– В соседней комнате все шкафы подобным барахлом забиты. Целая театральная костюмерная.
Детектив не поленился и последовал за новоявленным бароном в соседнюю комнату. Содержимое шкафов поражало воображение. Одежды здесь было на добрую сотню человек. Одежды, естественно, старомодной, возможно, предназначенной Для съемок исторического фильма. Были здесь не только кафтаны, но и мундиры. Во всяком случае, так утверждал поэт, а детективу оставалось только верить ему на слово.
– Тут одно из двух, – подвел итог Аполлон, – либо мафиози исторический фильм продюсирует, либо он решил отметить новоселье в стиле а-ля рюс, созвал гостей и приготовил для них соответствующие костюмы. Не исключено также, что два этих дела они проворачивают одновременно. Как тебе моя версия, дорогой Шерлок Холмс?
Ярославу ничего не оставалось, как согласиться с бароном. Живут же люди на нетрудовые доходы! Любую свою блажь способны реализовать с запредельной помпой. Императрица, понимаешь! Граф Дракула! Но если с девчонкой что-нибудь случится, то Ярослав Кузнецов найдет способ испортить богатому дяде праздник.
– Ты погоди, не кипятись, – остудил пыл детектива поэт. – Может, нувориш не имеет к пропаже Катюши никакого отношения. А если имеет, то попробуй, докажи. Тут хитро надо действовать.
– А что ты, собственно, предлагаешь?
– Я предлагаю вам с Коляном переодеться в маскарадные костюмы, после чего мы все трое спрячемся во дворце, чтобы в нужный момент присоединиться к гостям. Народу здесь, судя по всему, соберется немеряно, хозяин в лицо, скорее всего, всех не знает. Затеряемся в толпе, выясним все, что нам нужно, а уж потом будем действовать по обстоятельствам.
– Гениально, – сказал Колян и полез в шкаф за барахлом.
Кафтан Ходулин себе отыскал на загляденье, ярко алого цвета, словно бы облитый кровью. Прямо не Колян, а актер народного театра. Ярослав выбрал мундир Преображенского полка, офицерскую перевязь и сапоги. Кравчинский настоял, чтобы он нацепил еще и шпагу, для полноты образа.
– Холодное оружие. Вдруг придется на дуэль кого-то вызвать. А ты у нас как-никак разрядник по фехтованию.
– Это когда было, – отмахнулся Ярослав, не без интереса рассматривая старинный клинок – оружие, судя по всему, было коллекционным.
– Пистолет еще возьми, – посоветовал Аполлоша, – вон там, на верхней полочке.
– Это пугач какой-то, – возмутился Колян. – К тому же не заряжен, наверное.
– Много вы понимаете в старинном оружии, ваше сиятельство, – обиделся на Ходулина Кравчинский. – От пуль, выпущенных из таких пугачей, как вы изволили выразиться, полег весь цвет нашей поэзии. В крайнем случае можно не стрелять, а просто двинуть деревянной рукояткой по агрессивной морде. Штука старинная, добротная и увесистая, такой любую башку прошибить можно.
Заслуженный пацифист Российской Федерации был настроен сегодня слишком уж воинственно. На это ему и указал Ярослав, однако пистолет взял и засунул его за широкий пояс.
– С такими молодцами да отступать! – Кравчинский прицокнул языком, оглядывая своих приятелей. – Пусть мафия трепещет.
– Это дело надо обмыть, – предложил Колян, любуясь своим отражением в зеркале.
И, надо признать, было чем любоваться. Облачившись в одежды восемнадцатого века, Колян Ходулин сильно прибавил в аристократизме. В джинсе он смотрелся, обычным городским парнем, а тут расцвел как георгин на клумбе перед краеведческим музеем. Даже надменность во взоре появилась, чего Ярослав прежде за ним не замечал.
– Эх, – вздохнул Кравчинский, – телок нет, в смысле лебедушек. Некому оценить нашу мужскую красоту. А за вином тебе, Колян, придется в подвал топать. В шкафчике хоть шаром покати.
– Я мигом, – сорвался с места аристократ-новодел, – одна нога здесь, другая там.
Ярослав поведения приятелей не одобрил. Упьются, чего доброго, дармовым вином, которое хоть и не отличается богатством градусов, но тем не менее способно вогнать в дурь чрезмерно усердных своих почитателей.
– Протрезвеем,–махнул рукой Кравчинский, – до вечера еще далеко.
– А если они днем начнут?
– Я тебя умоляю, Ярила, это тебе что, детский утренник? Балы начинаются вечером, длятся всю ночь, а к утру все разъезжаются, натанцевавшись до упаду.
– А когда они работали?
– Плебей, – задохнулся от возмущения Аполлон. – А еще лейб-гвардейский мундир напялил. Какая может быть работа у аристократа? Любовь – вот что было смыслом их жизни. Любовь и интриги вокруг юбки императрицы. Галантный век.
– А кто на дорогах разбойничал?
