Человек, жена которого все время носит мужскую одежду и который мирится с этим, наверняка равнодушен к красивым женским нарядам, но дело не в Руфусе, в конце концов. Она хочет и будет чувствовать себя настоящей женщиной, нравится это Кейто или нет! Быть может, Мег была совершенно права, так презрительно отзываясь о мужчинах? Фиби провела руками по платью. Как приятно ощущать его гладкую поверхность! Платье с готовностью принимало ласку и ласкало само. Фиби посмотрела на себя в зеркало. Прическа, как всегда, ужасная. Как будто кто-то нарочно растрепал все волосы. Стиснув зубы, она прижала их что было сил к затылку и решительно вонзила несколько шпилек. Пусть хоть какое-то время голова будет в порядке.
Ей снова понравилось то, что она увидела в зеркале. Главным образом платье, конечно. Фиби расправила кружевной воротник, одобрительно кивнула самой себе и пошла к выходу. Снизу, из холла, доносились громкие голоса. Она шагнула вперед и увидела, что у входной двери уже стоит Руфус, а Кейто приближается к нему, чтобы приветствовать. Оба мужчины примерно одного роста: Руфус — рыжеволосый, с рыжей бородой, в простого покроя кожаной куртке и таких же штанах и перчатках, в пыльных сапогах, и бронзоволицый, с темными волосами и орлиным профилем, Кейто, в черном сюртуке и с белым платком на шее. В обоих чувствуется сила, оба, это сразу видно, привыкли командовать, уверены в себе, умеют держаться на людях.
— Приветствую вас, Ротбери.
Кейто первым протянул руку. Руфус, сняв перчатку, крепко пожал ее.
— Приехал, чтобы освободить вас от моей шумной семейки, Гренвилл. Доставили они вам хлопот!
Любезный ответ Кейто потонул в радостном крике выбежавших к Руфусу сыновей. Отец трепал их рыжие волосы, ища глазами Порцию, и та уже шла к нему через холл с Алексом на руках и маленькой Иви, путавшейся у нее под ногами.
Несмотря на то что мальчики прямо-таки повисли на Руфусе, он, изловчившись, обнял Порцию и поцеловал одновременно ее и младенца.
В глубине души Кейто завидовал этой семейной идиллии, но не хотел признаваться в этом даже самому себе. Их с Дианой дочери никогда не встречали его с такой неумеренной радостью, да и жены вели себя куда сдержаннее. Впрочем, от них он, пожалуй, и не хотел бы такого бурного проявления чувств. Да еще при посторонних.
— Надеюсь, вы прервете на сегодня ваше путешествие, Ротбери? — спросил Кейто, таким образом приглашая Руфуса остановиться на ночлег, хотя был уверен, что тот отвергнет приглашение.
— Благодарю, Гренвилл, — ответил Руфус, — но мы, пожалуй, продолжим путь. Пора забрать от вас свой цыганский табор. Надеюсь, они уже готовы.
— Полностью будем готовы через час, — сказала Порция.
Руфус удовлетворенно кивнул.
— Лорд Ротбери! — послышалось вдруг с лестницы. — Как я рада вас видеть!
Он поднял голову — навстречу ему с лестницы спускалась Фиби.
— А, Фиби… Леди Гренвилл…
Он поклонился. Она успела заметить его удивленный, но одобрительный взгляд и то, как Порция торжествующе усмехнулась, легонько подмигнув. Увидела она и заинтересованный взгляд, брошенный находившейся здесь же Оливией на своего отца.
Кейто не спеша повернулся. Слегка прищурив глаза, он бесстрастно произнес:
— А вот и ты. Надеюсь, мы сумеем уговорить лорда Ротбери преломить с нами кусок хлеба.
— Конечно.
