Один только Игорек пришел сразу в отличное расположение духа.– Ну и нечего нюни разводить! А что? По-моему, очень даже здорово получилось, а то с этими «загадалками» все уже раскисли. А вот теперь давайте устраиваться, раз застряли на острове. Это, по крайней мере, приключение так приключение! А то что за поход на два часа!– Вот тебе будет дома от отца приключение! – язвительно заметил Витя Минаев.– Ну и пусть будет – гроб и свечи, сено-солома, гром и молния, – пусть! Все равно! – отчеканил Игорь, любивший повторять словечки Расщепея, которые он слышал от меня.Хотя ребята и храбрились, но я ясно видела, что они обескуражены происшедшим. Все смотрели на меня с надеждой. Ведь как-никак я была старшая, вожатая.– Ну что вы, что вы, ребята! – заговорила я веселым голосом. – На Северный полюс, на льдину люди попали и то не кисли. А мы под самой Москвой. Конечно, неприятно, что дома будут беспокоиться, раз мы обещали быть к обеду. Но сегодня воскресенье, сюда яхты придут, мы им помашем, посигналим… Недаром мы семафор морской проходили. И нас снимут с острова… А ну, веселей носы! Все будет хорошо. Москва рядом. В городе хватятся, будут нас искать. Мы еще поспеем…И тут я вспомнила, что Амед должен приехать в четыре часа. Значит, я уже его не встречу. День стал меркнуть и для меня. Только Игорек не унывал. Он уже тащил из палатки пустую бутылку из-под молока, сел на корточках у берега, выполоскал бутылку водой, потом вынул блокнот, вырвал страничку и, послюнив карандаш, стал выводить на ней что-то, прося не мешать ему. Через минуту он подошел ко мне и показал свою работу. На бумажке было крупно выведено:«Группа пионеров 5-го класса «А» 637-й школы с вожатой С. Крупицыной находится на Необитаемом острове в северо-восточном заливе водохранилища. Лодка похищена. Связи нет. Продукты кончились. Требуется немедленная помощь. Люди здоровы. Настроение бодрое 22. VI. 41. 5 ч. 07 мин. по московскому времени».– Надо действовать по правилам, – пояснил Игорек, свернул записочку трубочкой, засунул ее в бутылку, закупорил горлышко пробкой, обернул пробку прозрачным целлофаном, в который было завернуто печенье, обмотал все крепко-накрепко бечевкой и побежал к берегу. Размахнувшись, он далеко забросил свою бутылку в воду.И поплыла по спокойному водохранилищу, то окунаясь, то показываясь снова закупоренным горлышком, наша спасительная бутылка. И как только она плюхнулась в воду, ребята мои сразу повеселели, словно сбросили с себя что-то. Стали сразу гадать, кому достанется бутылка, как будут вынимать и читать записку и как затем к нам на остров явятся спасать нас. Нет, честное слово, это было даже интересно! Правда, настроение опять чуть не испортил наш Скорпион – Витя Минаев.– Ну хорошо, если бутылку кто выудит, а если она так и будет болтаться? Течение-то здесь еле-еле-ёхонькое.– Ну так что ж? – возражал ему Игорь. – А в городе-то хватятся, что нас нет все равно. Они же знают, куда мы поехали.– А что знают? Знают, что поехали до станции Борки, поход с ночевкой на берегу водохранилища. А про остров-то ведь никто не знает.Да, про это мы и забыли!– Ну, тогда построим завтра плот и переплывем на берег. Верно, Сима?– Ну конечно, Игорек. Не пропадем!..– А что есть будем до завтра? – буркнул себе под нос Дёма Стрижаков. – У меня и так уже в животе буркает.– Это у тебя от волнения буркает, – сказал Игорек.– А я и не волнуюсь нисколько. Я знаешь как плаваю! Мне что! Возьму и поплыву! Раз – и на том берегу.