По склону спускалась вереница лошадей. Сердце Конна обрадовано дрогнуло. Бануин вернулся!
Юноша быстро соскользнул с дерева, спрыгнул на землю и отправился к дому купца. Услышав стук копыт по деревянному мосту, он окликнул Иноземца.
Торговец улыбнулся, увидев его. Казалось, Бануин стал ниже, и в коротко постриженных волосах блестела седина. Конн знал, что ему много лет, почти пятьдесят, но силы и ловкости ему было по-прежнему не занимать. Иноземец спешился. Теперь пятнадцатилетний юноша был на несколько дюймов выше своего старого друга.
– Как у тебя дела, Коннавар? – спросил Бануин.
– Баниас тол вар, – ответил мальчик. Торговец захлопал в ладоши.
– Хорошо, Конн. Значит, ты помнишь мои уроки.
– Я ничего не забываю, – серьезно ответил юноша. – Рад снова видеть тебя. Давай я помогу тебе разгрузить лошадей, а ты расскажешь о своих странствиях.
Бануин отправился к складу и открыл дверь. Они с Коннаваром сняли тюки с лошадей, отнесли их внутрь, а расседланных животных отправили в загон.
Дом Бануина, как и все дома риганте, построили из дерева, но в основной комнате был мозаичный пол, три ложа и никаких стульев. Там оказалось чисто – ни единой соринки.
– Вижу, ты присматривал за моим домом, – заметил Бануин, – спасибо тебе.
– Я принесу еды, – сказал Конн, вставая и направляясь к двери.
Торговец хотел возразить, но юноша уже скрылся. Пробежав четверть мили до своего дома и обратно, он вернулся с полотняным мешком с едой. Там был большой кусок пирога с мясом, несколько яблок и кувшин с хорошим подсоленным маслом. Когда они поели, Бануин зажег две лампы и вытянулся на ложе.
– Чего мне не хватает здесь, – начал он, – так это чудесной ароматной бани после долгого пути. У нас каждый город такого размера имеет баню, да и во многих домах есть собственные бани.
– Твой народ часто моется? – спросил Коннавар.
– Каждый день.
– Зачем? Они плохо пахнут?
– Если не купаются, то да.
– Не везет им, – заметил Конн.
– Странное дело, – рассмеялся Бануин. – Чем больше ты моешься, тем больше это нужно. Я принимал ванну два месяца назад, в Тургони. Потом я отправился домой. Через три дня от меня воняло. Через десять я с трудом мог выносить собственное общество. А потом запах исчез сам собой.
Бануин поднялся, снял плащ и швырнул его на ложе. Коннавар увидел на его левой руке окровавленную повязку.
– Где тебя ранили?
– Четыре дня назад на меня напали грабители. Трое изгнанников-норвинов. Один из них умудрился полоснуть меня ножом. Пустяковая рана.
– Ты убил их?
– Нет, юный кровожадный варвар. Я сломал руку человеку с ножом. И они убежали.
– Тебе следовало их убить. Они будут поджидать тебя следующей весной.
– Коли так, я воспользуюсь твоим советом. А теперь расскажи мне, что происходит в Трех Ручьях.
– Браэфар выиграл гонку на солнцестояние две недели назад. В наших землях нет парня счастливее, – сказал Конн. – Он расхаживает гордый, как павлин.
– А ты?
– Я пришел вторым.
Бануин сел. Судя по хитрому блеску в глазах мальчика, все было не так просто.
– А Гованнан? Я думал, что он самый быстрый среди молодежи.
– Он тоже так думал, – ехидно заметил Коннавар. – Но ветер повернул один из указателей. Гованнан и другие забежали в болото. Правда, в нем осталось достаточно сил, и он пришел третьим. Ариан говорит, что почти весь вечер он отдирал от задницы пиявок. Может быть, на будущий год ему повезет больше.
– И почему я не верю, что ветер повернул указатель? – спросил Бануин.
