Мужчина смотрел на группу деревьев вдалеке; судя по насыщенности зеленого цвета, там была целая роща. Люди, гуляющие под деревьями, казались совсем маленькими.
Прошло десять минут, пока мужчина, сохранявший полную неподвижность, не зашевелился. Он порылся в карманах и достал помятую пачку «Кэмела»; одну сигарету сунул в рот. Несколько раз щелкнув зажигалкой,
закурил. Посмотрел на наручные часы. Покивал головой, как будто соглашаясь в чем-то с самим собой.
Сзади донесся звук шагов по гравию, однако мужчина не оглянулся. Он услышал голоса. «Пять человек, – не оборачиваясь, подумал он, – все – молодые мужчины и женщины». Только когда они отошли на значительное расстояние, мужчина бросил им вдогонку взгляд, чтобы убедиться в правильности своего предположения.
Опять шаги. В центре большого города даже утром буднего дня люди сворачивают с пути, стремясь оказаться поближе к зелени.
На сей раз гуляющие не прошли мимо. Они расположились на соседней скамейке, и оттуда донесся веселый смех. Парень и девушка. Мужчина затянулся несколько раз, бросил сигарету под ноги и взглянул на парочку.
– Я слышал, он ревнует, – произнес молодой человек.
Девушка засмеялась.
– Как будто это имеет значение, – продолжал парень. – Глупый. Теперь ему нет смысла ревновать.
– Он деревенщина.
– Забавно, если он способен только на ревность.
– Да пусть говорит что хочет.
– Но он облил меня грязью.
– Это все из ревности.
День был тихий, безветренный. Несколько голубей опустились на землю и засеменили к скамейке, на которой обосновался мужчина. Они посматривали вверх, как бы ожидая подачки. Он не замечал их. Голуби были ручными и подошли к самым его ногам, исследуя гравий в поисках жучков.
– Тету, ты знаешь, что Акико беременна? – спросила девушка.
– Так это правда?
– Она напугала Йосио, сказав, что да.
– Ужасно. Ты, надеюсь, обойдешься без сюрпризов?
– Мы сделаем все, чтобы я не забеременела.
– Я со своей стороны делаю все необходимое.
– Акико перестала принимать таблетки, потому что они вредили ее коже.
– Я никогда не просил тебя принимать их.
– Я думала, ты считаешь, что стоило бы начать.
– Нет, если это повредит твоей коже.
За скамьями прошла женщина, толкая перед собой детскую коляску. Ребенок проснулся, и женщина щебетала над ним.
Внезапно раздался шум, и парочка одновременно повернулась к источнику звука. Мужчина ударил носком ботинка по гравию, чтобы отпугнуть голубей. Было в этом что-то отталкивающее. Теперь он снова сидел на скамейке, умиротворенно рассматривая собственные ботинки.
Через несколько секунд молодая пара поднялась со своей скамейки. Они больше не смеялись. Гравий, устилавший дорожку, похрустывал под их ногами.
Мужчина опять закурил. Голуби снова разгуливали возле его ног. Очевидно, они привыкли кормиться возле скамеек. А мужчина сейчас был единственным человеком, расположившимся у лужайки.
Теперь он просто наблюдал за голубями, которые подходили все ближе. Спокойно курил, больше не пытаясь отгонять их.
Сигарета догорела до фильтра. Мужчина бросил ее на землю и растер подошвой. Потом заметил, что пуговица на рукаве пиджака висит на одной нитке. Захватив нитку ногтями, дернул несколько раз, затем, прищелкнув в раздражении языком, оторвал пуговицу. Повертев пуговицу в руке, бросил ее в нагрудный карман.
Потом наклонился вперед и протянул руки к голубям, разгуливающим у его ног. Голуби не спешили подходить. Не распрямляясь, мужчина оторвался от скамейки. Не меняя позы, осторожно выдвинул одну руку вперед. Голуби немного отступили. Очень медленно мужчина вытянул вперед вторую руку, став похожим на не слишком проворного кота, крадущегося к добыче.
Вытянув губы, он пытался подражать воркованию голубей. Птицы не улетали, но отпрыгивали каждый раз, когда он делал следующий шаг.
Внезапно мужчина выпрямился и быстро посмотрел вокруг. В этот момент он был похож на настороженное дикое животное.
Снова нагнулся. Шаг, еще шаг. Он был невероятно упорен. Каждый раз, когда мужчина протягивал руки, голуби отскакивали прочь.
Только через десять минут он разогнул спину.
Мужчина вновь огляделся, как это делает зверь, но выглядел он скорее настороженным, чем свирепым. Ему как будто требовалось убедиться, что никто не подкрадывается к нему, пока он сам занят охотой.
Он опять наклонился.
Голуби появлялись будто в порядке очереди. Некоторые улетали, другие занимали их место: вероятно, надеялись, что здесь раздают корм.
Казалось, мужчина нацелился на вполне конкретного голубя. Он не обращал внимания на тех, кто прилетал и улетал. Он склонялся все ниже и ниже, пока не оказался почти на корточках.
