— А теперь, — велел Фухе побледневшему директору, — всех экскурсоводов ко мне!
С экскурсоводами было покончено еще быстрей. Затем, перебравшись через гору трупов, комиссар, сжимая «парабеллум» в руке, двинулся к вахтерской. Быстро опустошив обойму, он зашел в реставрационную, а затем в гардероб.
— Ну, все, — удовлетворенно сказал он директору, ожидавшему его у кабинета. — Ваш случай был прост. Никто даже и не пикнул!
— А картина? — пролепетал несчастный директор.
— Картина? — удивился Фухе. — Так ведь ее еще вчера нашли в Амстердаме. Вы разве не знаете?
— Но тогда зачем это?… — и директор в ужасе указал на гору трупов.
— А, это!.. Пустяки! — ответил Фухе самым небрежным тоном. — Просто поразвлечься захотелось, — закончил он, опусташая обойму в пухлый живот директора.
МЕТОДИКА ФУХЕ
Как-то в тяжелый похмельный понедельник шеф поголовной полиции поймал великого комиссара в коридоре.
— Дорогой Фухе, — проворковал он, опасливо глядя на окровавленное пресс-папье, — мой дорогой, что у вас сейчас за дело?
— Ограбление Реймского банка, кажись, — ответил комиссар, затягиваясь «Синей птицей».
— Так вот, голубчик, к вам сейчас зайдет делегация из поголовной полиции Уганды для обмена опытом. Так вы уж блесните.
— Пущай идут, — согласился Фухе. — Обменяемся.
Делегация, состоявшая из дюжины лиловых негров гигантского роста, скромно разместилась в кабинете комиссара, стараясь не дышать.
— Значит так, — начал Фухе, — показываю методику простого допроса с легким пристрастием. Эй, ввести подозреваемых!
В кабинет ввели трех человек.
— Ага! — гаркнул комиссар, посмотрев дело. — Вы двое, значит, грабили банк, а ты, третий, свидетель?
— Я свидетель, — тут же согласился третий.
— Ну чего, сознаешься? — поинтересовался Фухе у первого грабителя.
— Я протестую! — заявил тот. — У вас нет прямых улик!
— Счас будут! — пообещал комиссар, опуская пресс-папье ему на голову. — Ну, а ты как? — спросил он второго, вытаскивая орудие производства из месива мозгов.
— Сознаюсь, во всем сознаюсь! — пролепетал второй грабитель.
— Ага! — рявкнул Фухе. — В протокол!
Пресс-папье взлетело снова. Делегация зааплодировала.
— А мне можно уйти? — спросил свидетель.
— Ну, это ты врешь! — отпарировал Фухе, примериваясь к голове несчастного.
— За что? — заплакал свидетель.
— Знал бы за что — убил бы сразу! — ответил комиссар, расшибая третий череп.
— Комиссар! Но ведь это уже беззаконие! — не выдержал глава делегации.
— Та-а-а-к… — протянул Фухе. — А сколько у тебя деточек, сынок?
— Двенадцать, — ответил угандиец.
— Столько сирот!.. — вздохнул комиссар, быстрым ударом лишая делегацию ее главы. Остальные пытались вступиться, но это продолжалось крайне недолго.
— Алло, шеф? — спросил Фухе в телефонную трубку. — Запишите по моему отделу раскрытие шпионской группы. Да-да. Вся делегация — шпионы. Что? Почему-почему! А потому что — интуиция! Что? Министр не поверит? А пусть зайдет ко мне, я ему все объясню!
И комиссар лихо подбросил пресс-папье в воздухе, поймав его левой рукой.
— А хоть бы и сам Президент! — решил он, затягиваясь «Синей птицей».
ЗАВЕЩАНИЕ КОМИССАРА ФУХЕ
Телефон звякнул. Худая дрожащая рука взяла трубку.
— Алло? — прохрипел еле слышный голос.
— Идиот! — раздалось в трубке. — Почему не на службе?
— Да я, господин Дюмон, да вот, да умираю…
— Болван! Не твоя очередь!
