— При Диане я никогда не видела его веселым. Какая молодчина Порция, что посоветовала тебе все это.
Фиби очень хотелось возразить, сказать, что и сама она приложила некоторые усилия, но она не решилась на такие откровения.
— И глаза у него тоже стали в-веселее, — продолжала рассуждать Оливия. — Ты заметила, Фиби?
— Кажется, да, — с ликованием в душе подтвердила та.
Оливия вскочила с кровати.
— Пойду все-таки переоденусь. Мы ведь идем в гости к Мег?
Не успела она подойти к двери, как в комнату вошел Кейто.
— Простите, сэр, — церемонно произнесла его дочь. — Я зашла поговорить с Фиби, пока она греет ноги.
Кейто рассеянно кивнул. Ему было сейчас не до мокрых ног жены — он по-прежнему размышлял о предстоящем разговоре в штабе Кромвеля. Впрочем, все мысли моментально выветрились у него из головы, едва он увидел голые ноги Фиби у решетки камина и вспомнил прошедшую ночь.
Вернувшись к двери, он запер ее на засов и снова подошел к огню. Фиби, словно не замечая его, усердно натягивала чулки. Потом, закусив верхнюю губу, старательно завязала подвязки. Справившись и с этим, она подняла глаза на Кейто. Они светились радостью. И в них читался призыв.
— Я заказал обед на полдень, — сказал Кейто, медленно расстегивая камзол. — А после обеда отправлюсь в штаб.
— Вы вернетесь, сэр, — спросила Фиби, — сегодня к вечеру?
Она полулежала на постели, видимо, намеренно забыв одернуть платье. Взгляд Кейто остановился на ее коленях. Круглых и аппетитных.
— Я отнюдь не собираюсь проводить эту ночь вне дома, — ответил он.
Камзол был уже снят, он начал расстегивать пояс.
В памяти его всплыла прошедшая ночь, причем во всех подробностях. Надо же, что пришло ему в голову, рождая возбуждение, вызывая неодолимое желание!
Но быть может, ему все это показалось? Приснилось? Или, того хуже, это была лишь ловкая, расчетливая игра, не имеющая ничего общего с подлинными чувствами, называемыми любовью?
— Подойди сюда, — чуть охрипшим голосом сказал он, маня ее пальцем.
Фиби соскользнула с постели. Взметнулись юбки. Она медленно приблизилась к нему, не сводя с него глаз цвета полуденного летнего неба.
Глава 10
Кейто затаил дыхание и замер, не делая никаких попыток прикоснуться к ней. Ему захотелось посмотреть, как она себя поведет.
Действительно, Фиби была несколько озадачена тем, что ею не руководят, ее не направляют.
Однако после недолгого колебания руки ее, казалось, сами приняли решение: коснулись его
пояса, бедер, задержались на твердом возвышении между ними, под черным бархатом одежды.
Она подняла к нему лицо, глаза ее хищно сверкнули, а руки скользнули вдоль его тела, в то время как в ее лоне что-то запульсировало, устремилось непонятно куда.
Наклонив голову, она принялась медленно расстегивать пуговицы на его бриджах — одну за другой, затем, просунув руки, коснулась его мускулистых ног, ягодиц. Все так же медленно она спустила его бриджи и нижнее белье, а затем опустилась на колени.
Перед глазами теперь было то, что поднимало ее на вершину блаженства в цепи прочих наслаждений. Она, эта божественная плоть, вырастала из темных зарослей внизу живота. Еще мгновение — и она ощутила на ладони ее теплоту и тяжесть.
Фиби инстинктивно обхватила эту плоть, в которой проступало живое биение пульса, наклонившись еще ниже, провела по ней языком, почувствовала незнакомый запах, солоноватый привкус и тут же, не раздумывая, повинуясь одному лишь чувству, захватила ртом, продолжая рукой ласкать его чресла.
Кейто был потрясен. Такое обычно проделывают лишь женщины легкого поведения, для кого половые отношения — забава или способ добывания денег, но это юное существо, недавняя девственница — откуда в ней такая искушенность, такая свобода, которую принято считать разнузданностью?! И в то же самое время несомненная и трогательная чистота и непорочность, наивное и искреннее желание доставить ему удовольствие.
В поднятых на него глазах он уловил все эти эмоции, а также вопрос: что дальше? И призыв к продолжению.
Он был уже на грани взрыва, а потому, взяв обеими руками ее голову, высвободил свою плоть.
— Хочу, чтобы ты разделила окончание со мной, — проговорил он, и она не узнала его голоса.
С этими словами он подхватил ее на руки и опустил на постель. Фиби уже изнемогала от желания, и он задрал ей юбки, положил ее ноги себе на плечи, а затем вошел в нее, да так глубоко, что она застонала от наслаждения.
Еще выше подняв ей платье и обнажив груди, он принялся играть ее сосками, она же продолжала стонать и корчиться в приступе страсти. Он изо всех сил старался отдалить конец, а когда был уже не в состоянии этого сделать, обеими руками крепко прижал ее к себе за ягодицы. Фиби на мгновение открыла глаза — в них сквозило изумление и радость. Разве так бывает? — говорил взгляд. Затем она конвульсивно выгнулась, по всему ее телу пробежала сладкая дрожь, и она затихла.
