Инфант с трудом скрывал свою радость и едва мог верить в такое счастье. Васконселлос, которого он считал своим соперником, вложил руку Изабеллы в его руку. Он должен был сделаться мужем женщины, которую обожал, не осмеливаясь никогда открыть ей свою любовь!
Обряд венчания совершился быстро и без всякого великолепия. На нем присутствовали только две девицы де Соль и монах. Изабелла представила Рюи Сузе расторжение ее брака кардиналом Вандомом, и сейчас же было приступлено к венчанию.
Королева не раз искала глазами Васконселлоса, надеясь в его взгляде почерпнуть мужество, но церковь была пуста.
— Изабелла Немур-Савойская, — спросил аббат, — согласны ли вы взять себе в мужья принца дон Педро Браганского, инфанта Португалии?
Ответ прозвучал не сразу. Изабелла чувствовала, что мужество оставляет ее.
Но в эту минуту она услышала голос Васконселлоса, шептавшего ей на ухо:
«Я хочу этого!»
— Да, — сказала она слабым голосом и поспешно обернулась, чтобы видеть Симона, но сзади нее стоял только на коленях монах.
Услышав «да», произнесенное Изабеллой, инфант вздрогнул от гордости и счастья. Изабелла принадлежала ему. Когда они сели обратно в карету, он не заметил смертельной бледности, покрывавшей лицо его молодой супруги, счастье эгоистично и думает только о самом себе.
Монах проводил их до порога монастыря.
— Будьте счастливы! — сказал он глухим голосом.
Затем он вернулся в свою келью.
Ночь уже давно наступила, а день монаха еще не закончился.
Он долго еще ходил по келье, размышляя о чем-то.
— Так надо, — прошептал он наконец. — Каждый день увеличивает несчастье Португалии, ждать дольше было бы преступлением.
Он позвонил. Вошел лакей.
— Иди во дворец Кастельмелора… — начал монах. — Нет, постой…
И он прибавил про себя: «Постараемся избавить Сузу хоть от одного преступления…»
— Иди в отель его сиятельства лорда Ричарда Фэнсгоу, спроси там его секретаря сэра Виллиама и скажи ему, чтобы он сейчас же передал своему господину большую новость: инфант женился на королеве… Иди!
Глава XXVIII. МИСС АРАБЕЛЛА
Поручение монаха было в точности исполнено. В ту же ночь сэр Виллиам, секретарь его сиятельства лорда-посланника, узнал о тайном браке. Первым движением сэра Виллиама, или лучше сказать, Антуана Конти, скрывавшегося под этим псевдонимом, было разбудить своего начальника и предупредить его; но он передумал и лег в постель, чтобы лучше на досуге обдумать план восстановления своего положения при дворе, пришедший ему в голову.
Конти имел очень слабую веру в ловкость лорда Фэнсгоу. Невежественный и грубый, но хитрый по природе, бывший фаворит еще большему научился в несчастье. После своего изгнания он очень скоро бежал и в скитаниях научился распознавать и оценивать людей.
Наконец он поступил на место секретаря к Фэнсгоу, но в высшей степени тяготился своим зависимым положением.
Главное желание Конти было оставить службу Англии. Он желал во что бы то ни стало сойтись с Кастельмелором, и ему только недоставало предлога, а теперь известия о свадьбе королевы и появлении у нее Васконселлоса были отличными предлогами.
Рано утром Конти заменил свой английский костюм на португальский и отправился во дворец Кастельмелора.
К несчастью для него, поступок монаха привел Кастельмелора в дурное расположение духа, и он приказал никого к себе не пускать, так что, после дюжины неудачных попыток, сеньор Винтимиль должен был печально возвратиться назад.
Первый, кого он встретил в приемной лорда, был прекрасный падуанец, которому возвратили свободу после неудачи вчерашнего предприятия, но который не думал оставлять места, куда его притягивал, как магнит, образ очаровательной Арабеллы.
Асканио ждал в приемной Балтазара, своего Меркурия, но Балтазар не являлся.
Конти рассеянно прошел мимо, не поклонившись; но падуанец был не такой человек, чтобы безнаказанно пропустить подобную невежливость.
Он решительно надвинул шляпу на левое ухо и зазвенел шпагой.
— Черт возьми! Вот редкий невежа! — закричал он. — А! Да это сеньор Антуан Конти-Винтимиль!
Конти с беспокойством огляделся вокруг.
— Молчите! — прошептал он. — Не произносите моего имени, сеньор. Здесь я сэр Виллиам.
— Сэр Виллиам, — повторил Асканио, — пожалуй; но изменив имя, вы должны бы были изменить и манеры. Таково мое мнение… Что вы на это скажете?
Конти не отвечал. В то время как падуанец говорил, его поразила неожиданная идея.
— Так все идет на свете! — продолжал между тем многозначительно Асканио. — Ваше сиятельство опустились до ничтожества. Я же добился того, что возвысился. Мои таланты оценили. Благодарю Бога, моим благородным предкам нечего краснеть за меня.
— Сколько я помню, — сказал вдруг Конти, — ты был ловкий малый…
— Что такое? — перебил, нахмуря брови, Асканио.