– Это в свободное от балов время. В деревенской глуши, в родовых поместьях, куда их ссылали осерчавшие императрицы. Надо же было удаленным из Петербурга людям чем-то себя занять.
– Графа, выходит, сослали в эту глушь?
– Скорее всего да. Может, руку запустил в казну, может, закрутил с какой-нибудь девахой, о чем доброжелатели донесли ревнивой государыне. Заснул там, что ли, его сиятельство?
– А почему заснул? – удивился Ярослав. – Его же убили, если верить Митрофанову?
– Я про Ходулина, – хохотнул Кравчинский. – Заблудился он, наверное, в этом подвале?
– Или от бутылки оторваться не может. – Ярослав нахмурился, бросая взгляд на часы.
Колян отсутствовал уже добрых двадцать минут. За это время семь раз можно было туда-сюда обернуться. Вот ведь пьяница, прости господи, ну ничего ему доверить нельзя! Знает же, паразит, что предстоит ответственное дело, так нет, наклюкается теперь как свинья, и придется с ним возиться, вместо того, чтобы искать Катюшу.
– А ну пошли. – Кузнецов поднялся с места. – Я сейчас этому недоделанному графу мозги вправлю.
– Да ладно тебе, Ярила, – попробовал заступиться за товарища Аполлон, семеня в неудобных туфлях за шагающим по винтовой лестнице преображением. – Расслабился человек, с кем не бывает. Пьяница проспится, дурак никогда.
Увы, у стеллажей с бутылками Ходулина не оказалось. Аполлон нашарил оставленную здесь свечу, но она мало помогла следопытам. Чуть ли не час детектив с поэтом искали по подвальным закоулкам пропавшего оболтуса, едва не сорвав голоса, но Колян так и не откликнулся ни на их доброжелательный зов, ни на матерные проклятия.
– Завалился куда-нибудь и спит, – сказал обозленный поисками Аполлон, не склонный после долгого блуждания по подвалам к всепрощению. – Пусть только объявится, я ему фитиль вставлю от души. Ну никакой ответственности у человека, оболтусом родился, им и умрет.
Кравчинский от рождения не был склонен к мордобитию, но есть типы, способные вывести из себя даже очень благосклонно взирающих на недостатки ближнего людей.
Просто напиться – еще куда ни шло, но напиться в тяжкий для друзей час, когда их уже почти готовы обвинить в убийстве невинной девушки – это надо быть совсем скотиной.
– Какой кафтан из-за него испачкал, – сокрушенно вздохнул Аполлон, разглядывая себя в зеркале. – В жизни не прощу ему такого свинства.
– Возьми другой. А то смотришься как белая ворона.
– Что же, по-твоему, я на балу должен быть в черном?! Хотя, в этом что-то есть. Лорд Байрон на пиру у графа Дракулы. Какой поворот сюжета. Поэму напишу, помяни мое слово. Нет, лучше роман. Что-нибудь в готическом стиле. Призраки, вампиры, несчастная девушка в лапах негодяя. Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.
– Какая еще графиня?
– Это из классики. Правда, уже советской. – Кравчинский сменил белый кафтан на черный и теперь с Удовольствием любовался своим отражением. – До Байрона не дотягиваю. Значительности в лице не хватает. Разве что – до графа Калиостро.
Ярослав в сторону поэта только рукой махнул. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Куда больше его в эту минуту волновало исчезновение Ходулина. Не мог этот тип упиться за полчаса до полного отруба. Добро бы водка была или самогон, а то кисленькое винцо с невеликими градусами. Коляну ведро этой гадости выпить надо, чтобы потерять ориентировку в пространстве. Причем залпом. Но Ходулин не лошадь, чтобы ведрами вино потреблять. Что-то тут не то. Сначала Катюша пропала, потом Колян.
В нечистую силу Ярославу верить не хотелось, в инопланетян – тем более. Оставалась мафия, будь она неладна. Но зачем мафии Колян? Какие тайны они собираются выпытывать у человека, который ни к чему не причастен – ни к финансовым потокам, ни к золотым россыпям, ни к алмазным копям, ни к нефтяным фонтанам. Наследство Ходулину точно не светит. Отец его погиб много лет тому назад, мать умерла недавно. Из родственников, кроме тети Фроси, никого нет. Может, дело все в этой Ефросинье? Недаром же Митрофанов назвал ее ведьмой.
– Ты что, заснул, Ярила?
– Думаю,–нехотя откликнулся Кузнецов.
– Ну, думай, – согласился Аполлон. – В конце концов, ты у нас детектив. А наше дело писательское. Я вздремну, пожалуй, ты не возражаешь? Ночь выдалась суматошная, да и день не очень задался.

Ярослав тоже задремал, убаюканный царившей во дворце мертвой тишиной. И заснул он, кажется, надежно, хотя очнулся почти мгновенно, когда яркая вспышка ударила его по глазам. Впрочем, он не исключал, что вспышка ему просто приснилась. Но в любом случае ночь уже вступила в свои права, в спальне хозяина, где они с удобствами расположились, было темно и тихо, зато со двора доносился шум, который заставил детектива вскочить с кресла и мгновенно мобилизоваться.