– Правда, Симочка, пусть он поплывет и скажет там, на берегу, чтобы за нами приехали! – восторженно предложила Галя.Но я, конечно, не могла согласиться на это. Тут водохранилище было очень широко. До берега плыть долго. А глубины здесь большие. Я отрицательно замотала головой.А солнце уже высоко стояло над нами, припекая головы. Где-то за лесом голосисто залился паровозный гудок, лес наполнился шумом поезда, потом опять все затихло.– Давайте обследуем остров, – предложила я, – и подумаем, что мы можем собрать для еды.Проверили наши продовольственные запасы. Их оказалось очень немного – ведь мы рассчитывали к обеду вернуться домой. А аппетит у ребят был отличный – всё съели вчера за ужином и сегодня утром. Осталось полбанки шпрот, два крутых яйца, чая на одну заварку, несколько картошек в мундире да маленькая краюшка хлеба.– Испытывая зверские муки голода, путешественники решили обследовать остров! – торжественно произнес Игорь, чувствовавший себя, видимо, во всей этой истории как нельзя лучше. – Туземцы могут не сопровождать и оставаться у привала, а я лично пускаюсь в путь.Он подхватил маленькую удочку, жестянку, в которой когда-то хранились наши «загадалки», и зашагал в кусты. Через минуту он снова появился, смерил нас воинственным взглядом и, потрясая удочкой, изрек:– Иду на рыбный промысел!.. Ой! Крапива!..Он обстрекался, подпрыгнул на одной ноге, подхватил другую обеими руками и так ускакал от нас.Мы разбрелись по островку. Долго ходили мы, лазая по овражкам, перекликаясь, аукаясь. Витя Минаев изредка подавал нам сигнал горном, оставшись у палатки. Впрочем, заблудиться на маленьком островке было мудрено – он весь был не больше полуверсты в ширину. Через час мы собрались у стоянки: добыча была невелика. Я нарвала охапку дикого щавеля, но он оказался поздним и на вкус негодным. Изя Крук притащил какие-то пестренькие яйца, вероятно малиновки, чем вызвал глубокое возмущение девочек («Ты представь себя на месте их матери!»), и это привело к философскому спору на тему, считать ли птичье яйцо предметом уже одушевленным или еще не одушевленным. Галя собрала несколько чахлых, бледно-розовых земляничек. Дёма притащил какие-то подозрительные грибы, уверяя, что это типичные сыроежки, хотя они очень смахивали на поганки. Дежуривший по лагерю Витя Минаев, пока мы отсутствовали, словил ужа и насмешливо предложил сварить его. «Сам ешь, это из твоей породы, Скорпион!» – обиделись ребята.А Игорь вообще куда-то исчез. Ох уж этот Игорь! Вечно – и в лагере, и в школе, и во дворе – от него было всем беспокойство… Мы стали звать его. Сперва нам никто не отвечал, потом с противоположной стороны островка донеслось:– Ого-го! И-ду-у-у!..Голос Игоря приближался. Игорь кричал что-то, не умолкая ни на минуту. И в голосе его слышалось торжество.– Ого-го! Я иду!.. Великий охотник Козерог несет вам свою добычу, разжигайте огонь, ставьте котлы, сзывайте жителей…И вот он вылез из кустов, босой, с расцарапанной физиономией, с ногами, облепленными глиной, с засученными штанами. На длинном, гибком пруте, согнутом в кольцо, бились большие рыбы – жерехи, окуни, сазаны. Игорь продел прут через их жабры. Под мышкой у Игоря торчало удилище. Свободной рукой он придерживал промокшую рубашку: за пазухой прыгало что-то живое. И даже из кармана штанов торчал бьющийся хвост какой-то рыбины.