Если Александра Гаскойн ходит в старье по необходимости, то из-за того, что живет на грани нищеты, это можно понять. Она не равнодушна к своей внешности, поскольку всегда аккуратна и чистоплотна. Но не пытается выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Граф заметил, что девушка делает только одну уступку своему тщеславию — пользуется духами. От нее всегда пахнет жимолостью. По дивному запаху он, сидя спиной к двери, узнает, что она вошла в комнату.
Но почему она никогда не наряжается и не прихорашивается? — гадал Драмм. Может быть, Александра не вышла замуж, потому что ее отец был таким привередливым, что разогнал всех женихов. Но почему у нее сейчас нет ни одного обожателя? Наверняка в округе имеются одинокие мужчины. Неужели девушка считает, что не может никому понравиться? Или не умеет это делать? Наверное, она безжалостно вычеркнула любовь и замужество из своей жизни. Драмм задумался, почему так произошло. Вряд ли потому, что ее совсем не интересуют мужчины. Он видел, как девушка иногда на него смотрит. Дело не в самомнении, просто он знает, когда интересует женщину. Или она старается побороть увлечение так же, как он, и по той же причине?
У Александры Гаскойн много тайн. Очень плохо, что Драмм обожает тайны. Чем лучше он узнавал се, тем больше она его интересовала. Он бы хотел знать о ней больше, но, кроме того, в нем пробуждали непреодолимое желание гладкость ее кожи и вкус ее рта, который, может быть, по сладости сравним с нектаром из цветов жимолости. Это просто желание? Или нечто сильнее? Жаль, что невозможно понять.
Без сомнения, если бы она была благородного происхождения, он бы с удовольствием взял ее в жены. Для мужчины, не способного любить, не самый худший вариант жениться на женщине, к которой его сильно влечет. Но лорд не может жениться на женщине из низшего сословия, в этом вся беда. Если бы он ее любил — но это совсем другая история. Однажды он предложил Джилли выйти за него замуж, хотя та не принадлежала вообще ни к какому сословию. К счастью, девушка поняла, что граф сделал это не из-за любви, и не приняла его галантное предложение.
Александра смотрела в окно, как будто знакомая сцена захватила все ее внимание. Но сейчас Драмм испытывал смущение. Он не мог больше продолжать подобные отношения. Девушка близка ему здесь и сейчас, но потом придется расстаться. Слишком велики различия в их положении. Следующие недели будут очень трудными, поскольку она так близко и нет других женщин, чтобы отвлечь его. Надо будет все время напоминать себе, что Александра кажется ему такой привлекательной в основном из-за этого.
Драмм обрадовался, что она выбрала именно этот момент для разговора, так как мысли о грядущем расставании угнетали его.
— Я знаю, вам наверняка тоскливо, что ваши друзья уехали, — сказала Александра, увидев выражение его лица. — Скоро вы сможете присоединиться к ним.
Он рассмеялся.
— Вы считаете меня таким же маленьким, как Кит или Роб? Бедный мальчик, так? Не беспокойтесь. Я и раньше разлучался со своими друзьями. Мне их не хватает, но должен сказать, что свободы передвижения не хватает гораздо больше.
— Скоро вы будете прыгать на костыле. Но еще не сейчас, — торопливо добавила она, заметив, как загорелись его голубые глаза. — Вам нельзя даже пробовать ходить, пока доктор не разрешит. Это по меньшей мере еще несколько недель. — Его разочарованный вид вызвал у нее чувство жалости и непонятной нежности. — Тут требуется время, и вам еще повезло. Знаете, что доктор Пэйс сказал: во времена молодости его отца вам бы просто отрезали ногу из-за переломов? Просто ужас! Тогда даже не пытались фиксировать поломанные конечности! Вам повезло жить в настоящее время. Доктор считает, что провел лечение правильно и вам не грозят никакие последствия — если будете осторожны.
— Вы действительно считаете, что я не старше Роба. — Он улыбнулся. — Обещаю, буду вести себя хорошо. Мне не терпится начать ходить, но еще меня волнует, что я продолжаю оставаться для вас тяжелым бременем. У вас не было ни минуты покоя и отдыха с той поры, как я свалился с лошади, можно сказать, прямо вам на голову.
— Никакое это не бремя. Мне жаль, что вы пострадали, но, по правде говоря, ваше появление очень оживило наше существование. — Ее щеки покраснели, это было заметно даже при тусклом сумеречном свете. — Да, это так, — словно защищаясь, продолжала она. — Я не хотела бы говорить, что вы правы и у нас не было ни минуты покоя после вашего появления, поскольку для нас с мальчиками ваше присутствие стало чудесным подарком! До этого наша жизнь текла скучно, изменялись только времена года. И мы не понимали, как однообразно живем, пока не приехали вы. Так что, думаю, все справедливо, нас надо было встряхнуть и показать, насколько широк мир. Мальчики учатся быть джентльменами, и за короткое время я встретила больше людей, чем за годы.
