безмозглой ярости на беззащитную реальность. Л'Рис, изменившийся Л'Рис, когда-то заточивший часть себя в мече, а теперь выпустивший эту часть на волю, звал. Голодный, жадный, жаждущий Л'Рис. И, повинуясь его властному зову, со всех сторон устремились возмущения Вероятностей, поглощаемые, нет – пожираемые сотворенной могущественными заклинаниями ненасытной сущностью. И материальным носителем этих сил было само тело заклинателя.
Такого я не видела никогда. И, если у Ауте осталось хоть немного милосердия, никогда не увижу. Он втягивал в себя кошмар, который при любом другом раскладе уничтожил бы целый мир. И ужас, равный которому трудно себе представить, исчезал, не причиняя никому вреда. Даже люди, испуганно скорчившиеся неподалеку, лишенные своих Вероятностных щитов и любой другой возможности защититься, не пострадали. Отделались разве что капитальным испугом, но тут уж ничем помочь было нельзя.
А потом все кончилось. Реальность затихла. И мир, основательно потрясенный, но тем не менее целый, остался на месте.
Мой риани тихо и успокаивающие улыбнулся своей вене и рассыпался пеплом, как рассыпается выдержавший слишком сильный удар талисман.
Я, наверно, упала, но не помню этого. Я кричала, но не слышала своих криков. Я металась, пытаясь зацелиться, зафиксироваться, хоть как-то удержаться на поверхности, но мой собственный вес затягивал в холодные и темные глубины. Я потянулась к последнему огоньку, полыхающему где-то далеко-далеко, с размаху врезалась в его щиты и была жестко, болезненно отброшена назад.
«Впусти ее, Сергей!» – Крик Нефрит все еще звенел в ушах, но хрупкая сеть разума уже разбилась сверкающими осколками, и волны сомкнулись над головой. Я безвольно и равнодушно погружалась в темноту глубин.
Я потерялась в изменении.

ГЛАВА 10

Открываю глаза. Оглядываюсь. Потягиваюсь.
Не знаю, как меня зовут. Не знаю, кто я и что я. Но твердо знаю, что никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо! И этого более чем достаточно.
Я лежу в вытравленном в камне небольшом круге, и три черные фигуры стоят, не переступая тонкую черту. То есть они, кажется, пытались переступить, но оплавленный меч, валяющийся тут же, и обожженная рука одного из мужчин яснее ясного говорят, что ничего хорошего из этой затеи не вышло. Рядом – еще один меч, по самую рукоятку вогнанный в камень, и, глядя на него, чему-то внутри меня хочется выть. Я легко заставляю этот странный голосок замолкнуть и плавным, многообещающим движением поднимаюсь на колени.
Один из мужчин, не тот, что с раненой рукой, а другой, с белыми волосами, потрясающей красоты дымчато-зелеными глазами, вдруг отшатывается от меня, запах его кричит о чистом ужасе. Умный, умный. Я улыбаюсь и чувствую, как из-под губ выглядывают длинные и острые клыки. Пальцы мои заканчиваются золотистыми когтями, тело наполнено силой. Хорошо. Это будет удобно для охоты. А я очень голодна.
Встаю на ноги, весело повожу ушами из стороны в сторону. Люди, наверно, все умные. Потому что двое оставшихся, мужчина и женщина, тоже начинают пятиться. И я выхожу из круга. Странная линия защищала меня от тех, кто был снаружи, а не наоборот.
Я делаю один шаг, но вдруг оказываюсь в другой части пещеры, прямо за спиной женщины. Улыбаюсь ей, когда она резко оборачивается и отшатывается назад, судорожно, неожиданно ставшими неуклюжими пальцами стискивая оружие. А когда, встретившись со мной глазами, она начинает кричать, прижимаю уши к черепу и шиплю, блистая жуткой своей ухмылкой. А затем движением недостаточно быстрым, чтобы не быть болезненным, вонзаю клыки в ее шею. Одновременно пытаюсь метнуть материализовавшийся вдруг в пальцах кинжал («Аакру!», – шипит голос) в зеленоглазого. И хотя я полностью поглощена женщиной, откуда-то знаю, что изящное оружие безошибочно нашло цель, взрезав все щиты и все защиты и пригвоздил Криита (откуда знаю имя? Да какая разница!), надежно его обездвижив. А женщина уже умирала. Кровь меня, в принципе, совершенно не интересовала, но вот страх и боль…
Второй мужчина тем временем стреляет в меня чем-то плавящим, но я успеваю уклониться. Допиваю последний глоток смерти первой своей жертвы и направляюсь к этому приятно активному экземпляру. Тот трясущимися пальцами вновь пытается направить бластер, мажет, кидает в меня самим оружием. Пытается звать на помощь, сплести какое-то сжигающее заклинание, затем что-то из защиты, но собственный ужас полностью парализует разум сильного и опытного, в принципе, колдуна. Уже когда я беру его лицо в свои ладони и поворачиваю голову в сторону, бедняга пытается ударить чем-то специально созданным, чтобы отгонять существ, питающихся страхом.
Смеюсь.
– Глупый. – Целую, царапая клыками. – Ты не можешь не бояться. Не можешь заставить меня принять истинный вид. Не можешь не верить. Ты – часть той силы, что вызвала меня к жизни. И ты – мой.
Пальцы пробежали по груди, точечными уколами когтей напоминая о сути. Вновь поднялись, сомкнулись на горле. Сжались. Он так дрожал, бедняга. Он поверил. И, кажется, даже не заметил, как умер.
Остался последний. Я подошла к нему, парализованному, не способному даже послать ментальный призыв о помощи. Несмотря на то что аакра вонзилась в человеческую грудь по самую рукоять, крови не было. Я небрежно откинула коротко остриженную седую прядь с узкого лица.
– Ах, арр, я же говорила, я просила: не загоняйте нас в угол. Смотрите, что вы наделали! – Не знаю, откуда приходят слова, но это неважно.
Человек пытается что-то сказать. Он полностью в сознании, я даже притупила немного боль, чтобы смертный имел возможность по достоинству оценить всю прелесть ситуации. Коротким прикосновением к рукояти торчащего из него кинжала ослабляю контроль над скованными голосовыми связками.
В глазах смертного ужасное запоздалое осознание, душа его кричит, надрываясь: «Что я сотворил?!» – но губы лишь шепчут:
– Тебя остановят…
У-уу, а я-то надеялась услышать что-нибудь интересное.
– Хотите поспорить?
Вновь губа поднимается, из горла вырывается первобытное, до костей проникающее рычание. Наклоняюсь к нему, не без удивления понимая, что странный голос на дне сознания ярится вместе со мной. И вместе со мной жаждет мести.
– Для тебя, красавчик, я придумаю нечто особенное! – Вцепилась в кинжал, медленно поворачивая рукоять. – Ты познаешь боль. Боль изменения, красавчик, смертным такое и не снилось! Боль, когда твои клетки раз за разом перемалываются в нечто совершенно иное! Начнем с едва заметного зуда, постепенно будем наращивать, подготавливая твои рецепторы к большему. Потом немного отпустим, заставляя тебя гадать, когда же начнется снова. Еще добавим. И так – пока не умрешь от болевого шока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55