– Вставай, Калиостро. – Кузнецов ткнул в бок заспавшегося Аполлона.
Кравчинский проснулся, но не сразу сообразил, где находится, и ошалело оглядывался по сторонам, довольно громко при этом ругаясь.
– Тихо ты, – шикнул в его сторону Ярослав. – Дворец полон людьми.
– Мафиози прибыл? – вернулся наконец из забытья склонный к мечтаниям и ночным грезам поэт.
Ярослав уже стоял у окна и наблюдал за освещенной фонарями аллеей. На мраморном крыльце толпился народ, разодетый как для костюмированного бала. И все собравшиеся ждали кого-то, вглядываясь в темноту, сгустившуюся до степени беспросветности за пределами дворцового сада.
– Императрицу ждут, – шепотом сказал Аполлон, тоже подошедший к окну. – Помяни мое слово. Для кого еще им так наряжаться?
И угадал. Во всяком случае, сначала послышалось цоканье копыт, а потом на аллее появился экипаж, запряженный шестеркой лошадей. За каретой скакала свита числом никак не менее десятка человек. Заложив крутой вираж перед крыльцом, карета остановилась. Со ступенек к ней сбежал одетый в алый кафтан человек и склонился перед дверью. Эскорт императрицы спешился, бряцая шпорами и оружием. Слегка освоившийся в чужой эпохе детектив без труда опознал в них преображенцев. Во всяком случае, эти люди были одеты точно в такие же мундиры, который сейчас был на нем. Дверца кареты открылась и на мраморное крыльцо ступила женщина, чье лицо Ярослав не разглядел, но сразу же опознал в ней императрицу, уже знакомую ему по описанию Ваньки Митрофанова. Императрица оперлась на протянутую человеком в алом кафтане руку и благосклонно кивнула собравшимся на крыльце людям, немедленно отозвавшимся на ее жест приветственными криками:
– Виват! Виват!
– Что-то я кинокамеры не вижу, – прошипел Аполлон.–А постановочка просто загляденье.
Спорить с поэтом Ярослав не стал, но про себя подумал, что кино тут, кажется, ни при чем. Ему показалось, что он узнал одетого в красный кафтан человека. Во всяком случае, тип, столь любезно встречавший императрицу и изогнувшийся перед ней в изящном поклоне, был поразительно похож на Коляна Ходулина. Это открытие сначала ошеломило Кузнецова и, можно даже сказать, лишило дара речи, но потом ему пришло на ум, что появление на сцене Коляна объясняет если не все, то очень многое в невероятных событиях последних суток.
– Пойдем поприветствуем графа Дракулу, – с усмешкой предложил Ярослав призадумавшемуся Аполлону.
– Сначала императрицу, – запротестовал Кравчинский. – Так по этикету положено. Мафиози подождет.

Калиостро и преображенец довольно удачно, не привлекая внимания, спустились по лестнице и влились в ликующие ряды сограждан или, точнее, подданных, слегка очумевших в присутствии величественной дамы, не побоявшейся навестить их в деревенской глуши. Маскарад, надо сказать, впечатлил не только детектива, но и много чего повидавшего в смысле роскоши поэта. Кравчинский не растерялся в обстановке всеобщего ажиотажа и первым припал к ручке императрицы. Самое забавное, что отвергнут он не был, хотя царица и глянула на него с удивлением.
– Граф Калиостро, – представился Аполлоша. – Маг, чародей, гипнотизер, целитель телесных и душевных недугов, прорицатель.
– Вы итальянец?
– Да, – не моргнув глазом, соврал Аполлоша. – Приехал на перекладных из славного города Парижа.
– Любопытно. – Императрица подняла увенчанную париком голову и окинула пристальным взглядом голубых глаз заезжего авантюриста.
По виду этой женщине было от силы лет тридцать пять, не больше. Красавицей Ярослав ее бы не назвал, но бабенка была тем не менее довольно симпатичная и фигуристая, если судить по глубокому вырезу на платье. Про ножки, к сожалению, ничего сказать было нельзя, поскольку их скрывала широкая и длинная юбка. Любезного Калиостро довольно грубо отодвинул в сторону тип в красном кафтане. Аполлоша собрался было вспылить и сделать несколько нелицеприятных замечаний невеже, но при виде рассерженного лица хозяина роскошного дворца опешил и издал горлом довольно неприличный звук. Впрочем, его оплошности, кажется, никто не заметил, поскольку ее величество продолжила свой путь, одаривая улыбками домогавшихся милостей подданных. Рассерженный хозяин повел ее по лестнице на второй этаж и, скорее всего, в ту самую спальню, которую только что покинули детектив с поэтом. Императрице надо было привести себя в порядок после долгой дороги, а подданным прийти в себя после встречи с владычицей Российской империи.
– Вот скотина! – выдохнул Аполлон в спину поднимающемуся по широкой лестнице графу. – Здорово он нас разыграл. Признаться, я за ним таких талантов прежде не замечал.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7