Конти повторил.
Асканио мгновенно выхватил шпагу.
— Это что за комедия? — возмутился Конти.
— А! Вы думаете, что я шучу? Защищайтесь! А не то, клянусь прахом Танкредо дель Аквамонда, моего прапра-прадеда, я проколю вас насквозь!
Говоря это, он размахивал шпагой около самого лица Конти.
Конти, как читатель помнит, добился милости Альфонса-ребенка благодаря своей замечательной ловкости во всех телесных упражнениях. Выведенный из терпения упрямством падуанца, он вынул в свою очередь шпагу.
Асканио в то же мгновение хладнокровно вложил свою в ножны.
— Это научит вас, сеньор, — сказал он, — как надо вести себя с такой особой, как я. Вам нужен был урок, и капитан королевского патруля дал вам его.
При этих словах Конти внимательнее взглянул на него и увидал, что он сильно возвысился в чинах. Это только увеличило его желание войти с ним в мирные сношения.
— Сеньор Асканио, — сказал он, — прошу вас принять мои извинения. Я предлагаю вам свою руку.
Он протянул руку падуанцу, который сложил свои за спиной.
— Я принимаю мир, — сказал он, — так как я человек великодушный, что же касается руки… То не забывайте о расстоянии, которое разделяет нас. Зовите меня сеньор дель Аквамонда. До свидания, мой милый!
— До свидания, сеньор дель Аквамонда.
На пороге Асканио обернулся и сделал самый грациозный поклон.
— Имеет ли ваше сиятельство доступ во дворец Кастельмелора? — спросил Конти.
— Конечно, утром и вечером я бываю там как капитан рыцарей Небесного Свода, и во всякое время как друг его сиятельства графа.
— Это прекрасная привилегия! Ну, сеньор, как ни низко я пал, но у меня есть сто луидоров, которые я могу предложить за одну услугу.
В два прыжка Асканио был около Конти.
— Как вы это находите? — продолжал последний. — Вы должны за это провести меня к графу!
— Э! — сказал Асканио. — Это не совсем невозможно. Я чувствую желание что-нибудь для вас сделать и…
— Покончим эту комедию, — сухо перебил Конти, — я плачу и не люблю, чтобы со мною слишком долго шутили. Можете ли вы сейчас же проводить меня к графу?
В эту минуту дверь кабинета приотворилась и в нее показалась голова милорда.
— Сэр Виллиам, — сказал Фэнсгоу, — я вас жду целый час.
И он снова закрыл дверь.
— Черт возьми! — с досадой вскричал Конти. — Сеньор Асканио, дело придется отложить до шести часов вечера.
— Невозможно! В шесть часов я буду одеваться к любовному свиданию.
— Ну, в семь!
— О, в семь я буду около той, которую обожаю…
— Дурак! — пробормотал Конти. — Когда же в таком случае?
— Но… — сказал Асканио, — я думаю, что в восемь часов… Погодите!.. Да, я думаю, что в восемь… Я буду иметь возможность…
Послышался звонок милорда.
— Скорее, — сказал Конти, — я должен знать наверно…
— Хорошо, будьте уверены.
— Где же мы встретимся?
— Здесь, в саду.
— А кто вам откроет дверь.
— Это моя тайна!..
Снова послышался нетерпеливый звонок милорда, и наши друзья расстались.
В ожидании их встречи мы познакомим читателя с мисс Арабеллой Фэнсгоу, наследницей милорда.
Мисс Арабелла представляла британский тип не менее интересный, чем ее отец. Это была особа длинная, бледная и худая. В первой молодости она могла быть довольно сносной мисс, но в описываемое нами время ей было уже тридцать пять лет. Особенностью ее лица было развитие верхней челюсти и громадные зубы, ослепительной белизны, которые пугали детей.
Отправляясь в Португалию, прелестная мисс решила покорить сердца всех знатных португальцев и сделать их слугами Англии или, по крайней мере, приобрести себе мужа.
В этот вечер она назначила свидание прекрасному падуанцу. И утро застало ее уже за приготовлениями, хотя свидание было назначено на вечер.
Благодаря стараниям горничной, к пяти часам мисс Арабеллу издали можно было принять за очень хорошо одетую восковую куклу, которой недоставало только гибкости настоящей мисс.
— Как ты меня находишь, Пешенс? — спросила она свою горничную, пресвитерианку.
— О, мисс лучше, чем вообще должна быть всякая дочь Адама! — вскричала камеристка.
— Итак, ты меня находишь красивой? — проговорила мисс. — Надеюсь, что то же самое найдет и этот дерзкий солдат, осмелившийся поднять на меня взгляд. Кастельмелор любит меня, его взгляд сказал мне это. Но он молод и скромен и, без сомнения, боится отказа. Я хочу ободрить его примером этого итальянца, письмо которого, впрочем, очень недурно.
— Суета сует! — прошептала Пешенс.
— Как ты можешь так говорить! — возмутилась мисс. — Разве ты не знаешь, какая благородная мысль руководит мною!