– Что? – торжествуя, проговорил Игорь. – Видали? Каков улов! Во! Со мной не пропадете! – И он бросил перед палаткой на землю свою добычу. Глава 5В созвездии Рыб Все хвалили Игоря, удивлялись, как он так быстро наловил такую пропасть рыбы. А он уверял, что знает такое заповедное место. Мигом принялись мы чистить рыбу, развели костер, стали варить уху. Часть рыбы, связав ее за жабры, пустили на длинной бечевке в воду, чтобы она не заснула и не испортилась на жаре. Настроение у всех сделалось отличное. И мы уже отпиршествовали, как вдруг кусты за палаткой затрещали, послышались неровные, частые шаги, и возле нас оказался высокий сердитый старик, опиравшийся на весло-кормовик.– Это что ж, вам такой закон вышел – по чужим вентерям лазать? – закричал он страшным голосом. – Для вас я вентеря ставил? А? Гляди, какие практиканты нашлись – чужую готовую рыбу ловить! А еще, кажись, пионеры, при галстуках состоят. За такое дело знаешь что вам, пионерам, бывает?!Сперва, ничего не понимая, ребята растерянно переглядывались. А потом взгляды всех устремились к Игорю. Он сидел красный и возил ложкой по пустой тарелке.Я встала и подошла к старику:– В чем дело, гражданин? Что вы зря кричите?– «Гражданин», «гражданин»! – пробормотал старик, несколько остывая. Очевидно, мой спокойный тон подействовал на него. – Этому занятию у вас в школе обучают? Рыбу из вентерей вынимать? Красивое дело, нечего сказать! Поставил вчерашнего дня вентеря, подошел сейчас на лодке рыбу брать, гляжу: все повыдергано, сети напутаны – неделю не разберешься. А рыба – прощай. Вон они где устроились! Доброго здоровья, приятного аппетита! Закусывают. Ишь практиканты!Все смотрели на Игоря.– Малинин, – спросила я строго, – где ты взял эту рыбу?– Ну, там… – Он мотнул подбородком по направлению к другому краю острова. – А что уж тут такого особенного? Ты сама говорила – бывает в жизни крайний случай. А раз мы тут без пищи сидим… Да я и не всю рыбу взял, хватит там ему…– Зачем же ты нам не сказал, откуда эта рыба? Как тебе не стыдно, Малинин!– А я бы сказал потом, а то ведь вы, я знаю, начали бы собрание устраивать, голосовать – можно есть или нельзя.– Это чего он толкует? – спросил старик, приложив руку к уху. Он был, видимо, туговат на ухо. – Это он вам чего объясняет, не пойму.Я громко объяснила, что произошло с рыбой, старику в самое ухо. Он хмуро – видно, половины недослышал – кивал головой в такт моим словам. Игорь тем временем сбегал к берегу и принес связку рыбы, пущенной в воду. Игорь хотел бросить рыбу на землю, но я подхватила связку и передала ее старику:– Вот, дедушка, ваша рыба. Не сердитесь.– Это чего? – опять переспросил старик.– Я говорю – не серчайте очень на нас, дедушка! – закричала я ему в самое ухо. – А того, кто ваши вентеря напутал, мы сейчас будем сами судить, по-пионерски, при вас. Вот вы садитесь сюда и будете как истец.Только что мне пришла в голову отличная мысль. Теперь я знала, как утешить старика, сделать так, чтобы он потом взял нас с острова, и заодно проучить Игоря.– Ребята, – обратилась я к пионерам, – предлагаю судить Игоря походным пионерским судом. Я буду председателем, Витю Минаева назначаю прокурором, Дёму Стрижакова – защитником. Изя Крук, становись с барабаном… Игорь, садись сюда, на пень. Это будет у нас пень подсудимых.Все расселись, как я указала. Старый рыбак с интересом следил за нами, не очень еще понимая, что должно произойти. Он щупал край палатки, перебирал связанную рыбу, потом вынул жестяную коробочку с махоркой свернул самокрутку, закурил. Спичку ему поднесла Галя.– Итак, – сказала я, – заседание летучего походного суда считаю открытым. Слушается дело пионера отряда пятого класса «А» 637-й школы Малинина Игоря по обвинению в краже… (Игорь резко поднял голову) …ну, то есть самовольном выеме рыбы из вентерей чужого гражданина… Как ваша фамилия?