— Да я в некотором роде… да врачи… язва…
— Скотина! А квартальный план? Гранатомета давно не нюхал?
— Господин Дюмон… ведь я… дохожу совсем…
— Ну ладно, умирай себе, ежели так. Чего тебе прислать, дубина, чтоб мучался меньше?
— Алекса… — прошелестел голос.
— Да? Ну ладно, сейчас пришлем, он как раз в пятой камере сидит…
Через полчаса Алекс уже входил в одинокую конуру Фухе.
— Комиссар! — закричал он. — Вы никак и вправду помираете?
— Да, Алекс, — хрипел Фухе, вылизывая капли рубиновой влаги из граненого стакана, стоявшего на столике.
— Не беда, комиссар, не вы первый. Оформим по первому разряду. Только вот что, — Алекс осмотрел комнату и подсел к умирающему, — вы, видать много накопили, так как насчет завещания?
— Алекс… — прохрипел Фухе. — О чем ты? Ведь я последние минуты…
— Комиссар! — прервал его неумолимый Алекс. — Мало я вам служил? Мало я из-за вас терпел? А у меня семья, теща — кормить надо. Так что давайте!
— Что? Друг мой, что? — хрипел Фухе, корчась в конвульсиях.
— Как что? — поразился Алекс, сворачивая висевший на стене ковер. Имущество-то кому? Не Конгу же!
— Но душа! — вздохнул Фухе и на миг потерял сознание.
— Давай, давай! — торопил умирающего Алекс, бросая в мешок содержимое секретера. — Подписывай скорее! Да, какое у тебя самое главное сокровище, ну?
— Это, это, как его… — жалобно шептал Фухе, еле шевеля холодеющими губами.
— Ну?! — настаивал Алекс, складывая в чемодан парадный костюм комиссара.
— Это… мое любимое… — хрип перешел в едва слышный шепот.
— Короче! — вконец обнаглел Алекс, сдирая с комиссара кальсоны.
— Это, это, как его…
— Скорей! — скомандовал Алекс, срывая с пальца комиссара обручальное кольцо.
— Пресс… — прошептал Фухе.
— Ты опять, чемодан, о своем! — возмутился Алекс, срывая с комиссара носки. — Ты брось шутить!
— Папье! — закончил Фухе, выхватывая названное оружие из-под одеяла. Удар, треск — и осколки черепа рикошетом ударили о стену.
— Вот скотина! — заявил Конг, выходя из соседней комнаты. — Я думал, он хоть носки тебе оставит! Интересно, сколько у него в бумажнике?
— На пиво хватит, — сказал Фухе. — И учти, что мне как умирающему, нужно не меньше двух литров.
И комиссар Фухе, кряхтя от напряжения, стал шарить по карманам верного друга Алекса.
ДИССЕРТАЦИЯ КОМИССАРА ФУХЕ
Посвящается С. Каплину
— Комиссар! Комиссар! Вставайте! — тряс Алекс своего друга, мирно прикорнувшего среди груды пустых бутылок и селедочных объедков. — Пора, комиссар, подъем!
В ответ раздалось нечто непонятное, среди несвязного бульканья можно было уразуметь лишь: «Пресс-папье, скотина, убью!» Алекс с трудом уклонился от взметнувшегося кулака и вновь склонился над комиссаром:
— Да вставайте же! У вас сегодня защита!
— А? Что? — взревел Фухе, продирая глаза. И тут же, сообразив, вскочил, разбрасывая ногами бутылки.
— Эй, Алекс! — прокаркал он. — Рубашку, галстук, бритву! Вызывай такси!
Через час свежевыбритый Фухе уже оседлал трибуну Актового зала Академии поголовной полиции и вещал:
— В заключение своего доклада, уважаемые члены специализированного совета, позволю себе подвести итоги сказанному: применение пресс-папье в поголовно-разыскном деле позволяет получить большой экономико-социальный эффект и моральную экономию. Ввиду этого я осмеливаюсь просить совет о присуждении мне ученой степени кандидата поголовных наук.
Под бурные аплодисменты зала Фухе сел на место. На трибуне его сменил тоже свежевыбритый по этому случаю шеф поголовной полиции де Бил.