Конн рассмеялся.
– Потому что ты очень подозрительный. Прямо как Гованнан.
– Это точно, – согласился Иноземец. – Ты упомянул Ариан. Все еще собираешься жениться?
– Она самая красивая девушка на свете. Я ее очень люблю.
– В придачу к ней ты получишь Гованнана в качестве шурина.
– Да, прискорбно. А еще есть ее отец… но любовь все побеждает. Женщина риганте имеет право выбрать себе мужа. Ты будешь танцевать на моей свадьбе?
– Я не слишком хороший танцор, однако непременно приду, и с радостью. А теперь беги домой. Я устал, мне не помешает поспать в мягкой постели.
– Можно я приду завтра? Ты поучишь меня своему языку? Расскажешь о каменных городах?
– Я всегда рад видеть тебя, Конн. Но разве у тебя нет работы?
– Только до полудня.
– Тогда приходи, когда освободишься. Передавай привет матери. Скажи ей, что я привез зеленое атласное платье, как и обещал.
Коннавар направился к двери.
– Твой народ по-прежнему воюет и побеждает?
– Боюсь, что да, Конн.
– Ты должен мне все рассказать.

Ариан не знала, что хуже – страх или избавление от него. Они переплетались причудливым образом, мешались у нее в голове. Страх накатывал неожиданно, когда она шла, лежала в постели или стирала одежду в мелких водах ручья. Пальцы начинали дрожать, а в душе рождалась темнота, заслоняющая свет солнца.
Она помнила ужасный день, когда родился этот страх. Ее младшая сестра, пятилетняя Бариа, которая спала вместе с ней, кашляла и горела в жару. Мать напоила ее травяным отваром, подслащенным медом, и девочка прижалась к Ариан. Старшая сестра, которой в тот год исполнилось тринадцать, оттолкнула ее, поскольку было жарко и душно. Бариа перевернулась на другой бок и обняла тряпичную куклу. Она покашляла еще, а потом заснула. В середине ночи Ариан проснулась, тщетно пытаясь вспомнить сон. Ее ноги касалась совершенно холодная ножка Барии.
– Иди сюда, малышка, – прошептала старшая, – я тебя согрею.
Ариан пододвинулась к девочке и обняла ее. Некоторое время она прижимала сестру к себе, потом ее напугала неподвижность девочки. В комнате царила тьма, и она не видела лица сестры. Поднявшись с кровати, Ариан спустилась с чердака и пошла к очагу. Тот почти погас. Подбросив немного растопки, девочка раздула горячие угли. Пламя начало разгораться. Ариан поднесла к пламени свечу, дождалась, пока та зажглась, и поднялась обратно на чердак. Подойдя к кровати, она поднесла свечу к лицу Барии. На нее посмотрели спокойные мертвые глаза. На щеку ребенка упала капля воска.
– Прости, – сказала Ариан, не думая. Ответа не было. И не могло быть.
Девочку начало трясти. Некоторое время она сидела на краю кровати, и горячий воск тек по ее пальцам. Потом она разбудила родителей. Мама плакала и причитала, и даже отец, угрюмый и неразговорчивый кузнец, пролил слезы. Гованнан подошел к Ариан, обнял ее, гладя по золотым волосам. Он молчал, потому что слова были излишни. Чудесный ребенок ушел в ночь и никогда не вернется. Что еще можно сказать.
На следующий день, когда Ариан шла по лесу, ее охватил страх. Ноги не слушались, и она села на землю, рыдая.
– Не хочу умирать, – всхлипывала она. – Никогда. Не хочу быть такой же холодной.
Страх, появившись, начал разрастаться. Она сидела под деревом, и ужас сжигал душу.
Ариан услышала звук копыт и, не желая более оставаться одна, вскочила на ноги и рванулась навстречу ему. Всадник оказался мужчиной средних лет с круглым, добрым лицом. Он не принадлежал к племенам риганте; скорее всего был посланником или торговцем, направляющимся в дом Длинного Князя. Всадник натянул поводья и остановил лошадь.