И Фиби величественно проплыла мимо, чтобы поздороваться с гостем. Глядя ей вслед, Кейто уже не скрывал своего неодобрения. К тому же он отметил с какой-то детской мстительной радостью, что не все крючки на ее платье застегнуты, а из тех, что застегнуты, не все на своем месте.
Впрочем, это чувство тут же сменилось любовью к порядку, и он, извинившись, попросил ее следовать за ним в библиотеку. Она повиновалась, слегка изменившись в лице.
— Почему ты не вызвала служанку, чтобы прилично застегнуть все эти дурацкие крючки? — были его первые слова.
— А что? Разве…
— Повернись!
Фиби не смогла сдержать радостного трепета, когда он сам принялся за это нехитрое дело.
— Я боялась, что так и случится, — пробормотала она. — Для того чтобы застегнуть все самой, нужно иметь щупальца осьминога. Но я так торопилась встретить Руфуса в новом платье!
— А почему не в том, в каком выкапывала капусту? Помнится, совсем недавно ты не обращала никакого внимания на свои наряды. Господи, ну почему ты никак не можешь найти золотую середину? Или что-то невообразимо безвкусное, или невыносимо шикарное!
— Ничего подобного, просто элегантное платье.
— Наверное, это зависит от того, кто его наденет, — с раздражением бросил Кейто, не думая, что тем самым сильно обижает жену.
Однако повторное прикосновение его пальцев для проверки, все ли крючки застегнуты и на месте, несколько утолили причиненную боль.
— Ну вот, — сказал он, опуская руки. — Кажется, все. А теперь ответь, если не затруднит, сколько еще сюрпризов подобного рода мне предстоит ожидать в ближайшее время?
— У меня больше нет денег, — чистосердечно призналась Фиби.
— Это поправимо. — Кейто тотчас вынул из кармана три кольца. Те самые, что достались Фиби от матери. — Если вы еще раз соберетесь нанести визит вежливости ростовщику, мадам, — язвительно добавил он, — то не раз потом пожалеете об этом.
— Ой, вы их выкупили?
— Конечно, дорогая. Не думаешь ли ты, что я позволю какому-то вороватому ростовщику владеть моей собственностью?
— По-моему, кольца — моя собственность, — тихо произнесла Фиби. — Они принадлежали моей матери.
— Что ж, значит, я не позволю ростовщику владеть и твоей собственностью, — ледяным тоном произнес Кейто, бросая кольца на полированную поверхность стола. — Если ты еще раз выпустишь их из рук, то потеряешь права на них, так и знай.
Он вышел из библиотеки, и через несколько минут после его ухода Фиби опустила кольца в вырез на груди. Как бы то ни было, они к ней вернулись.
Семейство Ротбери все-таки готовилось к отъезду. Для Порции с ее опытом пребывания в армии не представляло большого труда быстро собрать свое войско, состоящее из детей и нянек.
Фиби крепко обняла ее на прощание, и у Порции появилась возможность шепнуть ей на ухо последний совет:
— Если не осмелишься прямо сказать ему, что хочешь, постарайся продемонстрировать это своим поведением.
— Но как? — так же тихо спросила Фиби.
— Используй поэтическое воображение. Недаром же ты у нас сочиняешь стихи.
Легко говорить!
Фиби еще раз обняла подругу и отстранилась, чтобы уступить свое место Оливии.
Глава 8
— Все еще пишешь свою пьесу, Фиби? — спросила Оливия, отрываясь от книги.
Обе сидели у стола в квадратной гостиной, и Оливия только сейчас поняла, что уже довольно долго они не произнесли ни единого слова.
После отъезда Порции с детьми дом казался вымершим. Фиби тоже притихла, хотя отнюдь не была склонна к унынию.
— Тебе еще много осталось? — не получив ответа на первый вопрос, снова заговорила Оливия.
— Это не пьеса, — без особой охоты отозвалась Фиби, отрываясь от листа бумаги и кладя перо на стол. — Не совсем пьеса.
