Золото… Ортед Ак-Седди, разграбив все города Шапели, набил свою казну. Затем, поставив все на одну карту, он потерял армию в одной партии. Кейн взял его золото и купил ему другую армию — сильнее и эффективнее первой. Было видно, что Кейн знает свое дело и денег на ветер не бросает.На юге генерал Джарво отгородил Сандотнери стеной доспехов и частоколом клинков. Довольный одержанной победой, он предпочел не рисковать, организуя карательные экспедиции в непроходимые леса Шапели, а вернулся в столицу, где еще быстрее закрутилось колесо интриги, в центре которой находился умирающий король Овринос. К тому же поведение Эскетры не внушало генералу доверия, слишком уж выразителен был подчас ее взгляд, обращенный на полковника Ридэйза.Оставшись без присмотра верховного командования, гарнизоны пограничных фортов облегчили себе жизнь. Внимательно следя, чтобы со стороны Шапели не появилась какая-нибудь новая опасность, пограничники почти не обращали внимания на тех, кто — за небольшую плату командиру патруля или коменданту форта — хотел пересечь границу в противоположном направлении. Потянулись на север те, кому становилось не по себе при одной только мысли о полной победе Синих; туда же, на север, неудержимо влекло и тех, кто, прослышав о наборе в наемную армию Шапели, решил, что в Сандотнери нынче стало скучно.С севера, из-за гор, где догнивали остатки некогда могучей империи Серрантониев, тоже потянулись в Шапели люди, умеющие держать в руках щит, копье и меч. Да и в седле эти искатели приключений сидели неплохо.Даже в Шапели Кейн нашел тех, из кого можно было выковать Меч Сатаки. Некоторые сатакийцы благодаря природному таланту или минимальной подготовке могли сносно ездить верхом и управляться с оружием достаточно умело для того, чтоб угрожать противнику, а не своему боевому товарищу, оказавшемуся по случайности слишком близко. Отобрав таких самородков, Кейн вооружил их и стал учить.Всеобщая амнистия, которую Ортед объявил под нажимом Кейна, вытащила из потайных нор полумертвых от голода уцелевших солдат и офицеров городской стражи.— Они же сражались против Сатаки, отвергли Черного Бога! — почти визжал Пророк.— Они раскаялись, разве не видишь? Будь великодушен, — успокаивал его Кейн. — Мне в армии нужны люди, имеющие знания и опыт.Костяк из опытных офицеров и бойцов — вот на что рассчитывал Кейн, в этом был ключ к победе. Опираясь на этих людей, он собирался создать армию, настоящую армию, и в весьма скором будущем.При наличии золота и власти результат зависел только от одного обстоятельства: требовалось время.А пока что кузницы Шапели круглосуточно коптили небо, а кузнецы ковали и ковали требуемое Кейном оружие. Проведя ревизию всех собранных по стране лошадей, Кейн потратил огромные деньги на покупку недостающего количества достойных скакунов за границей.И все же за такое короткое время создать армию было невероятно трудным делом. Вряд ли Кейну удалось бы осуществить свою мечту, если б не тысячи и тысячи ответивших на его призыв наемников.Назвать их настоящими рыцарями было, конечно, нельзя. Разумеется, некоторые из них клялись в древности своего рода, но по большей части такие заявления не имели под собой никакой почвы. В те варварские времена, когда империи и царства рушились, едва успев воздвигнуться, очень немногие династии могли похвастаться несколькими поколениями благородных предков. В век, когда в мире царила почти полная анархия, о благородстве вспоминали нечасто. Сила, хитрость, пронырливость и осторожность — эти личные качества человека ценились куда выше, чем древность его рода.И все же оружие, доспехи и конь такого воина представляли собой целое состояние и требовали постоянной заботы, а следовательно и денег. Многие годы уходили на то, чтобы овладеть воинским искусством. И затраты стоили того, ведь во времена бесчисленных войн каждый умелый солдат мог неплохо заработать, продавая свой меч тому или иному властителю или же действуя в одиночку, попросту говоря — на большой дороге.Назовем же их вольными воинами или, более прозаично, наемниками. Люди этой касты были готовы продать свои умения любому, кто хорошо заплатит, и не задумывались над тем, служат они добру или злу. Их ряды мог пополнить всякий, кто обладал подобающим оружием и снаряжением. Продолжительность жизни и успех карьеры каждого такого воина зависели лишь от его личной силы, ума, храбрости и, разумеется, во многом — от удачи.Вот этих людей и созвал Кейн, объявив набор в армию Сатаки. Большинство из них пришли со своим оружием и конем. Некоторые — лишь со своими шрамами. Каждый из них был солдатом, воином, а вместе они составляли армию, которой следовало только отработать строевые приемы, — и она была готова к бою.