– Во всяком случае, если послушать тебя.
– Видишь ли, она не обычная дебютантка. Но может быть, в этом-то вся и прелесть! Она – женщина... черт, как же это сказать? Она сложена как статуя. Не женщина, а Венера Милосская. И почти такого же роста. – Гидеон испустил трагический вздох. – При этом грациозна не больше, чем вытащенная из воды рыба. Поэтому она бы ни за что не пошла танцевать – даже если бы на кону стояла ее жизнь.
Безупречно очерченные, словно нарисованные кисточкой черные брови Джастина изумленно полезли на лоб. Опустив бокал, он уставился на Гидеона с таким видом, будто гадал, уж не ослышался ли oн. Потом притворился, что его сейчас стошнит.
– Ты что – шутишь? Послушать тебя, так эта крошка ростом с гренадера, при этом обладает изяществом слона, забравшегося в посудную лавку, и ты уверяешь, что у нее нет отбоя от вздыхателей?! Сколько предложений руки и сердца она отвергла – три?!
– Именно, – весело подтвердил Гидеон. – И при этом, заметь, она к тому же бедна как церковная мышь!
– Господи спаси и помилуй нас, грешных! Да что вы тут с ума все сошли, что ли?!
С губ Гидеона сорвался мягкий смешок.
– Похоже на то. Все мужчины лишаются разума, когда речь заходит о ней. Хотят ее до безумия. Я бы даже сказал... примерно половина из них уже околдована ею. Они запутались в сетях этой колдуньи. Они очарованы, они ее покорные рабы, они пали к ее ногам, объявив, что умирают от любви. А другая половина... впрочем, вот они все… – Гидеон махнул рукой в сторону шумной компании у окна, – ...можешь сам убедиться – ищут способ забраться к ней под юбку.
Отметив несвойственную Гидеону циничную нотку, Джастин удивленно вскинул брови:
– Откуда столько горечи, старина? – Он кинул на приятеля проницательный взгляд и присвистнул. – Так-так! Только не говори мне, что сам не поддался чарам этой обольстительницы!
Единственным ответом был смех Гидеона. Но еще до того, как смешок слетел с его губ, Джастин успел заметить, как в глазах Гидеона что-то мелькнуло, и он отвел их в сторону. Он слишком давно и слишком хорошо знал своего друга, чтобы не сообразить, что тот что-то скрывает. Не зная, что и думать, Джастин растерянно уставился на него – Гидеон не принадлежал к числу тех мужчин, которые легко теряют голову из-за женщины.
– Только не говори мне, – прорычал он, – что и ты тоже был в числе тех молодых ослов, что крутятся вокруг ее юбки!
Судя по омрачившемуся лику Гидеона, колкость Джастина больно задела его гордость. Но несмотря на это, Джастин не смог удержаться, чтобы не подразнить его.
– Дала тебе от ворот поворот, не так ли?
– Проклятие, не очень-то задирай нос! – обиженно рявкнул задетый за живое Гидеон.
Джастин сделал глоток портвейна.
– Даже и не думал, старина, – спокойно ответил, он. Потом вдохнул чарующий аромат благородного напитка, старательно делая вид, что наслаждается им, в то время как в голове его с бешеной скоростью кружились мысли. Сам он никогда не отличался особой склонностью к рыжеволосым красоткам, к счастью, мысленно добавил он про себя. Возможно, потому, что все они слишком сильно напоминали ему...
– У тебя какой-то странный вид, Джастин. Что-то не так?
– Если хочешь знать, я только что вспомнил об одной рыжей проказнице, которая несколько лет назад изрядно попортила мне кровь...
– Кому – тебе?!
Увы, да... хотя событие, о котором он сейчас невольно вспомнил, было не из тех, которыми обычно принято хвастаться в мужской компании. Признаться, та девчушка больно ранила его гордость. Конечно, рана в душе Джастина с тех пор успела зарубцеваться, но остался шрам, который время от времени еще давал о себе знать. Он до сих пор не мог взять в толк, почему она так взъелась на него. Интересно, в который уже раз с досадой подумал Джастин, чем же он так не понравился ей, что из всей толпы гостей именно его она выбрала для своей мерзкой проказы? Конечно, Себастьян и сейчас не упускал случая напомнить ему ту злосчастную историю. Впрочем, в этом не было необходимости. Джастин и спустя много лет был не в силах забыть, как унизила его та дерзкая девчонка. Он и ребенком был таким – никогда ничего не забывал и не прощал.
Может, поэтому улыбка его вышла натянутой.
– Увы, наверное, стоит честно признать, что все мы не столь безумно привлекательны, как нам хочется казаться. – Он скорее откусил бы себе язык, чем признался Гидеону, что девушка, о которой шла речь, в сущности, была еще совсем ребенок, собственно говоря, как и сам он тогда. Ад и все дьяволы, с опаской подумал Джастин, стоит ему только проболтаться, и Гидеон загонит его в гроб своими шуточками. Поэтому он попытался поскорее перевести разговор на прежнюю тему: – Должно быть, та еще штучка! Я имею в виду ту крошку, которую вы прозвали Недотрогой. Иначе ты вряд ли стал бы крутиться возле ее юбки. Ведь твоя репутация повесы и распутника давно уже известна далеко за пределами Лондона!