– Что случилось, юная леди? – Судя по акценту и манере говорить, он приехал с юга.
– Ничего, – сказала она, вытирая слезы. – Я просто… немножко испугалась.
– Тебя напугал какой-то зверь?
– Нет. – Ариан почувствовала себя глупой. – Я задремала, и мне приснился кошмар.
– Да ты дрожишь, – произнес он, спешиваясь. Незнакомец не был высок – всего на дюйм-другой выше, чем она. Подойдя к девочке, он обнял ее и успокаивающе проговорил. – Ну, ну. Не бойся. Чудесный, яркий день… в здешних лесах не таится опасностей.
Страх начал исчезать, но она знала, что он по-прежнему стоит за плечом, выжидая. Ариан прижалась к мужчине, позволяя ему гладить ее по спине и волосам. Ей становилось все лучше и лучше. Потом его рука скользнула на ее ягодицы.
– Я помогу твоим страхам уйти. Принесу тебе радость, и солнце снова будет ярко светить. Верь мне. – Он поцеловал ее в щеку, потом приподнял ее лицо и склонился сам. Коснулся ее губ. Правая рука скользнула по бедрам и животу. Ариан вздрогнула. Незнакомец оказался прав. Страх исчез. И солнце снова светило ярко.
Ей больше всего запомнилось касание тел, человек над ней, его плоть, мокрая от пота, ее тело, полное жизни и отвечающее на каждое его движение. Никакого страха, никакой пугающей пустоты, никаких мыслей о могиле.
– Тебе хорошо со мной? – спросил он потом, когда они лежали рядом на траве.
– Да.
– Сколько тебе лет?
– Тринадцать, почти четырнадцать.
– Значит, ты не дочь земли?
– Нет. Мой отец – кузнец в Трех Ручьях.
– Ты славная девочка, – сказал он, натягивая штаны и рубаху. Сунув руку в кошелек, незнакомец достал серебряную монетку. – Пусть эта маленькая встреча останется нашим секретом. Тайным чудом радости.
Она молча кивнула, глядя, как он садится на лошадь и уезжает.
Через два месяца она пришла за советом к Эриате, рыжеволосой дочери земли, которая коротко сообщила Ариан, что та беременна. Девушка испугалась и просила Эриату помочь ей. Старшая женщина напоила ее особым отваром. Он оказался тошнотворным, и от него было больно и плохо, но в результате беременность окончилась, и Ариан дала дочери земли серебряную монету, полученную от незнакомца. Потом они сидели в маленьком круглом домике, в котором Эриата развлекала клиентов. Молодая женщина налила Ариан чашку травяного напитка, подслащенного медом, чтобы отбить вкус зелья.
– Ты слишком молода для таких игр, – твердо сказала Эриата. – Зачем ты сделала это?
Ариан нерешительно, запинаясь, рассказала ей о смерти сестры и о страхе, поселившемся в ее сердце, – холодном страхе, прогнать который помогло горячее тело торговца. Эриата слушала терпеливо, и в ее голосе не слышалось осуждения, когда она сказала:
– Мы все справляемся со страхами так, как можем. Но – я прошу тебя поверить мне – валяться в траве с незнакомцами слишком опасно. Я знаю. Когда мне было тринадцать – кажется, с той поры прошло сто лет, хотя на самом деле только десять, – я тоже открыла для себя все прелести этой игры. Моим любовником стал женатый человек – друг отца. Когда нас застали, семья выгнала меня за порог, и племя отвергло меня. Теперь я сплю с кем попало, за деньги, и живу одна. Но я приспособлена к такой жизни, а ты нет. Подумай еще вот о чем. Стараясь избавиться от страха смерти, ты убила ребенка внутри себя. Это не шутка, девочка.
– Это был не ребенок. Ребенку я бы никогда не повредила.
