Самое главное – благодаря тому, что он сделал, ты получил эту работу. Я не хочу делать вид, что это произошло из-за твоих оценок, хотя они были вполне приличными. А сейчас подходит время предоставить тебе новую возможность…
Он сделал паузу, прихлебывая кофе и глядя на Стивена поверх своей кружки. Он чего-то ждал.
«Чего он ждет?» – Стивен не мог понять. Он откашлялся и предпринял попытку.
– Дейл… Я работаю здесь, в «ЗВ», потому что хочу здесь работать. То есть – я хочу стать частью…
– Членом команды, верно? Ты хочешь расти вместе с компанией. Сынок, тебя уже наняли. Не стоит кормить меня этими старыми баснями. Я просто хочу знать… знаешь ли ты, что в действительности представляет собой мир? И каково в действительности наше место в нем? Конечно, ты не знаешь. Почти никто не знает. Ты наблюдательный мальчик – и уже приметил наш интерес к этому делу с «Дирваном-17», о котором ты поднимал вопрос.
«Так вот оно что». Стивен придал своему лицу, как он надеялся, заинтересованное, беспристрастное выражение. Но внутренне он съежился. Значит, его все же собираются уволить. Возможно, Уиндерсон решил, что должен уволить его самолично в память о его отце.
Исследуя новые продукты, Стивен выяснил, что «Дирван-17», пестицид, который «Западный Ветер» намеревался вскоре выпустить на рынок, был признан независимыми исследователями серьезным канцерогеном и неврологически токсичным веществом. Даже очень незначительные его дозы вызывали судороги у детей и болезни печени у взрослых. Были также указания на неврологические осложнения. Кроме того, он устойчиво сохранялся в окружающей среде. Однако он убивал «стекляннокрылого снайпера», жучка-вредителя, угрожавшего винодельческой промышленности Калифорнии, быстрее и надежнее, чем любой другой пестицид.
– Ты уже обратил внимание на некоторые оборотные стороны «Дирвана-17».
– Да, сэр. Просто я был озабочен тем, что… Уиндерсон поднял руку, прервав его.
– Я понимаю, сынок, ты заботился о компании. Тебя беспокоило, что нам будет предъявлен иск. Что будет отрицательная реакция – о нас пойдет дурная слава, и в будущем урегулирование этого вопроса будет стоить нам больше, чем мы получим в прибыли.
Стивен, охваченный облегчением, осторожно выдохнул через нос.
– Вот именно… Дейл.
– Очень тонко. Я попросил, чтобы продукцию пересмотрели. Возможно, нам удастся прикрыть свои задницы, если мы нацепим на него какой-нибудь предупреждающий ярлык и снабдим его специальной инструкцией по применению – я хочу сказать, более грозной инструкцией, чем обычно, – прежде чем выкинуть эту дрянь на рынок.
Уиндерсон подошел к окну и встал спиной к Стивену в непринужденной позе, заложив одну руку в карман своего жакета с «Джайантсами», а другой держа перед собой кружку.
– Посмотри на этот огромный старый мир там, снаружи. Стив, ты когда-нибудь задавал себе вопрос: где верх, а где низ?
– Ну… э-э… успех – это верх, и чтобы добраться дотуда…
– Об этом тоже не стоит, Стив. Нет, я имел в виду – с точки зрения нравственности. Существуют ли, по-твоему, нравственные верх и низ?
– Ну… конечно!
– Конечно, существуют – и однако все это относительно. Лично я считаю, что добро с точки зрения нравственности – это то, что лучше всего для большинства людей. Возьми этот наш мир – задумывался ли ты когда-нибудь, что верх – в буквальном смысле, по направлению к небу – не является верхом? Ты бы знал это, если бы был космонавтом. Они-то знают. Понимаешь, все зависит от того, где ты находишься. Это верх, если ты стоишь на земле. Но в космосе нет верха. Я хочу сказать – почему ты не падаешь с поверхности Земли? Если смотреть в направлении Южного полюса, это ведь получится низ, так ведь? Так почему же ты не падаешь по направлению к Южному полюсу и дальше, в открытый космос? Из-за гравитации. Но это единственное, что препятствует тебе двигаться в том или ином направлении. Стоит тебе выйти в Солнечную систему, в галактику, и там уже не будет ни верха, ни низа. Мы ориентируемся на то, что работает, сынок.
«К чему он говорит все это?» – подумал Стивен. Но на всякий случай сказал:
– Э-э… ну да, конечно.
– Так вот… гравитация… где находится наш центр тяжести, так сказать? Твой и мой? Где наш нравственный центр тяжести? Как я сказал, это то, что лучше всего для большинства людей. У меня свои представления о том, что это такое. Мне приходится действовать, исходя из собственных представлений – больше у меня ничего нет.
Он повернулся лицом к Стивену, но не посмотрел на него; очень осторожно он поставил кружку на стеклянную поверхность своего стола возле монитора компьютера и устройства громкой связи; он даже нахмурился от сосредоточенности, словно задача установки кружки была делом жизни и смерти.