– Неужели? А я-то думал, что в этом смысле первое место уже много лет принадлежит тебе, старина. – Гидеон снова обрел апломб и ясно дал понять, что вполне способен дать надлежащий отпор. – Ну, если считаешь, что тебе повезет больше, можешь попробовать. Вот как раз подходящий случай. – Кивком головы он указал в сторону подвыпивших мужчин, которые до сих пор обсуждали Недотрогу, – только теперь в ход пошли уже достаточно крепкие выражения.
Но прежде чем Джастин успел ответить, вновь раздался знакомый им обоим голос Бентли:
– Три тысячи фунтов тому, кто переспит с Недотрогой!
Джастин потряс головой:
– Мой Бог, Бентли пьян как сапожник! Кому-то нужно увести его отсюда, пока он не отправился к игорному столу, иначе он проиграется в пух и прах.
– Ну, кто участвует?
Взметнулось сразу несколько рук. Джастин насчитал пять – Макелрой, Брентвуд, Лестер Драммонд, Уильям Хардуэй, юнец, едва сбросивший с плеч школьную форму, и Грегори Фицрой.
– Принято! – В ответ ликующий многоголосый вопль. – Три тысячи фунтов тому из этих пятерых, кто сможет затащить в постель Недотрогу!
Раздался рев, затем оглушительный хохот, зашуршали банкноты, и подоспевший на зов лакей стремглав кинулся за книгой, куда заносили пари. Джастина сам предмет пари не слишком шокировал, поскольку здесь, в «Уайтсе», случалось и не такое, впрочем, в остальных клубах «для джентльменов» дела обстояли не лучше. Что с них взять, повесы и распутники все как один, с презрительной усмешкой решил он. Правда, справедливости ради следует отметить, что себя и Гидеона он искренне считал такими же, как все, а может, еще и похуже. И тут же поймал себя на том, что невольно задается вопросом, что же такое есть в этой неведомой ему женщине, которую тут именовали Недотрогой, что делает ее столь лакомым кусочком в глазах всех мужчин.
Джастин повернулся к Гидеону и досадливо поморщился, заметив, что тот не спускает с него глаз. Но еще больше ему не понравился вспыхнувший во взгляде Гидеона хорошо знакомый Джастину коварный и насмешливый огонек... Джастин знал, что не ошибся. К тому же Гидеон как-то подозрительно быстро отвел глаза в сторону.
– Заинтригован, да, Джастин?
Тот равнодушно пожал плечами. Гидеон разразился хохотом.
– Ладно тебе юлить, признавайся! Мы слишком долго знакомы, чтобы лицемерить друг с другом. Заинтригован, да еще как! Во-первых, на кону такая сумма, которая может заинтересовать даже тебя. А во-вторых, тебе не терпится узнать, что же это за женщина, которая смогла устоять передо мной!
Аристократически изогнутая черная бровь снова взлетела вверх.
– Какая-нибудь Снежная королева, раз осталась равнодушна к такому красавцу, как ты!
Гидеон не сказал ни «да», ни «нет». Но в глазах его сверкнул огонек.
– Ну, если дело лишь в этом, тогда ты наверняка решил, что уж тебе-то раз плюнуть ее разжечь.
– Я просто не отказался бы попробовать, – с притворной скромностью заявил Джастин.
– Признаюсь, ты меня разочаровываешь. – Гидеон сделал удивленное лицо. – Ты, у которого столько побед, что и не сосчитать! Ты пропадал столько времени и вернулся... как бы это сказать? Почти добропорядочным. Того и гляди, – Гидеон сделал выразительную паузу и добавил: – совсем отупеешь! – Это прозвучало почти оскорбительно.
Да... действительно забавно.
По своей натуре Джастин был сущий дьявол, и все вокруг хорошо это знали... Кроме разве что его собственного брата Себастьяна, никогда не упускавшего случая напомнить ему о немногочисленных приступах добропорядочности. О том, как Джастин пару раз пытался увеличить свое собственное состояние и неожиданно преуспел. Или как два года назад, незадолго до женитьбы Себастьяна, с несвойственным ему великодушием оставил старшему брату фамильный особняк и обзавелся собственным домом. Это и были, по мнению Джастина, те самые приступы добропорядочности, о которых ему не хотелось вспоминать.
Приятная истома потихоньку начала туманить ему голову – впрочем, и неудивительно, поскольку к этому времени он прикончил уже третий бокал портвейна. Но улыбку, появившуюся на его губах, трудно было назвать приятной...
– Искушаешь меня, Гидеон, да? – благодушно пророкотал он. – Это лишнее.
Вместо ответа Гидеон махнул рукой в ту сторону, где молодые люди, толкая друг друга локтями, столпились возле книги, куда заносили условия пари.