Кейто также не смог сдержать стон наслаждения, но вот тело его ослабло, однако он не отрывал губ от ее шеи.
В их не вернувшееся еще в этот мир сознание ворвались посторонние звуки. Стук в дверь!
Кейто приподнялся.
— Кто там?
— Это я, милорд, — раздался за толстой дубовой дверью знакомый голос Джайлса Кремптона. — Вы велели подать обед ровно в полдень, милорд. А потом мы должны ехать, вы сказали…
Кейто выругался себе под нос, употребив выражение, которое могло бы привести в замешательство даже его конюха, и соскочил с постели.
— Приду через пять минут! — крикнул он. — Слышишь, Джайлс?
— Так точно, милорд. Скажу Биссету, чтобы мясо поставили обратно в печь.
Кейто кинул взгляд на часы, стоявшие на каминной полке. Было уже четверть первого.
— Будь он неладен со своей исполнительностью, этот Джайлс!
И, отведя душу таким образом, он стал одеваться.
— Вряд ли я в состоянии сейчас вылезти из постели, — проговорила Фиби, потягиваясь. — Совсем нет сил.
Он взглянул на нее — лежащую в том же положении, в каком он оставил ее минуту назад. По-прежнему обнажены ноги, бедра, живот, в самом низу которого сверкают брызги сока любви. Она вся была самозабвенным наивным символом любви. Да, именно так! И не может, не должно быть никаких сомнений в искренности ее чувств, выплеснувшихся так неожиданно и остро вчерашней ночью и сейчас, в полдень.
— Откуда это у тебя? — не удержался он от вопроса.
— Откуда — что? — переспросила она, поглаживая свое усталое тело.
— Я говорю о том, что многие назвали бы распутством. Особенно если речь идет о женщине твоего происхождения.
Что-то в его голосе заставило ее сесть в постели, одернуть юбки.
— Разве это плохо? — спросила она. — Или стыдно?
Он ответил не сразу:
— Нет… разумеется, нет. — Он покачал головой и усмехнулся, но как-то неуверенно.
Больше ничего не добавив, Кейто направился в туалетную комнату к шкафу с одеждой, чтобы взять там кожаную куртку на шерстяной подкладке и штаны для езды верхом.
Фиби тоже начала приводить себя в порядок. «Что, собственно, его беспокоит? — думала она с недоумением. — Ведь главное в любви, чтобы обеим сторонам было хорошо. И не просто хорошо, а очень, очень хорошо. Что уж тут зависит от происхождения, от того, кто родители и какое воспитание человек получил?»
— Поторапливайся, Фиби! — крикнул Кейто из туалетной комнаты. — Не хочу, чтобы Джайлс смотрел на меня осуждающе: я ведь сам приучил его к пунктуальности.
Фиби опустила полотенце в лохань с водой, выжала его, стала протирать тело. Ух, как холодно!
Кейто уже вышел в коридор, а она продолжала одеваться. Нужно все застегнуть так, чтобы ему не пришлось перестегивать крючки платья или расправлять кружева на рукавах.
Фиби вошла в столовую, когда все уже сидели за столом, и поймала красноречивый взгляд Джайлса: судя по всему, тот догадывался о причине их опоздания и одобрял ее. С невнятным извинением она уселась на свое место и сразу же принялась за еду, чтобы скрыть краску, залившую лицо.
— Ты не переменила еще своего намерения с-сыграть роль королевы Елизаветы? — спросила у нее Оливия, чтобы не обращать внимания на отвратительного Брайана, сидящего напротив.
Фиби облегченно перевела дух: слава Богу, это совершенно невинная тема для беседы.
— Не перестаю думать об этом, — ответила она Оливии и обратилась к Кейто: — Как полагаете, сэр, ваши воины согласятся участвовать в представлении? У меня там в одной сцене королева обращается к солдатам и говорит о том, что и в слабом теле женщины может биться сердце настоящего мужчины… Джайлс фыркнул:
— Только через мой труп, миледи! Солдаты у нас воины, а не комедианты.
Фиби слишком хорошо знала Джайлса, чтобы обижаться, но все же посчитала своим долгом пояснить:
— Думаю, если мы разыграем спектакль в день летнего праздника, это только порадует людей. Не так уж много у них сейчас поводов для радости.
— Вы написали пьесу, леди Гренвилл? — не скрывая удивления, спросил Брайан. — Как интересно! А не найдется ли у вас какой-нибудь роли для меня? Пусть даже самой маленькой.
— Разве ты ос-станешься до праздника? — с нескрываемым ужасом спросила Оливия, стараясь не глядеть на него.
Фиби решила сгладить неловкость и сразу же ответила:
— Конечно, мистер Морс, если не шутите и если будете в это время еще с нами, я найду вам подходящую роль.
— О, благодарю вас, леди Гренвилл. Выходит, вы начинающий драматург? До войны это весьма почиталось при дворе. Но не припомню, чтобы написанием пьес занимались дамы.
С иронической улыбкой он поднес к губам бокал с вином.