Что касается сатакийцев, тут дело обстояло иначе. Самых способных Кейн закрепил за опытными офицерами, рассчитывая, что за несколько месяцев тем удастся превратить новобранцев в приличных кавалеристов. Из остальных он набрал несколько полков копьеносцев и обычной пехоты — тем и ограничился. К удивлению Кейна, общее количество последователей Пророка по-прежнему достигало нескольких сот тысяч. Видимо, леса Шапели скрывали в своих дебрях не один миллион жителей. Самая фанатичная часть сатакийцев погибла в битве с кавалерией Сандотнери. Оставшиеся в живых были потрясены случившимся, а потому стали опасны, как может быть опасна загнанная в угол крыса. Впрочем, Ортед Ак-Седди никак не хотел взять в толк, чего от них добивается Кейн.— Если они могут держать в руках меч или саблю — значит, они уже могут сражаться.— Меч или саблю они и впрямь могут удержать уже сейчас, только клинок застрянет у них в голове или в заднице. Это уж как повезет, — огрызнулся Кейн.Месяц за месяцем Кейн проводил тренировки на площадке, безжалостно отбраковывая худших, перестраивая и перестраивая оставшихся. Мало-помалу муштра стала давать результаты. Под руководством опытных офицеров и брошенной для закваски горстки наемников новоиспеченные полки сатакийцев начали походить на боевые подразделения.Кейн в глубине души был доволен тем, как выковывается, обретает форму Меч Сатаки. Но в то же время он, старый вояка, понимал: никакие учения и наряды не сравнятся с испытанием настоящим боем. И только такое испытание заслуживает права называться экзаменом для вновь созданной армии.Разумеется, не могло остаться незамеченным то, что значительную часть офицеров Кейна составляли те, кто служил с ним в армии Сандотнери. Когда Ортед обратил на это свое внимание, Кейн абсолютно искренне объяснил ему, что предпочитает работать с надежными, уже неоднократно проверенными в деле офицерами.Возвращаясь с очередного занятия по тактике, Кейн, не скрывая удовлетворения, поделился своими мыслями с офицерами:— Рискну заявить, что Меч Сатаки уже выкован. Осталось лишь наточить его.«И обновить кровью», — добавил он про себя.Незадолго до этого над Ингольди прошел дождь, но тропическое солнце быстро высушило поверхность тренировочной мили, на которую одновременно выехали очередные эскадроны и выскочили дети, пинающие мяч под самыми копытами лошадей.— Берегись! — крикнул Кейн, ставя послушного жеребца на дыбы, чтобы не убить нырнувшую под копыта девчонку.Та, резко отпрянув, сумела увернуться от опускающихся ей на голову копыт вороного скакуна.— Это же генерал Кейн! — послышались восхищенные и одновременно испуганные голоса. — Ну, если он рассердится! Бежим!Но девочка так и осталась стоять рядом с огромным конем. Ей был нужен именно ее мяч, но снова соваться прямо под копыта она не решалась.Кейн наклонился над мячом и привычным движением, даже не дрогнув, поднял круглый предмет… за волосы. Мельком глянув на изуродованное до неузнаваемости лицо молодой женщины, он чуть поморщился, но протянул девочке отрубленную голову. Девчонку, казалось, распирало от гордости. Еще бы, такой знак внимания от самого генерала Кейна!— Взяла бы ты другой мяч, — порекомендовал ей Кейн сквозь зубы. — Вон их там сколько. А то этот совсем запинали.На гребне городской стены и у ее подножия виднелась россыпь черных округлых предметов. Каждое утро эта выставка отрубленных голов почти полностью обновлялась за счет тех граждан Шапели, чья верность Ортеду и вера в Сатаки подвергались сомнению. Дети Ингольди быстро освоились в этом новом мире, где жизнь человека не стоила ни гроша, им все это даже нравилось. Например, отпала проблема, где взять мяч для кикбола.— Извините, господин генерал, — заявила девочка, принимая из его рук чудовищную игрушку, — но мне нравится этот мяч. Пожалуй, я оставлю его себе.Потом она добавила, размахивая изуродованной головой:— Это моя мама. X. БАШНЯ ИСЛСЛЬ Темная тропическая ночь бархатным покрывалом, прорезанным крупными, яркими огоньками звезд, укрыла Ингольди. До рассвета оставался еще час, и улицы города были пустынны. Казалось, сон сморил даже неутомимых Стражей Сатаки — особое полицейское подразделение, созданное по личному указанию Пророка.Цокот копыт одинокого коня эхом разносился по пустынным улицам. Если кто из жителей и проснулся от этого шума, то, спрятавшись под одеяло, не дыша ждал, пока всадник проследует мимо. Любой ночной путник, двигавшийся открыто, а значит, представляющий власть, мог нести опасность каждому горожанину.