– Тогда почему ты еще не там?
Джастин внезапно разозлился.
– Во-первых, послушать тебя, так она страшна, как смертный грех. А во-вторых, это просто какой-то кладезь добродетели...
– О, вот тут ты попал в самую точку, старина! Разве я не говорил, что она дочь викария? Улыбка застыла на лице Джастина. Дочка викария... да еще с волосами цвета пламени. Он зажмурился... это снова напомнило ему о... Но нет. Усилием воли он прогнал вспыхнувшее в его душе подозрение.
– Может быть, я действительно сам дьявол, но у меня нет привычки соблазнять девственниц. – Он бросил на Гидеона уничтожающий взгляд – один из тех, что способны кого угодно заставить пожалеть о том, что он вообще появился на свет.
Впрочем, на Гидеона это не произвело особого впечатления. К взглядам Джастина он давно уже привык. Вместо того чтобы смутиться, он снова разразился хохотом.
– Прости, но у меня было много случаев убедиться, что одной из твоих привычек всегда было пытаться соблазнить все, что шевелится, – особенно если это «что-то» женского пола.
– С детства терпеть не могу рыжих, – коротко бросил Джастин. – И к тому же у меня стойкое отвращение к девственницам.
– Что?! Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя никогда не было девственницы?!
– Честно говоря, не припомню такого случая. – Джастин мысленно перебирал в памяти приятные воспоминания. – Ты же хорошо знаешь мои вкусы – я предпочитаю женщин достаточно искушенных, имеющих опыт в любовных играх, и в первую очередь изящных блондинок.
– Уж не стал ли ты сомневаться в своих способностях? Женщина, прозванная Недотрогой, скорее всего потребует особенно деликатного обращения. Только вообрази себе – девственница, которой еще не касалась рука мужчины и из которой ты сможешь вылепить все, что твоей душе угодно. – Гидеон выразительно облизнулся и почмокал губами. – Или ты опасаешься, что эта хваленая красавица на поверку окажется далеко не столь соблазнительной, как о ней говорят? – подмигнул он.
Джастин только блекло улыбнулся, но промолчал. Им обоим хорошо было известно, что это не так. Гидеон подвинулся поближе.
– М-да... вот уж не думал, что придется тебя уговаривать, но, похоже, ничего другого не остается. Может, тебе кажется, что игра не стоит свеч? Три тысячи, которые предложил Бентли, конечно, не бог весть какие деньги... но можно сделать так, что условия пари покажутся тебе более заманчивыми...
Глаза Джастина подозрительно сузились.
– Что у тебя на уме?
Гидеон и не пытался уйти в сторону:
– Предлагаю удвоить ставки, но с условием, что все это останется строго между нами. Дружеское пари, можем так это назвать. – Он ехидно улыбнулся. – Я часто задавался вопросом... какой должна быть женщина, способная устоять против чар мужчины, которого давно уже считают самым привлекательным во всей Англии? Да и существует ли такая вообще? Шесть тысяч фунтов за то, что такая все-таки найдется. Шесть тысяч – за то, что это будет именно Недотрога.
Джастин не ответил. Хладнокровно и расчетливо соблазнить невинную девушку... намеренно заставить ее влюбиться в себя, а потом... О Боже... Порядочный человек с негодованием отказался бы даже слушать об этом. А то, что он хладнокровно обдумывает такую возможность, уже говорит само за себя. Говорит о его истинном характере – или об отсутствии такового. Вообще это лишь подтверждало то, что он и так знал...
Он проклят... и спасения для него нет. Искупление грехов не для него. Душа его погублена, и что бы там ни говорил Себастьян, как бы он ни возмущался, его уже не изменишь.
– Шесть тысяч фунтов, – с нарочито ленивой медлительностью повторил Гидеон. – И дело того стоит, уж ты поверь мне на слово. Но есть одно условие...
– Что еще за условие?
– Она должна стать твоей не позже чем через месяц.
Губы Джастина раздвинулись в циничной улыбке.
– И какого же доказательства потребуешь ты?
Гидеон захихикал.
– Не забивай себе голову такими пустяками, дружище. Уверяю тебя, я с точностью до минуты буду знать, когда эта крошка стала твоей! «Да ведь он пьян в стельку, – лениво подумал Джастин, – так же как та компания и сам Бентли в придачу, иначе ему бы и в голову не пришло предлагать мне это идиотское пари».
Но он принадлежал к тому сорту мужчин, которые по натуре своей просто не могут не поднять брошенную им в лицо перчатку, к тому же азартный игрок, и, к несчастью, Гидеону это было отлично известно. В жизни его было много женщин. Ему уже стукнуло двадцать девять, и до сих пор ни одной женщине не удавалось занимать его мысли более одной недели. В этом смысле он действительно был истинным сыном своей порочной матери. Так что Гидеон прав, угрюмо подумал Джастин, – одной больше, одной меньше, какая, в сущности, разница? А если к тому же все то, что болтали об этой самой Недотроге, окажется правдой хотя бы наполовину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45