— Фиби пишет х-хорошие стихи, — заступилась за подругу Оливия. — Г-готова спорить, она даст фору многим придворным сочинителям!
— О, не сомневаюсь. Может быть, покажете мне какие-нибудь из ваших поэм или пьес, миледи? Смею думать, я кое-что смыслю в этом.
— Я пишу для себя, сэр, — ответила ему Фиби на удивление надменно. — У меня не было и нет никакого желания блистать при дворе, где так много времени проводили вы. Тем более что не испытываю к нему ни малейшего уважения. Там все такие спесивые и высокомерные!
Ее слова не столько разозлили, сколько заинтересовали Брайана. Ого, эта нескладная девица, оказывается, не только занимается литературой, но, как видно, имеет собственные взгляды и убеждения. Занятно!
Он внимательно посмотрел на нее поверх края своего бокала. Не слишком аккуратная прическа, мятый воротник, да и платье выглядит так, словно в нем спали. Как она умудрилась довести его до такого состояния?
— Не будем говорить о высокомерии, — примирительно сказал он. — При дворе ведь бывают и такие люди, если вы о них что-то знаете, как Джеймс Шерли.
— О да, — подхватила Фиби. — Я очень люблю его пьесы! Особенно трагедию «Кардинал».
— Ну, и вы не можете не знать о Джоне Мильтоне, которого я видел там еще не так давно.
— Вы… вы встречались с Мильтоном? — Вилка с мясом застыла в руке Фиби.
— Вот уж кто невероятно спесив, — вступил в разговор Кейто.
— Он прекрасный поэт! — воскликнула Фиби. — И это его извиняет. Я бы так хотела познакомиться с ним!
— Ты говорила, что тебе н-нужен композитор для твоего п-представления, — заметила Оливия.
Ей не нравилось, что Фиби уделяет столько внимания Брайану. Разве с ним можно о чем-то всерьез разговаривать? Брайан нашелся и тут.
— Когда я последний раз виделся с Мильтоном, рядом с ним находился… вы должны знать его… некто Генри Лоуз.
Несравненный музыкант Лоуз!
— Вы и его знаете?
Брайан снисходительно улыбнулся:
— Да, и очень неплохо.
— Меня все больше занимает мысль о праздничном представлении, Фиби, — сказал вдруг Кейто, и, к своему изумлению, в его словах она не уловила ни тени иронии. — И думаю, я смогу уговорить Генри посмотреть твое сочинение и даже написать к нему музыку.
— Правда, сэр?
— Мы много встречались с ним при дворе до войны. А в эти дни я куда чаше вижу Джона Мильтона. Он верный приверженец парламента.
— О сэр, если бы вы…
Фиби от волнения сделала большой глоток из бокала.
Кейто кивнул ей, кинул салфетку на стол и отодвинул свое кресло. Джайлс тотчас сделал то же самое. Он не чаял, когда окончатся эти пустопорожние разговоры о каких-то поэтах и музыкантах. Кому они вообще нужны?
— Пора ехать, Брайан, — сказал Кейто.
— Я готов, сэр, — ответил тот.
Дела его продвигались довольно быстро, однако он не питал иллюзий, что Кейто сразу поверил в якобы произошедшие с ним перемены. Сегодня его подвергнут жестокому допросу, будут проверять каждое его слово, но он не боялся этого и был уверен, что выйдет победителем.
В два часа пополудни Фиби и Оливия вновь вышли из дома и направились в сторону деревни. Тяжелые тучи опять висели низко. Казалось, из них вот-вот посыплется снег. Фиби загодя вооружилась большой палкой, чтобы ненароком вновь не упасть в сугроб.
Она вызвалась идти впереди, Оливия шла за ней след в след.
— Мег дома, — сказала Фиби, указывая на струйку дыма, поднимавшуюся из грубы.
— Она и не выходила сегодня, — подтвердила Оливия. — Снег совсем не тронут, ни одного следа. Только кошачьи. Видишь? Хотя ее п-помело, наверное, следов не оставляет.
Шутка была не слишком удачной: Фиби дернула плечом и ничего не ответила, заторопившись к входу в дом. Минуты через две после того, как она постучала палкой в дверь, загремели засовы, и на пороге показалась Мег в накинутом на плечи одеяле, в теплом платке на голове.
— Что с тобой? Больна? — спросила Фиби.
Та с трудом улыбнулась:
— Зуб! Может, кто из вас сумеет выдрать? — Она коснулась рукой вздувшейся щеки. — Чего только я не пробовала!
Гвоздичное масло, настойку из лещины. Ничего не помогает.
— Когда я была маленькой, — сказала Оливия, — отец сам вырвал мне зуб. Я хорошо помню. Обвязал крепкой ниткой, другой конец прикрепил к ручке двери — и хлопнул дверью! Ох и больно было!
— Наверняка не так, как у меня сейчас! — простонала Мег.
Она уселась на скамеечку возле огня, одноглазый кот тотчас прыгнул ей на колени. — Ну как, Фиби? Поможешь мне?
Та согласилась не раздумывая: у нее уже был некоторый опыт подобных операций, и она знала, что главное — делать все очень быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36