– Стивен, ты помнишь так называемые Демонические Галлюцинации, около девяти лет назад?
– Демонические Галлюцинации?
– Да. Как ты оцениваешь то, что тогда произошло? Стивен подумал.
– Э-э… я вообще-то не размышлял об этом. Я тогда работал над дипломом, помогал налаживать бизнес в Таиланде – делал компьютерно-производственную базу. – Он хохотнул, стараясь говорить как опытный коллега-бизнесмен. – Мы сделали там всю работу и не получили ничего от доходов. Я тогда был всего лишь интерном, и, как потом выяснилось, это было вообще полулегальное предприятие, куда нас наняли на черную работу. Я не мог дождаться, когда уберусь оттуда. Все это располагалось на острове, совершенно отрезанном от мира. Там у них была возможность избегать международных законов о труде. Мне пришлось застрять там на какое-то время. Меня не было в Штатах, когда случилась вся эта… истерия вокруг демонов. Я видел кое-что по телевизору, но мне показалось, что тут какая-то мистификация, спецэффекты – что, э-э…
– Да, разумеется, – прервал Уиндерсон с нетерпеливым жестом. – Итак, ты решил, что все это обман, а позже счел галлюцинацией, так ты сказал?
– Ну да; говорили, что была какая-то террористическая акция с применением галлюциногенов… что все эти люди слетели с катушек и принялись крушить…
– Да-да, хорошо, – вновь вмешался Уиндерсон, на этот раз оживленно. Он смотрел на Стивена невидящим взглядом. Его вечная улыбка незаметно перетекла в напряженную гримасу.
«Я сказал что-то не то, – подумал Стивен. – Но что?» Уиндерсон тихо хмыкнул – это прозвучало как-то цинично, словно его забавлял предмет разговора.
– Что ж, некоторые из наших людей были обвинены в том, что помогали распространять ядовитый газ или что там это было – то, что вызвало галлюцинации. Мне хотелось знать, что ты думаешь по этому поводу. Предъявленные иски еще ожидают решения. Беспочвенные, уверяю тебя. Все было подстроено террористами, внедрившими галлюциногенные вещества типа ЛСД в систему водоснабжения по всему миру. Разумеется, очень многие до сих пор считают… – Он пожал плечами, словно желая, чтобы Стивен закончил за него фразу.
– Э… да, многие люди, видимо, думают, что это действительно было, в буквальном смысле, – но ведь нет никаких видеоматериалов, где были бы засняты настоящие демоны. Когда все это происходило, я видел несколько клипов – но они все были какие-то размытые… Через некоторое время их прекратили показывать. Мне всегда было интересно, что сталось с этими материалами.
– А ты знаешь, сколько пленки было тогда отснято? Слишком много, чтобы всю ее найти и стереть. И однако все, кто заявлял, что у них есть домашние видеозаписи демонов или записи выпусков новостей, где они фигурировали, – пленки всех этих людей оказались стертыми. Цифровые записи тоже были уничтожены. Значит… значит, они лгали.
– Но прежде всего откуда могли возникнуть видеоматериалы о галлюцинациях?
– Их и не было. Были пленки с записями людей, охваченных галлюцинациями, беснующихся, убивающих друг друга, некоторые из них были в причудливых костюмах. Многие из них обладали исключительной силой – побочный эффект наркотика.
– Костюмы. Да, я видел кое-что из этого – целые демонстрации людей в самодельных костюмах демонов, с раскрашенными телами…
– Совершенно верно. Это была массовая истерия, еще более подогретая убийствами. Некоторые люди поддались ей, некоторые нет. Пленки были конфискованы, направлены на исследование правительственными экспертами. Как бы то ни было, террористическая группировка была уничтожена, так что мы имеем, что имеем.
– Ну что ж… – Стивен встал, решив, что интервью подошло к концу.
– Не торопись, сынок! Это не единственная причина, по которой ты находишься здесь! Мне просто было интересно, что ты думаешь обо всем этом. Нет-нет, нам нужно обсудить кое-что еще. Перед тобой открываются особые возможности.
Стивен снова сел, несколько неуклюже, с пересохшим ртом.
Вот оно, наконец.
– О тебе спрашивали, Стивен.
– Кто спрашивал?
– Это не то, что тебе нужно знать. Ты должен был спросить, почему о тебе спрашивали – это гораздо более важно.
«Разве?» – подумал Стивен. Какой-то инстинкт самосохранения насторожился в нем.
– Да, – продолжал Уиндерсон, возможно, разгадав выражение сомнения на лице Стивена. – Да… Почему именно ты? – вот вопрос. Потому, видимо, что ты – tabula rasa чистая доска (лат.); нечто чистое, нетронутое, не испорченное посторонним влиянием.