Затем она приказала подать ей громадный кусок мяса и бутылку крепкого пива, чтобы поддержать свое воздушное существо.
Наконец настал час свидания.
После получасового ожидания мисс услыхала, как кто-то вложил ключ в замок и калитка с шумом распахнулась.
— Неосторожный, — прошептала Арабелла, — сколько шума!
По песку аллеи раздались поспешные шаги, и какой-то человек, блестя золотом и драгоценными каменьями, бросился к ногам Арабеллы.
— Кто вы? — прошептала она.
Луна, выйдя в эту минуту из-за тучи, осветила во всем великолепии прекрасного падуанца.
Глава XXIX. ДВА СВИДАНИЯ
Асканио, становясь на колени, бросил под них платок, чтобы не выпачкаться, но кроме этой предосторожности, доказывавшей некоторое хладнокровие, поведение его было — поведение самого страстного любовника.
— Божественная Арабелла! — прошептал он. — На земле ли я? Гладя на вас, я думаю, что на небе, потому что вы — божество!
Говоря это, он хотел схватить руку Арабеллы, чтобы поцеловать, но она отскочила на несколько шагов.
Падуанец поднял платок, прошел на цыпочках разделявшее их расстояние и снова стал на колени.
— Суровая красавица, — вскричал он, — так вы сжалились над моими мучениями?
«Этот солдат очень красивый мужчина», — подумала Арабелла.
— Неужели вы не подадите мне божественной ручки, за которую я отдал бы все сокровища света?.. — «И на пальцах которой, — прибавил он про себя, — я вижу бриллианты, стоющие немало».
— Сеньор, — отвечала наконец Арабелла, — мне кажется, что я поступаю очень неосторожно, уже поздно…
— О прелестный голос! — со вздохом прошептал падуанец.
— Я должна вам сказать…
— Говорите, звезда моей судьбы! Говорите, говорите… Еще… Всегда!
— Я хочу вам сознаться…
— Я услышу наконец слова, за которые мало заплатить жизнью!
«Он говорит восхитительно, — подумала с сожалением Арабелла, — но все равно, у меня есть предназначение, я должна выполнить его».
— Ну, обожаемый ангел!.. — продолжал Асканио.
— Вы ошибаетесь, сеньор, — договорила наконец Арабелла, — я не для вас просила вас прийти.
Падуанец положил платок в карман и встал.
— А для кого же, мой ангел? — — насмешливо спросил он.
— Мне сказали… Я вас не оскорблю, предложив вам этот бриллиант, сеньор?
— Э! Прелестная мисс! — вскричал Макароне. — Вы задаете вопрос, на который ответил бы маленький ребенок. Чем же я могу оскорбиться? Я буду носить его на кольце до гроба, божественная Арабелла!
Он взвесил кольцо и поглядел на бриллиант.
«Кольцо стоит сотню пистолей, — подумал он. — Но куда, к черту, ведет она разговор?»
Арабелла была заметно смущена. Дерзкая фамильярность падуанца казалась ей развязностью знатного вельможи, а при неверном свете луны Асканио казался очень красивым. Мисс Фэнсгоу спрашивала себя, не лучше ли предпочесть его самого, чем использовать его посредничество. Но она должна была одержать для Англии важную победу.
— Выслушайте меня, сеньор, — сказала она, — я заметила, что один из первых придворных вельмож…
— Значит один из моих друзей, кто такой?
— Луи Суза.
— Дорогой граф… Продолжайте, моя прелесть.
— Мне показалось, что однажды… Я его только раз видела… его взгляд остановился на мне…
— Э! Э! Мы это знаем!…
— Граф молод. Вероятно, он не осмелился объяснить своих чувств…
Асканио едва удержался от смеха.
— Прелестная Арабелла, — сказал он, — я понял остальное. Вы любите… Увы! Несмотря на всю любовь к вам, я пойду к Кастельмелору, если вы этого требуете, потому что я ваш раб… Но в то же время я должен сказать, что такая роль не приличествует ни моему знатному происхождению, ни моему положению при дворе.
«Не ошиблась ли я? — подумала мисс Фэнсгоу. — Может быть, это настоящий дворянин?.. У него такой вид… И я могу полюбить его так же, как и Кастельмелора».
— И к тому же, — прибавил Асканио, — достоин ли этот ничтожный фаворит вашей привязанности?
— Как? — удивилась Арабелла. — Он считается могущественнейшим лицом при дворе.
Падуанец расхохотался.
— Вот как составляются репутации! — воскликнул он. — Но чем же в таком случае представляюсь вам я, моя прелесть?
— Вы, сеньор?
— Да, я, мисс… Бедный Асканио Макароне дель Аквамонда, командующий королевской милицией, владеющий дюжиной замков в Италии и считающий своим предком одного из героев Гомера?
Мисс Фэнсгоу была ослеплена.
— А мне сказали, что вы просто выслужившийся солдат.
На этот раз Макароне расхохотался во все горло.
— Славная история! — воскликнул он. — Кто мог сказать вам подобную ложь.
— Сеньор, — сказала Арабелла, — извините меня… — «Несчастная я, — прибавила она про себя, — я рассердила его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32