Это такое… праздничное представление. Я пишу его к празднику летнего солнцестояния. Если успею. Тут так много ролей, чуть ли не для всех нас и еще для деревенских жителей. Хочу, чтобы они хоть ненадолго забыли о войне и обо всех ее ужасах.
— О чем же ты пишешь?
Оливия, как всегда, заложила книгу пальцами, готовясь к длительному разговору.
— Сцены из жизни королевы Елизаветы.
— Ого! Неужели в стихах?
— Конечно.
— А какие там роли?
— Самых главных всего три. Сама Елизавета, потом Мария Стюарт, королева Шотландии, и Роберт Дадли, граф Лестер.
— Возлюбленный Елизаветы?
— Он самый. Читала про него?
Уже задав вопрос, Фиби поняла, что сглупила: ведь Оливия читала решительно все и обо всем, о чем ни спроси.
— И кто же будет играть? — поинтересовалась ее падчерица.
Ведь Оливия, эта девушка всего на три года моложе Фиби, была ей не только подругой, но и самой настоящей падчерицей — дочерью ее законного супруга.
— Играть будут все, кто захочет, я уже говорила, — откликнулась Фиби. — Дети тоже. И наши слуги. А ты… ты, Оливия, будешь Марией Стюарт.
— И мне от-трубят голову? Большое спасибо. И потом я уйду со сцены с головой под мышкой.
— Было бы очень эффектно, — задумчиво проговорила Фиби. — Но как это сделать? Куда спрятать твою настоящую?
Во время разговора Оливия подвинула к себе исписанные Фиби листы и стала их просматривать.
— Ой, у тебя здесь монолог Марии перед казнью! — воскликнула она. — Как здорово! Ты ужасно талантлива!
Фиби отобрала у нее рукопись.
— Я еще не закончила. И мне пока не очень нравится.
Оливия не стала спорить — автору виднее.
— А роль королевы Елизаветы сыграешь сама, да? — спросила она.
Фиби отрицательно покачала головой:
— Ни за что! С моим-то ростом и толщиной? Да меня просто засмеют. Королева-девственница была великолепной и элегантной.
— Ты тоже, Фиби, можешь быть элегантной… Если оденешься поаккуратнее. И причешешься.
— Спасибо за лесть, — по-королевски милостиво произнесла Фиби.
— Это не лесть, а самая настоящая правда. Все люди ведь разные. У всех свой стиль. Знаешь поговорку: что для одного мясо, для другого — отрава?
Фиби вспомнила в эту минуту любительницу поговорок Мег и свой последний разговор с ней.
— Ты слышала когда-нибудь, — спросила она, — чтобы женщина могла полюбить другую женщину, как мужчину?
Оливию нисколько не удивил вопрос.
— Ну как же, — откликнулась она, — например, как древнегреческая поэтесса Сафо на острове Лесбос. Хотя вообще-то греки отличались тем, что их мужчины любили мужчин. А что особенного? У них была такая культура. И у римлян тоже. — Оливия схватила со стола какую-то книгу. — Вот Светоний, римский историк… Он тут пишет о разных цезарях и других римлянах. Вот… У императора Тиберия в его бассейнах были специальные мальчики. Их пескарями называли.
Она принялась переводить с латыни весьма вольный по содержанию отрывок, но внезапно осеклась, вскочила с места и подбежала к полке с книгами.
— Лучше я почитаю тебе стихи Сафо. Хочешь? Вот, например, написано, что она словно в огне горит, когда занимается любовью с женщиной.
— Странная какая-то страсть все-таки, — задумчиво проговорила Фиби. — Ничего не понимаю.
Она встала, подошла к окну и увидела, как по двору в одежде для езды верхом идет Кейто.
«…Словно в огне горит». Почти то же самое ощущает и она сама едва ли не каждый раз, когда видит Кейто. Не написать ли ей для него роль Роберта Дадли? А она тогда решится сыграть роль Елизаветы. Только станет ли он участвовать в представлении? Выступать на сцене?