– Чего-сь? Не слышно…– Как ваша фамилия, дедушка?– А вам для чего знать? Рыбу ели – не спрашивали чья, как по фамилии?– Дедушка, нам нужно это для дела. Видите, мы судим того мальчика, который повредил вам ваши сети и взял немножко рыбы.– Ну, взял так взял… Вы ему пропишите, чего полагается, как у вас там положено по вашей пионерии, а мое фамилие вам ни к чему. Я этих кляузов сроду не любил.– Ну хорошо, дедушка, дело и так ясно… Малинин, ты признаешься, что виноват?– Надо говорить: «Подсудимый, признаете ли вы себя виновным?» – поправил меня Витя Минаев.– Ну, все равно. Малинин, признаешь?– Ну, признаю, – тихо сказал Игорь. – Развели вы, ей-богу, историю, да еще при посторонних!.. – Он искоса поглядел на рыбака. – Я же для вас старался. Я бы потом все равно сказал…Слово было предоставлено прокурору Вите Минаеву.– Я считаю поступок Малинина позорным.– Ну и считай! – буркнул Игорь.– Прошу призвать подсудимого к порядку, иначе я отказываюсь… Я считаю поступок недостойным и предлагаю Малинину дать хороший, строгий выговор, и чтобы об этом в школе тоже знали, в отряде…Тут вмешался на правах защитника Дёма Стрижаков:– Конечно, я считаю, что Малинин отчасти виноват, с одной стороны, но, с другой стороны, если разобраться, то он действовал так для нас, так как у нас положение безвыходное. Хотя, с другой стороны, мог, конечно, сразу нам сказать. Но, с моей стороны, кажется, что было неправильно с его стороны…– Проще говори, скорее! – закричали ребята.– Я кончаю… хотя у меня еще есть регламент, – сказал словоохотливый Дёма, – я кончаю и считаю, со своей стороны, то есть с моей точки зрения, что выговор объявлять не надо, а надо сделать замечание. Потому что Игорь, то есть Малинин, очень активный пионер и всегда действовал хорошо, и мы его знаем по лагерю и в школе – он всегда много делает отряду. И это надо учесть. Но, с другой стороны, замечание сделать надо.Игорь сидел опустив голову, глядя на свои босые ноги, шевеля измазанными в глине пальцами.– Малинин, твое последнее слово, – сказала я.Игорь встал.– Ребята, – еле слышно сказал он, – можете меня присудить как хотите, но только в школе говорить не надо. Это я прошу. Я лучше за рыбу заплачу. Хотя ели ее все… Но, конечно, я виноват.– Суд удаляется на совещание, – объявила я и вместе с Изей Круком и Галей ушла в палатку.Пока мы там совещались и писали в походные тетрадки наш приговор, снаружи послышались какие-то возгласы, шум. Я поспешила выйти.– Суд идет! – торжественно возгласил Изя Крук и ударил в барабан.Но у палатки никого не оказалось, кроме Игоря, послушно сидевшего на своем пеньке. Слева за кустами слышались шаги, голоса ребят и ворчливый голос рыбака. Мы побежали туда.Старик, крупно шагая, шел к другому краю острова, за ним бежали, цепляясь за корни, спотыкаясь, опережая и снова отставая, Дёма и Витя.– Дедушка, куда же вы? Стойте! Сейчас же решение будет…– Да ну вас тут всех, – отмахивался старик, – не люблю я сроду этих кляузов! Ну, выговорили бы ему, как положено, а то уж вовсе засудили мальчишку. Глядеть жалко. По лицу весь пузырями пошел. Что мне, рыбу жалко? Нате, берите! Только вентеря не тревожьте…Когда мы подбежали к берегу, старик уже вскочил в лодку, полную рыбы и сетей, и, сердито громадя кормовиком, отплывал от островка.– Дедушка! – закричала я, размахивая тетрадкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43