. У тебя есть особые качества… – Казалось, он думал вслух. – И я могу только завидовать тебе… хотя… – Он пожал плечами, затем повернулся к устройству громкой связи и нажал кнопку. – Латилла?
Он выпрямился. В комнату через боковую дверь поспешно вошла пожилая женщина в серовато-синем костюме. Женщина из сна Стивена.
– Мне нужно сделать несколько звонков. Проводи Стивена к его счастливой возможности, Латилла, – сказал Уиндерсон. – Я буду поблизости.

Дверь в задней стене фешенебельного офиса открывалась на лестницу: пыльную лестницу, спиралью взбиравшуюся вверх.
С бешено стучащим сердцем Стивен обнаружил, что идет вслед за Латиллой, в точности так, как шел вслед за ней в своем сне, хотя во сне она была одета по-другому. Пока они поднимались, она не говорила ничего, лишь что-то немелодично напевала себе под нос, пока они не подошли к узкой площадке и двери.
Она положила руку на дверную ручку. Стивен почувствовал звон в ушах, как при гипервентиляции. Лица в лохани.
Она насмешливо взглянула на него.
– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Искерот?
Она произносила его имя почти как «Искэррот». Ему захотелось поправить ее, сказать, что это должно звучать скорее как «Искерот».
Нет. Было кое-что другое, что было гораздо более важно сказать: «Не ведите меня в эту комнату!»
– Д-да… да, я… но, пожалуй, и действительно, я… – Он хотел сказать, что был не тем человеком, который им нужен. Но ведь предполагалось, что он не знает, что там такое.
Она слегка качнула головой, выражая озадаченное нетерпение, повернула ручку и вошла в комнату, держа дверь открытой перед ним.
За дверью был еще один короткий коридорчик, ведущий в маленький офис, в котором едва помещались пять рабочих мест.
Стивен огляделся. «Это обычный офис!» Он поежился.
У него кружилась голова от облегчения. Его сон был всего лишь сном. Он осторожно выдохнул, несколько расслабившись.
Кабинки, в которых были установлены столы с компьютерами, не были привычными взгляду кубиками – хотя они так же были разделены белыми звуконепроницаемыми перегородками, их форма была странной, почти треугольной, углом к посетителю, так что сидящий за компьютером оператор располагался за своим столом спиной к центру комнаты, где стояли Стивен и Латилла. Окон в комнате не было; тихая неопределенная музыка в стиле «нью-эйдж» сочилась из скрытых динамиков. К ним присоединился шестой человек, улыбка которого чем-то напоминала музыку. Это был бледный человек с высоким лбом и тонкими губами, в белом лабораторном халате. В руке он держал цифровой блокнот.
– Это Г. Д. – Гаррисон Дин, – сказала Латилла, сжав плечо Дина с такой силой, что тот поморщился.
Г. Д. прищурился на Стивена.
– А это?
– Да, это он, – подтвердила Латилла.
– Да неужели! И мы с ним уже скоро начнем?
– Вначале были запланированы, э-э… небольшие полевые работы. Ты же знаешь, как Дейл любит делать дела.
– Полевые работы? – Г. Д. в замешательстве посмотрел на нее. Потом на него, казалось, снизошло озарение. – Ах да, конечно…
– Я тут пока что немного плаваю, – произнес Стивен, пытаясь скрыть смехом свое смятение. У него было такое ощущение, словно эти двое скрывали какой-то сюрприз и пытались говорить об этом так, чтобы не дать ему ключа.
– Г. Д. – сын Джорджа Дина, – сказала Латилла, словно это все объясняло. – Джордж основал психономику.
– Психономику… – Стивен не мог заставить себя признаться, что не знает, что это такое.
Латилла улыбнулась.
– Психономика – это наука об использовании психической силы в бизнесе, что, в свою очередь, усиливает твое психическое влияние на окружающий мир. Если, конечно, тебе удается развить свои способности к психономике.
Стивен был не уверен, что правильно расслышал. Она действительно говорила о психике?
– То есть эта комната предназначена для… психономических занятий? – спросил Стивен.
Гораздо сильнее ему хотелось спросить: «Где здесь туалет?» Ему было отчаянно необходимо облегчиться. Но почему-то ему казалось, что это не совсем удобный момент для такого вопроса.
– Д-да, – неопределенно протянул Г. Д. – Посмотрите на Эла, он за третьим столом. Кажется, он сегодня в ударе.
Они подошли поближе и остановились за спиной долговязого сутулого человека с редеющими каштановыми волосами, склонившегося к плоскому экрану мониторa. Он пристально вглядывался в экран. Клавиатуры перед ним не было.
Сам экран был разделен пополам, по нему рывками ползли вниз две колонки цифр.
– Слева, – пояснил Г. Д., – вы видите цифры, генерируемые, как вы сами можете предположить, генератором случайных чисел. А с правой стороны Эл пытается внедрить в поток случайных чисел устойчивые структуры – в особенности тенденции к увеличению. Когда ему это удается, компьютер дает звуковой сигнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50