Забыв о стихах Сафо, которые ей читала Оливия, Фиби схватила перо и снова принялась за пьесу.
— Черт возьми, что это там?
Кейто придержал коня, поднял голову, прислушался и даже принюхался: что несет с собой этот колючий зимний ветер, кроме снега? Посторонние голоса? Чужие запахи?
Он обладал обостренным чутьем следопыта, которое подсказывало ему, что для тревоги сейчас есть все основания.
— Проверим? — спросил Джайлс Кремптон, тоже натягивая поводья.
Предложение запоздало: из-за деревьев уже выехал небольшой отряд королевских йоменов. В полном молчании они загородили узкую тропу, отрезав путь к отступлению.
Конь Кейто рванулся вперед, словно сам, по своей воле решил перейти в галоп. Всадник осадил его, одновременно вытащив кавалерийскую саблю. У Джайлса в руках уже был мушкет. На мгновение все застыли — королевские стрелки с саблями и пиками и два всадника, не сводящие с них прищуренных глаз.
Но тут один из йоменов поднял пику, и в ту же секунду Кейто вонзил шпоры в конские бока и ринулся на врагов.
Джайлс, издав резкий воинственный клич, устремился вперед, выстрелил из мушкета, и вот уже один из солдат упал под конские копыта.
Кейто тем временем пытался расчистить себе дорогу с помощью сабли. На его бриджи и сапоги брызнула кровь. Кто-то из солдат прицелился копьем в его коня. Вовремя заметив это, Кейто рванул вбок, однако оружие задело круп животного. Конь, правда, остался на ногах, и Кейто поднял его на дыбы, направив на нападавшего. Спустя секунду тот оказался под копытами жеребца.
Джайлс между тем высвободил свое копье и вонзил его в горло целившегося из мушкета солдата. Пуля улетела в небо.
Воспользовавшись смятением противника, Кейто и его помощник прорвались в образовавшуюся брешь и помчались по тропе, которую все плотнее усыпал поваливший внезапно снег.
— Удачно получилось, — тяжело дыша, с улыбкой проговорил Кейто.
— Верные слова, милорд, — отвечал Джайлс. — Эти королевские стражники в последние недели просто проходу не дают, хотят отрезать наш штаб от города.
— Думаю, нам удалось хотя бы ненадолго отбить у них охоту, — сказал Кейто, наклоняясь, чтобы осмотреть рану на крупе коня. — Кажется, не так страшно.
— Конюх Тед вмиг вылечит беднягу, милорд. На это он большой мастак.
С этими словами Джайлс надвинул шапку на лоб, и они пустили коней вскачь, чтобы добраться до дома прежде, чем разыграется настоящая снежная буря.
Было около шести вечера. Фиби застыла у окна в холле, всматриваясь в беспрерывное кружение снега, сквозь хлопья которого проглядывали темно-серые клочки неба.
Она знала, дороги сейчас опасны и днем и ночью, а Кейто уехал по своим делам даже без должной охраны, только в сопровождении Джайлса.
— Лорд Гренвилл не сказал, когда вернется? — спросила она у дворецкого.
— Нет, леди Фиби. Но не думаю, что его милость вернется к обеду. А вы где бы хотели поесть — в столовой или в маленькой гостиной наверху?
Фиби в который уже раз взглянула на большие напольные часы. Огромный маятник неутомимо трудился, и с каждым его колебанием время приближалось к шести. Если Кейто не приедет сейчас, значит, вообще нынче не вернется. И тогда хватит ли у нее смелости сделать завтра то, что она задумала на сегодня, неизвестно.
Словно в ответ на ее беспокойство на улице послышался конский топот и голос Джайлса. А где Джайлс, там должен быть и Кейто. Она взволнованно потерла руки, повлажневшими ладонями одернула платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36