Потом замер. Прошла секунда. Плечи мужчины внезапно расслабились. Руки, до этого столь осторожные, метнулись вперед. Голуби взлетели. Все, кроме одного.
Оказалось, что мужчина довольно далеко отошел от своей скамьи. Не спеша он вернулся обратно.
Уселся на скамейку. Первым делом посмотрел вокруг, а не на голубя в своих руках. Как зверь, настигший дичь.
Мужчина еще немного ослабил галстук. Голубь, которого он держал за ноги одной рукой, вел себя совершенно спокойно. Свободной рукой мужчина принялся ощупывать тело своей жертвы, выщипывать мягкие пушистые перья из-под крыльев птицы. Похоже, голубь попал в умелые руки: вырваться он не пытался, только вертел головой – вправо, влево.
Большая часть перьев упала на землю, остальные унесло ветром. Вскоре земля под ногами человека была укрыта ими, как снегом.
Мужчина поднял взгляд.
Маленький мальчик в шортах, пяти-шести лет, стоял, уставившись на него. Вернее, на то, что он держал в руках. Мужчина смотрел на мальчика, но его пальцы продолжали свою работу.
– Эти пташки неплохи на вкус, если их поджарить, – рассеянно сказал он. Мальчик поднял глаза и посмотрел ему в лицо. – Их подают в ресторанах якитори. Только нужно ощипать их живыми, а то вкус будет не тот.
Выражение лица мальчика не изменилось. Если он и был напуган тем, что увидел, то не показывал этого.
– Пробовал когда-нибудь якитори, парень? Мальчик отрицательно покачал головой.
– Попробуешь, когда подрастешь. И не забудь, перья надо выщипать, пока птица жива. Вот как это делается.
Неподалеку раздался женский голос, и мальчик обернулся. Женщина – вероятно, его мать – направлялась в их сторону, толкая перед собой детскую коляску. Мужчина даже не взглянул на нее.
Мальчик убежал.
Теперь, будто потеряв интерес, мужчина подбросил птицу. Комок плоти, оказавшийся в воздухе, внезапно расправил крылья, словно голубь забыл о них, но сейчас вспомнил.
– Перья отрастут.
Это прозвучало так, будто он обращался к кому-то, но мальчик ушел со своей мамой уже слишком далеко, чтобы услышать.
Мужчина снова посмотрел на рощу. Потом взглянул на часы и опять перевел глаза на деревья. Он щурился от солнечного света. Морщины вокруг глаз углубились, и выглядел он теперь гораздо старше. Руки его пришли в движение. Выражение лица не изменилось, но взгляд зафиксировался в одной точке. Мужчина поднял руки к галстуку и затянул узел, все так же смотря вдаль.
По дорожке шел упитанный господин. Казалось, мужчина отслеживает его приближение. Господин наступил на перья, и белый пух смешался с грязью и гравием.
Он не поднялся со скамьи, даже когда упитанный господин остановился рядом.
– Присаживайтесь. Прекрасный денек.
– Прямо перед музеем! – сказал господин, садясь на скамью. Казалось, прогулка отняла у него все силы; говорил он с одышкой и непрерывно вытирал лоб платком. – Почему здесь?
– Прекрасный вид. Нет машин. И я говорил, что в полдень здесь полно народу.
– Ты был осторожен?
– Да. Я здесь уже час.
– Зачем? Что ты высматриваешь? Беспокоишься, что могут появиться копы, Танака-сан?
– Территория. Посмотри вон на тех черных вдали. Я говорю о птицах, а не о людях. Вороны. Так вот, участок вокруг тех деревьев – их территория. Так же, как это место – территория голубей.
– И что же?
Упитанному господину было лет пятьдесят. Несмотря на то что подъем утомил его, выглядел он более солидно, чем сидящий рядом с ним мужчина. Одет он был в дорогой костюм.
– Поскольку мы понимаем друг друга, обещай мне, что больше этого не повторится, – проговорил господин, доставая белый конверт из внутреннего кармана пиджака.
– Понимаем друг друга? Ты о чем?
– О том, что это последний раз, когда ты пытаешься угрожать мне подобным образом.
– Угрожать тебе?
Мужчина взял конверт и достал из него банкноты, новенькие, хрустящие – они шелестели, как игральные карты, когда их тасуют.
– Я просто оказываю услуги приятелям. Беседую с тобой, от их имени получаю у тебя компенсацию. Что в том плохого?
– На первый взгляд ничего. – Толстяк вытер платком шею. Он все еще потел. – Причина, по которой я согласился встретиться с таким посредником, как ты, заключается в том, что я намерен покончить с этим, покончить раз и навсегда.
– В жизни у тебя есть только один шанс.
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Если угодно, такова моя философия. Когда ты сказал «раз и навсегда», я вспомнил об этом.
У ног мужчины опять собирались голуби. Он смотрел на них, но теперь не пытался поймать.
– Я был достаточно терпелив, Танака-сан. Я сохранял спокойствие и платил. Я думал, что у нас есть соглашение и этот раз будет последним.
– Теперь она залетела сюда.
– Извини?
– Вон та ворона, видишь? Она на голубиной территории. Но есть ее ты не станешь.
