Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе благополучно спустились вниз и пошли к монастырю.
Надо вам сказать, что Чжу Ба-цзе очень рассердился на Сунь У-куна и решил во что бы то ни стало отомстить ему.
«Эта обезьяна просто издевается надо мной, - думал он - Погоди, придем в монастырь, я тоже сыграю с тобой шутку. Вот скажу учителю, что ты можешь оживить императора. Попробуй не сделать этого, он тут же произнесет заклинание, и обруч на твоей голове сожмется. Я не успокоюсь до тех пор, пока у этой обезьяны мозги не выскочат. Нет, так, пожалуй, ничего не выйдет, - раздумывал он. - Оживить мертвеца - для него сущие пустяки. Он отправится в подземное царство к владыке Янь-вану, попросит у него душу императора - и все. Надо сделать так, чтобы он не смог отправиться в царство смерти. Пусть оживит императора здесь».
В это время они как раз подошли к монастырю и, войдя в ворота, положили труп у дверей храма.
- Учитель, - позвали они. - Вставайте, посмотрите, что мы принесли.
Но Танский монах еще не ложился спать. Он беседовал с Ша-сэном, выражая ему свое беспокойство по поводу того, что Сунь У-кун увел Чжу Ба-цзе и до сих пор они не возвращаются. Как раз в этот момент его позвали.
- Ученики мои, что случилось? - откликнулся он, поспешно поднявшись.
- Да вот заставили меня нести на себе деда Сунь У-куна, - сказал Чжу Ба-цзе.
- Дурень ты несчастный, - крикнул Сунь У-кун. - О каком деде ты говоришь?!
- Если он тебе не дед, почему ты заставил меня нести его? Сколько сил я потратил!
Танский монах открыл двери и вместе с Ша-сэном вышел наружу. Перед ними, бездыханный, лежал император. Он казался живым. Трипитака опечалился.
- Ваше величество, - сказал он. - В каком перерождении вы нажили себе врага? Он погубил вас, разлучил с женой и сыном и сделал так, что никто из ваших многочисленных сановников не узнал об этом. Даже ваша несчастная супруга находилась в неведении. Никто не возжигал благовоний, не совершал жертвоприношений. - Сказав это, Трипитака горько заплакал.
- Да что вы, учитель, - произнес улыбаясь Чжу Ба-цзе. - Какое вам дело до этого императора? Ведь он даже не родственник вам. Стоит ли его оплакивать?
- Ученик мой! - отвечал на это Трипитака. - Сострадание, милосердие и добрые дела - вот что главное для монаха. Удивительно! Как можешь ты быть столь черствым и бессердечным?
- Я вовсе не бессердечен, - возразил Чжу Ба-цзе. - Мой брат сказал, что может вернуть императору жизнь, поэтому я и притащил его сюда. Иначе я не стал бы этого делать.
Надо вам напомнить, что Трипитака был человеком доверчивым.
- Сунь У-кун, - сказал он, - если ты действительно можешь вернуть к жизни императора, сделай это. Ведь «спасти жизнь человеку, это гораздо больше, нежели построить Будде семиярусную пагоду». А для нас это даже важнее, чем побывать на Священной горе и поклониться Будде.
- Да что вы, учитель, верите болтовне этого Дурня? - возмутился Сунь У-кун. - Если бы после его смерти прошло три седьмицы, пять седьмиц или даже семьсот дней, и он бы полностью понес возмездие за грехи, содеянные им при жизни, тогда еще можно было бы возвратить его к жизни. Но ведь после его смерти прошло уже три года!
- Ну что же, пусть будет по-твоему, - согласился Трипитака.
Но Чжу Ба-цзе не унимался.
- Учитель, - сказал он. - Не поддавайтесь обману. Вы можете заставить его слушаться вас. Стоит вам прочесть заклинание, и Сунь У-кун вернет жизнь этому человеку.
Трипитака послушался совета Чжу Ба-цзе и произнес заклинание. У бедной обезьяны от боли глаза выкатились из орбит.