— Коллеги! Голуби мои! — затараторил он. — От имени поголовной полиции сообщаю, что применение пресс-папье только за отчетный пятилетний период позволило сэкономить (тут он уткнул нос в бумажку) патронов — семь тысяч штук в месяц, камер — пятьдесят человеко-часов в сутки, судебных заседаний — по двадцать в неделю! Количество преступников уменьшается в геометрической прогрессии! Метод пресс-папье считаю прогрессивным и передовым, а нашего героя — комиссара Фухе — вполне достойным искомой степени кандидата поголовных наук.
Пока шло голосование, коллеги уже поздравляли новоиспеченного кандидата. И вот председатель совета объявил:
— Уважаемые коллеги! Роздано бюллетеней шестнадцать, получено шестнадцать, за — четырнадцать, против — два. Поздравляю нового кандидата!
Раздался гром аплодисментов, все бросились к Фухе, но он, потемнев лицом, уже шарил рукой в кармане. Мелькнуло в воздухе пресс-папье, бросок, другой — и все шестнадцать членов совета уже лежали с раскроенными черепами.
— Но всех-то за что? — поинтересовался Алекс, когда могильщики выносили трупы.
— Как за что? — удивился Фухе. — Ведь двое против!
— Но остальные?
— И ты не понимаешь, Алекс? Ведь голосование было тайным!
ДЕЖУРСТВО ПО ГОРОДУ
Комиссар Фухе допил молоко, аккуратно вымыл стакан, вытер его и поставил в служебный шкаф.
— Пора и домой! — решил он, но тут же услышал стук в дверь.
— Ну, чего там? — достаточно недружелюбно спросил комиссар, не выносивший подобных сюрпризов, особенно перед окончанием рабочего дня.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла, стуча ведром, уборщица Мадлен.
— Эй, Фред! — гаркнула она. — Мчись к шефу, а то он тебе дозвониться не может!
— Ха! — усмехнулся комиссар. Я же шнур телефонный обрезал, чтобы всякие там не беспокоили. А Лардоку скажи, что ты меня не нашла.
— Еще чего! — возмутилась Мадлен. — Мчись, как миленький, а не то без пенсии останешься. Будешь, как я, до девяноста лет горбатить!
Комиссар, признав эти доводы убедительными, вздохнул и направился к Лардоку.
— Ты чего это? — рыкнул он, входя в кабинет. — Ветерана тревожишь?
— Но, господин Фухе, — тут же начал оправдываться Лардок, — надо, понимаете…
— Что надо? — осторожно спросил комиссар, чуя неладное.
— Подежурить, подежурить, господин Фухе. У господина Шопена опять запой, и…
— Гнать этого Шопена! — обозлился Фухе. — Из-за него, заразы, мы срываем выполнение постановления!
— Выгоним, выгоним! — поспешил успокоить разгневанного комиссара Лардок. — Вот на ближайшем же профкоме рассмотрим. Но сейчас, господин Фухе… не всю ночь, а только до трех. А премию к концу месяца вам в первую очередь…
— Ладно, Лардок, — вздохнув, согласился Фухе. — Зря я тебя не прикончил, когда ты меня Кальдеру продал! А теперь, что уж делать!
Комиссар принял дежурство, поудобнее расположился в кресле, положив ноги в своих любимых желтых ботинках на стол и углубился в чтение вечерней «Ставрополь беобахтер». Он бегло просмотрел последние спортивные новости, отдел внешней политики, культурную жизнь — все это его не интересовало. Но вдруг его внимание привлекла большая фотография и заголовок под ней. Фухе достал свои очки в роговой оправе и вчитался. Заголовок гласил:
«ЛЕОНАРД ГОВОРИТ: Я НИКОГДА НЕ БОЯЛСЯ КОМИССАРА ФУХЕ!»
Фухе стал читать дальше, все более проникаясь возмущением. Леонард сообщал: «Как ни мечтал этот безмозглый убийца Фухе поймать меня, короля преступного мира, но за сорок лет у него это ни разу не получилось. И не получится! Это говорю я — великий Леонард!»