– Попытайся бороться со страхом иначе, – вздохнула Эриата.
– Теперь страх ушел. Я больше никогда не буду делать таких глупостей.
Однако страх не ушел, и три раза за этот год она давала серебряные монеты Эриате. Монеты, которые получала от людей на дороге. Теперь ее мучил и другой страх. Что, если один из этих купцов приедет в Три Ручья и узнает ее? Что, если отцу станет известно, что его дочь живет как шлюха? Ее исторгнут из рода, как Эриату.
Ариан выкинула эти мысли из головы. Скоро страхи исчезнут навсегда. Близится Самайн, Коннавар обещал посвататься. Тогда ей больше не придется сидеть, как теперь, у дороги. Скоро Конн прогонит все ее страхи, прижмет к себе и согреет, как она должна была согреть Барию. Смерть не подберется к ней, пока Коннавар рядом. Он сильный, храбрый и полный жизни.
Пока Ариан сидела на траве, размышляя о Конне, показались два человека, ведущие нагруженную повозку. Ее руки задрожали. Поднявшись, она тряхнула золотыми волосами и вышла им навстречу.

Эриата открыла дверь и поманила молодого человека за собой. Конн пригнулся, чтобы не стукнуться о низкую притолоку, и вошел в маленький и круглый домик. В нем не было окон и верхних комнат. Только очаг, окруженный камнями, дым которого выходил в отверстие в крыше. У западной стены стояла огромная кровать, прикрытая пуховым одеялом. Рядом два стула с высокими спинками и коврики на земляном полу. Конн знал, что Эриата не живет здесь, а только принимает гостей. Руатайн рассказал ему, что она из племени паннонов, и именно он дал Конну денег, чтобы пойти к ней.
– Обращайся с ней с уважением, – сказал ему Большой Человек. – Она хорошая женщина и честно отдает часть дохода деревне. А в прошлом году, когда настало время паводка, она работала с утра до ночи, укрепляя берег реки.
– Мне не нужна шлюха, – ответил Конн.
– Всем искусствам надо учиться, мой мальчик. Любой человек, как и собака, может совокупляться без обучения, но если ты любишь свою жену, то захочешь доставить ей удовольствие. Эриата покажет тебе как. Тогда первая брачная ночь станет волшебной и незабываемой.
– Ты бы мог научить меня.
Руатайн рассмеялся.
– Я мог бы объяснить тебе. А она научит.
И теперь он стоял в ее доме, стараясь не глядеть на кровать.
– Благодарю за ласковую встречу, – довольно равнодушно произнес он.
Эриата ответила профессиональной улыбкой и поклонилась. Это была маленькая женщина, стройная, но без чрезмерной худобы. Рыжие волосы рассыпались по плечам. Синее шерстяное платье не могло похвалиться богатой вышивкой или брошью. Она сидела напротив него, так близко, что их колени соприкасались. Конн заглянул ей в лицо. Дочь земли оказалась старше, чем он думал, может быть, ей все двадцать пять. Издалека она казалась гораздо моложе. Эриата была совершенно спокойна, но Копну становилось все более и более не по себе. Он потянулся к кошельку.
– Рано, – проговорила она. – Сначала скажи, зачем ты пришел ко мне. – Голос у нее был довольно низкий для женщины и довольно чувственный.
– Я собираюсь жениться, и Большой Человек… мой отец… – Конн замолчал, чувствуя все большее смущение.
Эриата наклонилась и взяла его за руку.
– Твой отец хочет, чтобы ты был хорошим мужем и смог удовлетворить жену в брачную ночь.
– Я смогу это сделать, – заявил Конн.
– Конечно, дружок. Но скажи мне, ты хорошо владеешь мечом?
Конн вздохнул свободнее. Такой разговор нравился ему куда больше.
– Да. Я быстрый и сильный, и Бануин говорит, что у меня хороший баланс.
– А когда ты взял оружие в руки в первый раз, так ли хорошо у тебя получалось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49