О том, удалось ли Сунь У-куну вернуть жизнь императору, вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

из которой вы узнаете о том, как Сунъ У-кун получил пилюлю бессмертия и как был возвращен к жизни правитель, погибший три года назад
Заклинание, которое стал читать Трипитака, произвело свое действие, и у бедного Сунь У-куна голова раскалывалась от боли. Не в силах вынести мучений, он взмолился.
- Учитель! Смилуйтесь! Я сделаю все, чтобы вернуть императора к жизни!
- Что же ты думаешь делать? - поинтересовался Трипитака.
- Необходимо обратиться в Царство смерти и попросить владыку ада Янь-вана вернуть душу императора, иначе оживить его невозможно, - отвечал Сунь У-кун.
- Не верьте ему, учитель, - вмешался в разговор Чжу Ба-цзе. - Раньше он и не думал говорить об этом, а обещал сделать все здесь.
Трипитака и на этот раз поверил Чжу Ба-цзе и снова начал читать заклинание. Тут Сунь У-кун, отчаявшись, поспешил отказаться от своего намерения.
- Ладно, я не буду обращаться к Янь-вану и верну императора к жизни без его помощи.
- Не слушайте его, учитель, и продолжайте читать заклинание! - подливал масла в огонь Чжу Ба-цзе.
- Ах ты подлая тварь! - не вытерпел Сунь У-кун. - Так это ты настраиваешь учителя против меня!
- А ты что думал, дорогой братец! - крикнул, катаясь по земле от смеха, Чжу Ба-цзе. - Думал, только ты можешь подшучивать надо мной, а я над тобой не могу?
- Учитель! - стонал Сунь У-кун. - Пощадите! Я все сделаю!
- Как же все-таки ты его оживишь? - снова спросил Трипитака.
- Я отправлюсь на облаке к Южным воротам неба и там, минуя дворец Северной звезды и зал Священного небосвода, проследую прямо за тридцать третье небо во дворец Тушита, где живет великий бессмертный Лао-цзюнь. У него я попрошу пилюлю бессмертия и при помощи ее верну императора к жизни.
- Ну, тогда отправляйся живее! - обрадованно сказал Трипитака.
- Сейчас уже третья ночная стража, - произнес Сунь У-кун. - Пока я вернусь, совсем рассветет. Однако нельзя. чтобы тело императора оставалось без всяких почестей. Хорошо было бы найти хоть плакальщика.
- Не болтай глупостей, - рассердился Чжу Ба-цзе. - Эта обезьяна наметила в плакальщики, конечно, меня.
- А ты собираешься схитрить? - съехидничал Сунь У-кун, - так знай, что если ты не будешь плакать, я не смогу оживить императора.
- Отправляйся, брат, по своим делам, а я уж как-нибудь без тебя обойдусь, - отвечал Чжу Ба-цзе.
- Но ведь оплакивать можно разными способами, - продолжал Сунь У-кун. - Можно просто кричать - это называется голосить. Можно пустить слезу. Но по-настоящему нужно причитать и плакать так, чтобы за душу взяло!
- Ну-ка я попробую! - сказал Чжу Ба-цзе.
Тут он достал откуда-то клочок бумаги, скрутил трубочки, воткнул себе в нос и стал громко чихать. Наконец глаза его увлажнились слезами, которые текли безостановочно. В то же время он монотонным голосом причитал, говорил о счастье, которое было, и о постигшем несчастье. Он плакал до того прочувствованно и жалобно, что у Трипитаки даже защемило сердце и показались на глазах слезы.
- Вот это настоящий надгробный плач! - улыбаясь, сказал Сунь У-кун. - Но смотри не останавливайся. Как только ты прекратишь плач, я тотчас же узнаю об этом и всыплю тебе, мерзавец, двадцать ударов своим посохом.
- Иди, иди, - смеясь, сказал Чжу Ба-цзе. - Я могу плакать хоть два дня подряд.
Ша-сэн слушал, слушал, затем пошел отыскал несколько ароматных свечей и, вернувшись, зажег их.
- Ну, вот и чудесно! - смеясь, сказал Сунь У-кун. - Каждый из нас проявил почтительность и уважение. Теперь мне будет легче выполнить свою задачу.