— Но почему так происходит? — прямо спросил он. Александра заколебалась, но не из-за прямоты вопроса, а потому что хотела ответить честно. Наступило опасное время суток. Если не хочешь наделать глупостей, надо зажечь лампы, потому что наступал вечер, а в сумерках легче раскрываются секреты. Может быть, пришло время, когда их надо раскрывать. Она ценила мнение Драмма, уважала его суждения и считала равным себе, хотя прекрасно знала, что, по мнению света, она стоит гораздо ниже. Но, в конце концов, они находятся вдали от света, и граф стал ей другом. У нее очень давно не было друзей.
Нет, решила девушка, он не совсем друг. Она видела, что граф спокойно ждал ее ответа, как будто это имело для него какое-то значение. Александра не могла поверить, что это в действительности так. Ей никогда не удавалось чувствовать себя с ним спокойно, потому что она не могла забыть: Драмм — мужчина и могущественный аристократ, Если бы он был здоров, она скорее всего онемела бы от страха и смущения в его присутствии. Ранение поставило графа на тот уровень, с которого он мог общаться с ней, но не более того. И благодаря этому стечению обстоятельств девушка обнаружила, что он обладает теми качествами, к которым всегда тянулась ее душа.
Она смотрела на Драммонда, гадая, почему он имеет такое влияние на нее. Его лицо не красиво, но весьма выразительно — незабываемое, отражающее характер, полное яркой мужской привлекательности. Он высок и худощав, хотя это не повод сомневаться в его силе. Граф бы ни за что не подошел на роль Ромео, но Александра ясно видела его в образе мудреца-соблазнителя Оберона. Он умный, смелый, обходительный, остроумный и добрый.
Девушка не боялась его, потому что не могла себе представить, что он коснется ее, хотя думала об этом каждый раз, когда смотрела на него, и могла только надеяться, что не краснеет, как случалось с ней при каких-нибудь стыдных фантазиях. Стыд в основном охватывал ее потому, что — она была уверена — это жалкие фантазии. Ее опыт близости был очень ограниченным, а знание мужчин, не слишком старых и не слишком молодых, вообще отсутствовало. Она очень хорошо понимала, что мужчина, находящийся перед нею, сосредоточивает в себе все, чего ей никогда не добиться. Он титулован, богат и недосягаем. Эта недосягаемость идет не только от его положения, в нем самом есть что-то неприступное.
Александра не ожидала, что еще когда-нибудь услышит о нем после отъезда. Когда Драмм уйдет, то уйдет навсегда. Это печально, но, может быть, не плохо, потому что делало возможной ту искренность между ними, которая не возникла бы, если бы они собирались еще увидеться. Между ними не может быть ничего, кроме, пожалуй, искренности.
К ответу на его вопрос надо идти осторожно, высвобождаться медленно, она не может сразу сказать правду.
— Почему так происходит? — тихо повторила она, избегая его взгляда и снова рассматривая собирающиеся фиолетовые тени во дворе. — Я не встречаюсь ни с кем потому, что мы живем вдали от людей.
— Здесь неподалеку есть школа, и наверняка имеются жены учителей, с которыми можно подружиться, и молодые учителя, с кем бы вы могли проводить время.
Он увидел, как Александра едва заметно криво усмехнулась.
— Мой дорогой сэр, — ответила девушка так тихо, что ему пришлось сдержать дыхание, чтобы услышать ее, — с меня вполне достаточно совместной жизни со школьным учителем. Кроме того, — быстро добавила она, — мистер Гаскойн не пользовался популярностью, даже среди своих коллег. Те, кто его ценил, не привлекают меня, а с остальными местными мужчинами у меня мало общего. — Александра горько улыбалась, ее голос стал резким и отрывистым, когда она повторила те слова, что были брошены ей в лицо перед единственной и крайне неудачной поездкой в Бат: — Я слишком хорошо образованна для своего сословия, все мои заслуги состоят как раз из этого образования и моей молодости, которая быстро проходит.
— Сколько вам лет? — спросил он так же тихо, чтобы не разрушить это странное мгновение откровенности.
— Двадцать четыре, — ответила она. — На выданье в нашей сельской местности и, думаю, даже в Лондоне.
Ее спокойная уверенность всегда удивляла Драмма. А сейчас он понял, с каким трудом ей дается самообладание. Она держалась прямо, но казалась такой беззащитной, стоя одиноко в надвигающихся сумерках, что он пожалел, что не может подойти к ней, обнять и успокоить.
— Но у вас наверняка имеются еще родственники, друзья, люди, которые могли бы ввести вас в более подходящее общество? — спросил он, думая о мужчинах с образованием и обхождением и с достаточным количеством денег, которые могут жениться, на ком захотят. Викарии, отставные военные, купцы, фермеры и тому подобное.