– Ты имеешь в виду ворону?
– О тебе. Ты – человек. У людей тоже есть свои территории.
– Иногда я не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Не говори так, будто знаешь меня. Мы с тобой видимся всего второй раз.
– Для меня этого более чем достаточно. Толстяк больше не пытался справиться с потом на лице и раздраженно взглянул в небо. Видимо, солнце очень досаждало ему.
Мужчина закурил еще одну помятую сигарету. Толстяк смотрел, как дымок, завиваясь, поднимается вверх.
– Прекрасный денек, правда? – спросил мужчина.
– Да. Что до меня, я предпочел бы тень.
– Тебе не нравится на солнышке?
– Для того чтобы делать некоторые вещи, у человека должно быть настроение.
– Неважно себя чувствуешь?
– А ты чего ожидал?
– Очень плохо. – Мужчина хохотнул, и лицо его покрылось морщинами. – Ты любишь якитори?
– Странный вопрос. Вообще-то врач говорит, что мне следует ограничить потребление протеина.
– Да? Ты диабетик?
– И у меня высокое кровяное давление. Хотя я не придерживаюсь строгой диеты. Вряд ли впереди у меня долгая жизнь. Но надо же позволять себе небольшие радости. – Господин негромко рассмеялся.
На холме снова появились люди. Несколько групп устраивались для пикника.
– Я этого не понимаю.
– Чего?
– Людей, которые не знают, как наслаждаться солнечным теплом.
– Я знаю как, но сейчас у меня нет настроения.
– Всего один шанс – вот все, что у тебя есть. Здесь и сейчас. И так у каждого человека.
Дымок от сигарет таял в воздухе. Мужчина не смотрел на него. Не обращал внимания и на голубей у своих ног. Трудно было бы сказать, на что он смотрел. Молча, неподвижно сидел он на скамейке, все еще держа в руке конверт.
– Итак, последний раз?
– У тебя больше не будет такого дня, как этот.
– Я жду прямого ответа.
– У тебя больше никогда не будет такого дня.
– Значит, это не повторится, я правильно понял? Мужчина достал сигарету, положил конверт во внутренний карман пиджака.
– Похоже, опять летит ворона. Летит прямо сюда, хочет попировать на голубиной территории.
– Кого интересует глупая ворона?
– Это важно. Мы никогда не увидим второго такого дня.
Мужчина бросил окурок на землю и очень медленно растер его подошвой. Казалось, солнце расслабило каждый мускул его тела.
– Ты хорошо устроился, я завидую, – произнес толстый господин. Он снова извлек платок и принялся промокать пот.
– Что, начинаешь жалеть о том, что в конверте?
– Оставь меня в покое.
– Тогда я его забираю.
Мужчина посмотрел в небо, потом опустил взгляд и отвернулся. Должно быть, он взглянул прямо на солнце, потому что зажмурил глаза и сидел так некоторое время.
– Перья отрастут.
– О чем ты?
– Оякитори.
– Человек ест то, что ему нравится.
– Ты же не ешь женщин?
– Ради Бога! – Губы толстяка растянулись в улыбке.
– Теперь можешь идти, – сказал мужчина, наклонившись и набирая в пригоршню гравий.
Он бросил его в траву, как бросают корм птицам. С десяток голубей подлетело, но половина птиц упорхнули, как только увидели, что их обманули.
– Ты долго собираешься здесь сидеть?
Толстяк поднялся, но не уходил. Он смотрел на мужчину на скамейке, словно хотел еще что-то сказать.
– Скажи мне, что это в последний раз.
Ответа не было. Толстяк повернулся и пошел прочь. Он отбрасывал на песок тень, круглую, как шар.
– Нельзя смотреть прямо на солнце, – пробормотал мужчина. – Чуть не ослеп.
Никто его не слушал. Он приложил ладони к глазам и пару раз осторожно помассировал. Потом достал еще сигарету и закурил. Последняя. Смяв пачку, бросил ее на траву. Сразу подлетела стайка голубей, чтобы исследовать предмет.
Сначала казалось, что мужчина провожает глазами дымок, поднимавшийся от сигареты; но вот направление его взгляда пересеклось с солнечным лучом, и он опустил голову.
Мужчина выпустил струю дыма и ослабил галстук, будто приглашая теплые солнечные лучи за воротник рубашки и на грудь.
У его ног гуляли четыре голубя.
Он остановил взгляд на одном из них и несколько минут сидел не двигаясь, глядя в землю перед собой. Пепел падал с сигареты, но казалось, мужчина не замечал этого.
Голуби ходили у его ног. Мужчина взглядом следил за одним из них.
Огонек сигареты дополз наконец до его губ, и он выплюнул окурок.
Донеслись людские голоса. Гравий вновь зашуршал, теперь шаги были более частыми. Час ленча в будний полдень. Часть суеты большого города, перенесенная в парк.
Взгляд мужчины был прикован к голубю. Тело легко двинулось вперед, словно он хотел подняться со скамьи. Протянув руку, он дважды издал воркующий звук.
И все.
Он посмотрел в небо, но не для того, чтобы проводить взглядом голубя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18