Наступила полночь. И вот наш чудесный Мудрец распростился с учителем и своими братьями и взмыл в облака. В один миг он очутился у Южных ворот неба и, минуя зал Священного небосвода и дворец Северной звезды, проследовал прямо на тридцать третье небо, во дворец Тушита, туда, где неведома печаль. Великий Лао-цзюнь сидел посреди своей чудесной мастерской, где изготовлялся эликсир жизни. Слуги, размахивая банановыми веерами, раздували огонь в очаге.
Завидев Сунь У-куна, Лао-цзюнь предупредил слуг:
- Будьте осторожны! Разбойник, похитивший эликсир бессмертия, снова явился сюда!
- Почтенный господин, - молвил Сунь У-кун, приветствуя Лао-цзюня, - не следует так обижать человека. Зачем остерегаться меня? Теперь я уж ничего подобного себе не позволяю.
Но Лао-цзюнь не унимался.
- Ты, негодяй, - продолжал он ворчать. - Пятьсот лет назад ты учинил в небесных чертогах буйство, украл у меня почти весь эликсир бессмертия и лишь потом был пойман бессмертным Эр-ланом, который доставил тебя в мою мастерскую на сорок девять дней. Сколько угля я потратил, чтобы переплавить тебя! Потом тебе посчастливилось освободиться; ты принял буддизм и теперь сопровождаешь Танского монаха в Индию. А помнишь на горе Пиндиншань, когда ты дрался с волшебником? Ты ни за что не хотел возвращать мне мои талисманы. Зачем же ты сейчас пожаловал сюда?
- Ну, ваши талисманы я тогда, на горе Пиндиншань, вернул вам сразу же. Почему же вы ругаетесь и продолжаете в чем-то подозревать меня?
- Отчего ты не пришел обычным путем, а проник в мой дворец тайком? - спросил Лао-цзюнь.
- После того как мы с вами расстались, - начал рассказывать Сунь У-кун, - мы пришли в страну Уцзиго, на западе. Правитель этой страны был обманут волшебником, который явился к нему под видом даоса, а затем поднял ураган и погубил самого правителя. После этого волшебник превратился в точную копию правителя и занял трон. И вот вчера ночью, когда наш учитель читал священные книги в монастыре Бао-линь, душа погибшего правителя явилась к нему и попросила, чтобы я помог восстановить справедливость и уничтожил волшебника. Однако доказать, что волшебник совершил преступление, я не мог; поэтому мы с Чжу Ба-цзе ночью проникли в императорский сад, взломали ворота и нашли тело императора, которое находилось в хрустальном колодце и осталось целым и невредимым. Мы доставили его в монастырь. И когда наш учитель увидел покойника, он проявил к нему сострадание и велел мне любым способом вернуть его к жизни. Однако спуститься в царство мрака и разыскать там душу императора он не разрешил. В общем, я не знаю, как вернуть императора к жизни, и вот пришел сейчас к вам за советом. Умоляю, пожалейте меня, дайте тысячу пилюль бессмертия.
- Что за вздор! - возмутился Лао-цзюнь. - Дать ему тысячу пилюль бессмертия! Да что это, какая-нибудь каша, что ли? Не из земли же они делаются?!
Лао-цзюнь даже плюнул с досады и закричал:
- Убирайся вон! Ничего у меня нет!
- Ну, тогда дайте хоть сто пилюль! - примирительным тоном произнес Сунь У-кун.
- И ста у меня нет, - отрезал Лао-цзюнь.
- Ладно, я согласен на десяток, - продолжал Сунь У-кун.
- Ну что за надоедливая обезьяна! - вышел из себя Лао-цзюнь. - Ничего у меня нет, понимаешь, ничего! Уходи ты отсюда, прошу тебя!
- Что же, - улыбаясь, сказал Сунь У-кун, - раз у вас действительно нет пилюль, мне придется поискать их в другом месте. Ведь надо мне вернуть к жизни императора.
- Уходи, уходи! - крикнул Лао-цзюнь.
Сунь У-кун ушел. Между тем Лао-цзюнь задумался.