— Не думаю, что это возможно, — сказала девушка.
— Почему? — сразу же спросил он, понимая, что в эту секунду она ответит ему, а позже — нет.
Она вздохнула, открыла рот — и внезапно остановилась, увидев внизу быстро промелькнувшую тень.
— Боже мой! — воскликнула девушка со смесью досады и облегчения, — вы, должно быть, самый известный человек в Англии! К вам еще один гость. — Она вглядывалась во всадника, сквозь вечернюю дымку галопом мчащегося к дому. — Или на нас опять нападают викинги!
— Викинги?
— У приезжего светлые волосы, он очень большой и несется во весь опор на огромной белой лошади.
Драмм хрипло рассмеялся.
— Действительно, викинг. Он утверждает, что является их потомком, и сражался с такой же храбростью, когда был в армии. Но не волнуйтесь, ему больше не надо воевать, он может одним своим обаянием заставить жертву отдать любые сокровища. Это Эрик Форд, — отчаянно пытаясь не сбиться с шутливого тона, продолжил Драмм. — Брат леди Далтон. Да, черная, как цыганка, женщина и светлый, как солнце, мужчина, но они сводные брат и сестра и очень привязаны друг к другу. Она говорила, что он приедет. Не знал, что это случится так скоро. Простите, вы, должно быть, уже сыты моими друзьями.
Александра невольно поправила волосы, глядя на нового гостя.
— Нет, — заверила она, — никакого беспокойства. Я спущусь и пришлю его к вам.
Драмм, нахмурившись, смотрел, как она поспешила пригласить в свой дом высокого светловолосого незнакомца.
— Мисс Гаскойн, — произнес Эрик Форд, и ее ладошка утонула в огромной руке. — Я разминулся с сестрой, не правда ли? Но ни о чем не жалею, поскольку встретил вас.
Александра подняла глаза. Она знала, что Драмм высокого роста, хотя никогда не видела его стоящим. Но этот мужчина был гигантом. Не толстый, но большой, ширококостный. Одет небрежно, но подобающим образом — в плотно облегающую куртку, демонстрирующую замечательно широкие плечи, желтовато-коричневые бриджи, обтягивающие длинные мускулистые ноги в блестящих полусапожках. Густые волосы медового цвета обрамляют классически красивое лицо, и карие глаза искрятся теплой улыбкой, когда он смотрит на нее.
У Александры перехватило дыхание при взгляде на него, поэтому она решила не принимать всерьез его комплиментов. Такие мужчины, как он, не флиртуют с деревенскими женщинами, подумала девушка, значит, это просто его обычный способ обращения с представительницами прекрасного пола.
Но он, должно быть, вспомнил о цели, с которой приехал, Потому что улыбка сошла с его лица и он тотчас спросил:
— Граф в порядке? Он еще здесь?
— Граф Драммонд прекрасно себя чувствует. Он сильно ушибся, но уже выздоравливает. Пожалуйста, поднимайтесь, его комната наверху. Вы приехали издалека? Вы не голодны? — с запозданием поинтересовалась Александра, подумав, сколько потребуется еды, чтобы накормить такого большого мужчину.
— Я всегда голоден, — со смехом ответил он, — но не беспокойтесь, я обойдусь.
— Никакого беспокойства, — сказала она, покраснев оттого, что он продолжал держать ее за руку. Когда девушка опустила глаза, Эрик заметил направление ее взгляда и отпустил руку. Она быстро отдернула ее. — Поднимайтесь, а я принесу вам перекусить, — произнесла хозяйка дома. — Немного курицы, может быть? Или ветчины? Или несколько кусочков пирога с мясом? Вы предпочитаете пиво, чай или вино?
— Да, спасибо, — неопределенно ответил он, улыбаясь ей, прежде чем повернулся и начал подниматься по лестнице.
— Ну кто бы мог подумать, что твое несчастье закончится так славно, — заявил Эрик, быстро входя в комнату. — Попал прямо в горшочек с медом, верно? Честно, она миленькая малышка. Черт! У тебя что-то с ногой? — спросил он, обходя кресло Драмма и с профессиональным интересом бывшего солдата оглядывая его ногу. — Это хороший повод оставаться здесь до бесконечности.
— Она добропорядочная девушка, — коротко произнес Драмм, накидывая на ногу халат жестом старой девы, прикрывающей свои лодыжки. — И тебе все кажутся малышками. Пострадали моя нога и голова, и мне еще повезло. Все могло окончиться серьезнее. Кто-то стрелял в меня, Эрик, — уже без усмешки сказал граф. — Мне говорят, что какой-нибудь парнишка целил во все, что движется. Но я слишком много повидал в жизни, чтобы на этом успокоиться. Вот в чем все дело. Хотел бы узнать правду, но привязан здесь, как будто меня прибили к полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41