Кейн, не в силах уснуть в такие ночи, погруженный в свои мысли, вел верного коня по улицам ненавидимого генералом города. Даже ночная тьма не могла заставить его забыть, что он в Ингольди, но одиночество, свежий воздух и звездное небо служили хоть каким-то лекарством от сжимавшей сердце Кейна тоски.Столица Империи Сатаки мало походила на Ингольди двухлетней давности. Добрая треть города сгорела во время мятежа в дни Ярмарки. Немалая часть оставшегося была снесена по приказу Пророка. Сатакийцы, ослепленные фанатизмом своей новой веры, с упоением крушили величественные храмы прежних богов и роскошные особняки городской знати.Орды собравшихся в Ингольди последователей Пророка, работая по указанию Ортеда и жрецов, неузнаваемо изменили город. Исчезли в руинах целые кварталы уютных домиков горожан, кривые узкие улочки. На их месте были воздвигнуты безликие коробки полуказарменных зданий и широкие прямые проспекты — подходящее место для маршей и парадов бесчисленных отрядов армии Пророка. Новая мощная стена опоясала превращенный в военный лагерь город. Ни ярмарок, ни шумных караванов, ни красочных рынков. Некогда живший полнокровной жизнью город превратился лишь в узловое звено, важнейшую деталь огромной военной машины Империи Сатаки.Даже Седди — древняя цитадель жрецов Сатаки — не избежала решительной перестройки. Частично осыпавшиеся старинные стены, а заодно с ними — и изящные шпили, башенки и островерхие крыши были разобраны на блоки, использованные в строительстве нового города. На месте древней крепости поднялось новое — мощное, мрачное, без всяких украшений — оборонительное сооружение. Лишь подвалы и подземные казематы Седди избежали перестройки.Кейн бывал в Ингольди раньше и очень переживал, видя, как разрушается овеянная легендами и преданиями старинная крепость. Его, закаленного в боях воина, не так подавляло принесение в жертву утилитарному милитаризму огромного числа безымянных человеческих жизней, как уничтожение каменной стены или башни — чего-то весомого, значительного, способного простоять века и тысячелетия.Кейна и самого удивляла охватившая его в Ингольди меланхолия. Слишком много он видел крови, слишком много разрушенных и разоренных крепостей, чтобы позволять себе такую слабость. Но поделать с собой он ничего не мог.Кейн натянул поводья, остановив коня перед единственным зданием города, где духи прошедших веков остались непотревоженными. Башня Ислсль.Черная каменная башня возвышалась в джунглях за много веков до того, как жрецы Сатаки пришли к ней и основали крепость Седди, возведя на холме деревянный частокол. Жрецы пришли сюда, чтобы возродить веру в Древнейшего — древнее, чем род человеческий, — бога или дьявола, культ которого был явлен их пророкам. О тех, кто воздвиг башню, история сохранила даже не легенды, а лишь намеки на них. Еще меньше известно было о том, что же (или кто же) есть на самом деле Ислсль.Лишь первый деревянный частокол включал башню в оборонительную систему, предназначенную для того, чтобы отражать нападения враждебно настроенных дикарей. Постепенно Шапели стала довольно мирной страной: местные жители занялись ремеслами, охотой и торговлей, а внешние враги не решались заходить глубоко в джунгли, ставшие естественным щитом государства. Новые каменные стены Ингольди уже обошли оставшуюся в стороне на своем холме башню Ислсль. Долгие века никто не пользовался ею ни как оборонительным сооружением, ни как сторожевой вышкой, ни как хозяйственной постройкой. Не тронул ее и Ортед. Никто даже не попытался разобрать бесполезное сооружение на камни для строительства. А если когда-то попытки и были, то больше они почему-то не повторялись.Мрачная одинокая башня стояла в стороне от шумного нового города, его парадов, казней и строек, как стояла поодаль от рынков и караван-сараев старого Ингольди, как некогда стояла посреди джунглей в стороне от деревень, троп и путей кочевников.Сейчас Кейн и древняя башня в тишине смотрели друг на друга.Кейн спрыгнул с коня. Верный вороной Энджел, словно не желая оставаться в одиночестве рядом с мрачной башней, захрапел и стал пятиться. Кейн ласковыми словами и поглаживанием успокоил боевого друга и оставил его нестреноженным и непривязанным. Энджел ни за что не ушел бы далеко от места, где оставил его хозяин, а жителям Ингольди он был слишком хорошо знаком. Даже дурак, даже самый лихой головорез не отважился бы наложить руку на собственность генерала Кейна, никто из горожан не рискнул бы даже приблизиться к жеребцу.Ровные, без украшений, стены башни поднимались вверх на сотню футов. Диаметр основания равнялся примерно четверти высоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26