«Почему Сунь У-кун так спокойно отнесся к моему отказу? - размышлял он. - Что-то подозрительно. Уж не задумал ли он пробраться ко мне и стащить пилюли», - и он тут же приказал слугам вернуть Сунь У-куна.
- Ну, вот что, - сказал Лао-цзюнь. - Не нравится мне твое поведение, - что-то ты, видно, замыслил. Так и быть, дам я тебе одну пилюлю.
- Почтенный учитель, - отвечал на это Сунь У-кун. - Вы знаете мои способности. Давайте сюда ваши пилюли, да поживее. Мы их поделим. Четыре части моих, а шесть ваших. Скажите спасибо, что счастливо отделались. Ведь я мог пустить в ход волшебство, и все пилюли мигом очутились бы у меня.
Тогда Лао-цзюнь взял тыкву-горлянку, перевернул ее вверх дном, и из нее выпала пилюля, которую он и отдал Сунь У-куну.
- Вот все, что у меня есть, - сказал Лао-цзюнь. - Бери и уходи! Ее вполне достаточно, чтобы вернуть к жизни императора. Тебе это зачтется как заслуга, помни!
- Погодите, - сказал Сунь У-кун, беря пилюлю. - Я сначала попробую ее. Может быть, она не настоящая.
И он положил пилюлю в рот. Лао-цзюнь так разволновался, что бросился к нему и схватил его за руку. Затем он стал хватать его за голову и браниться.
- Вот гнусная обезьяна! Если только ты проглотишь пилюлю, я убью тебя на месте.
- Ну и рожа! - рассмеялся Сунь У-кун. - Как будто ты самого низкого происхождения! Да кому нужна твоя пилюля? Подумаешь, драгоценность! Шуму много, а толку мало. Вот она, твоя пилюля!
А надо вам сказать, что у Сунь У-куна под подбородком был зоб, в который он и положил пилюлю.
- Убирайся отсюда! Уходи сейчас же! - крикнул Лао-цзюнь, ущипнув Сунь У-куна. - И не являйся больше!
Наконец Великий Мудрец поблагодарил Лао-цзюня и покинул дворец Тушита. На радужных облаках он вылетел из яшмовых чертогов, в одно мгновенье миновал Южные ворота неба, и, когда возвратился в монастырь, солнце уже поднялось над звездами. Наконец он спустился к самым воротам монастыря и услышал причитания Чжу Ба-цзе.
- Учитель! - позвал Сунь У-кун.
- Сунь У-кун вернулся! - радостно воскликнул Трипитака - Ну как, достал пилюлю?
- Конечно, - отвечал тот.
- Уж кто-кто, а он достанет, - вставил свое слово Чжу Ба-цзе. - Видимо, украл у кого-нибудь.
- Ну-ка, убирайся отсюда, - сказал Сунь У-кун. - Ты мне больше не нужен. Утри слезы и иди поплачь в другом месте.
А ты, - обратился он к Ша-сэну, - принеси немного воды.
Ша-сэн побежал к колодцу, который находился на заднем дворе, достал полбадьи воды и принес. Сунь У-кун вынул изо рта пилюлю, положил ее между губами императора, затем приоткрыл ему рот и влил глоток воды. Примерно через час в животе у императора послышалось какое-то бульканье. Однако тело его оставалось неподвижным.
- Ну вот, учитель, - сказал Сунь У-кун. - Вы заставили меня достать пилюлю бессмертия, и все равно ничего не помогает. Что же, вы теперь убьете меня?
- Да как это не помогает! - возразил Трипитака. - Разве может труп проглотить воду? Конечно, на него воздействовала божественная сила пилюли бессмертия. А раз в желудке слышны звуки, то и кровь должна пульсировать. Только вот дыхание никак не может вернуться к нему. Но это не удивительно! Ведь он три года находился в колодце, здесь не то что человек, железо и то заржавеет. У императора иссяк жизненный дух. И надо, чтобы кто-нибудь вдохнул в него этот дух, тогда все будет в порядке.
Не успел он сказать это, как Чжу Ба-цзе подошел к императору. Однако Трипитака остановил его.
- У тебя ничего не получится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65