Фухе с наслаждением прожег сигаретой нахальную морду Леонарда на фотографии, бросил газету в урну и решительно направился к молодым инспекторам, дежурившим вместе с ним. Те вскочили.
— Лист, Кароян! — обратился к ним Фухе. — Мне нужно два часа поработать с важными оперативными материалами у себя в кабинете. Не беспокойте меня. Если что — действуйте сами по обстановке!
— Есть, господин комиссар! — ответили дисциплинированные Лист и Кароян, благоговевшие перед легендарным комиссаром.
Фухе выбрался из управления через запасной выход и, поймав такси, велел шоферу ехать на улицу Гобеленов. Адрес мерзавца Леонарда был ему хорошо известен.
На двери красовалась бриллиантовая кнопка звонка, но Фухе не пожелал ею воспользоваться, а просто наподдал как следует ногой. Против желтого ботинка комиссара не могли устоять не то что двери, но даже банковские сейфы.
Мерзавец Леонард был не один, рядом с ним на диване уютно устроилась милая блондинка с чудными карими глазами.
«Она чем-то похожа на мою бедную Флю», — подумал Фухе, отшвыривая красотку в угол. Та завизжала, повиснув на спинке кресла, но Фухе, не обращая на нее внимания, уже приступил к делу.
— Не получится, говоришь? — спрашивал он у Леонарда, слегка сдавливая тому адамово яблоко. — Дразнить меня вздумал?!
— Вы не смеете, комиссар! — возмущенно хрипел Леонард. — Улики… суд… закон…
— Я для тебя суд и закон! — рявкнул комиссар, доставая магнум.
— Вы не посмеете! — визжал Леонард, заслоняясь от комиссара подушкой. — Здесь свидетель!
— Ха-ха-ха! — отчеканил Фухе и выстрелил. Луч магнума вошел в Леонарда, словно тот был из масла. В комнате запахло паленым.
— То-то! — заявил Фухе и обернулся к девице. Та стала на колени:
— Господин Фухе! Помилуйте! Я никому ничего не скажу!
— Да, дочка, — согласился Фухе. — Ты уже ничего никому не скажешь…
— Но, господин Фухе, я ведь молода и хороша собой…
— Да, — вздохнул Фухе. — Ты очень похожа… Очень похожа на мою Флю. И знаешь, мне кажется, что я убиваю свою жену во второй раз…
Кашляя от запаха паленого мяса, Фухе переставил все часы в квартире Леонарда на двадцать минут шестого, разбил циферблаты рукояткой магнума и покинул гостеприимный дом. Алиби было обеспечено, и комиссар поспешил в управление.
В три ноль пять комиссар сдавал дежурство молодому комиссару Жуанвилю.
— Ну как, господин Фухе? Как дежурство? Надеюсь, все прошло спокойно? — спросил Жуанвиль.
— Все спокойно, сынок, — согласился комиссар Фухе, зевая и расписываясь в книге учета дежурств. — А как же! Все в порядке. Ты же знаешь, у нас всегда все в полном порядке, — сделал он заключение и, закурив безникотиновую «Синюю птицу», направился домой.
СОБРАНИЕ
Комиссар Фухе с годами приобрел несколько прочных привычек, одной из них было стремление как можно быстрее убежать домой, как только кончится рабочий день. Поэтому, если не было ничего чрезвычайного — пожара, потопа, комиссии или срочного дела — то уже без пяти пять Фухе начинал томиться, вскакивал и готовился убегать. Но в этот день путь комиссару преградила уборщица Мадлен.
— Ты куда это собрался, Фред? — грозно спросила она, зазвенев ведром.
— Куда-куда, раскудахталась! — проворчал Фухе. — Домой, ясное дело!
— Как так домой! — возмутилась Мадлен. — А профсоюзное собрание?
— Иди, старая! — угрюмо заявил Фухе. — Устал я сегодня!
— Ах, он устал! — взмахнула шваброй Мадлен. — А я, понимаешь, не устала с ними! Нет уж, если избрали меня профоргом, то будьте добры слушаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23