Ц Ну все, финита, аллес. Капут. Время.
Негромко так сказал, вполголоса, как будто про себя, но услышали все Ц тру
довой накал иссяк, массы дружно затормозились, Мочегон заткнул фонтан, Х
урдонай прикрыл струю. Наступила тишина, но ненадолго, ее нарушил Ан. Он бы
л спокоен, чуть-чуть торжественен, слегка печален и на удивление краток.

Ц Я ухожу. Прощайте, ануннаки. И помните, что все мы когда-нибудь сдохнем.
Весь вопрос только Ц как. Я сказал.
Да уж, со спичем Ан не затянул, не изошел на красноречие, но столько было в е
го словах силы, смысла и скрытой экспрессии, так величествен был он на пор
оге своей смерти, что все присутствующие дрогнули, потупили глаза и бухн
улись на колени.
Ц О, генерал! О, отец наш!
Никто не пренебрег, все выразили респект, мужчины утирали слезы, и даже Ад
онай, даром, что крутой, не вздумал выделяться из коллектива. Да, никто не х
отел умирать.
Потом Ан попрощался с женами, особо Ц с официальной, Анту, и в сопровожден
ии друзей и своих приближенных направился в машинное отделение. Идти был
о недалеко, на инженерный уровень, сквозь хитрые препоны переборок, но пу
ть этот дался ему трудно. Ужасно тошнило, подкашивались ноги, перед глаза
ми семафорили круги. Однако он шагал, не подавая вида, являя пример железн
ой стойкости Ц родился воином, жил генералом, а уходил генералиссимусом
.
Наконец дорога на Голгофу кончилась, перед глазами Ана предстал машинны
й зал Ц масштабы, изоляция, защитные панели, веселенькие надписи, намале
ванные повсюду: «Внимание. Угроза пси-хротонов». В самом центре зала, под
заглушкой в полу, начиналась шахта гиперонового реактора. Там, в энергок
оконе, за многоуровневой защитой, бурлили, как в автоклаве, пространство
и время.
Ц Генерал, прошу вас сюда, Ц сказал с почтением главмех и потянул Ана к с
тенке, на которой красовался внушительный рубильник. Ц Мы подключились
напрямую, в обход коррект-цепей. Теперь достаточно ручку вниз, до упора, т
очнее, до первого щелчка…
Взгляд его был полон благоговения, преклонения и восхищения. И Ц непони
мания.
Ц Ясно, понял. Вниз до первого щелчка. Ц Ан дружески кивнул ему, подал для
прощания руку и грустно посмотрел на своих, скорбно пребывающих в молча
нии. Ц Ну что ж, кореша, время. Оно не ждет.
Крепко поручкался со всеми, кого расцеловал, кого обнял, кого похлопал кр
епко по плечу. Ведь столько тысяч лет вместе, в одной упряжке, по одной, вих
ляющей то вверх, то вниз дороге. Друзья…
Ц Ан!
Ц Утес!
Ц Генерал!
Тот горестно молчал, Исимуд печалился, урки катали желваки, Гиссида и Там
муз вздыхали, нервничали и судорожно лапали глаза. А Мочегон и Красногла
з, эти несгибаемые законники, пускали в унисон слезу, злую, воровскую, скуп
ую.
Ц Утес! Утес! Утес! Ну, сука, бля, жизнь, ну, сука, бля!
Ц Ну все, хорош мякнуть. Валите, Ц быстро заглушил поток страстей Ан. Ц
Время не ждет. Контакт замкну через двадцать минут. Все, увидимся на том св
ете.
Честно говоря, он вдруг почувствовал приступ тошноты и не хотел показыва
ть напоследок всем содержимое своего желудка.
Ц Да, да, Утес, увидимся в раю. Ц Все, не задерживаясь, свалили, а на Ана дев
ятым валом накатила рвота Ц жесточайшая, выматывающая, до судорог, до кр
ови. Затем наступила слабость. Резко подогнулись ноги, стремительно надв
инулся пол, перед глазами чередой пошли туманные картины. Отец, мать, Анту
, Нинти, муркот, еще маленьким, смешным зверьком. Таким трогательным, безза
щитным, забавным, вислоухим. С длинными, топорщащимися усами, с розовым со
пливым носом, с влажным треугольным языком. Очнулся Ан от боли Ц что-то ш
ершаво-мокрое, напоминающее наждак, вольно гуляло по его лицу.
«Что за черт!» Ц Он открыл глаза и непроизвольно вздрогнул, увидел над со
бой муркота. С жуткими убийственными клыками, огромной пастью и тем самы
м шершавым языком. Напоминающим наждак. В глазах у зверя светилось недоу
мение Ц впервые он наблюдал хозяина таким беспомощным и жалким, похожим
на всех прочих бесхвостых обезьян…
Ц Ну, сука. Ц Ан трудно повернулся на бок, прищурясь, глянул на часы, и вну
три у него все оборвалось. Захолодело, оделось инеем, окунулось в жуткий, б
еспросветный мрак. Пять минут. Уже пять минут, как все должно было закончи
ться, а он еще вылеживается себе в луже собственной блевотины. Словно пат
огенно-токсикозная беременная блядь. А что там, небось, творится в хроноб
оте? Как чувствуют себя, о чем думают сейчас сидящие там ануннаки? Понадея
вшиеся на него, уповающие на его мужество, доверившие ему свои жизни. А он,
а он… Стыд, как каленым железом, с головы до ног обжег Ана. Мучительным уси
лием, сдерживая рвоту, он взялся за гриву муркота, встал и медленно, шатаяс
ь из стороны в сторону, трудно дошел до стены. Глубоко вдохнул, обернулся,
глянул муркоту в глаза и, уже повисая всей тяжестью на рубильнике, вспомн
ил слова отца: «…весь вопрос только как».

Глава 2

Ц А ну дай-ка руку, Ц требовательно сказал мужик. Ц Не ссы. Плохого ниче
го не будет.
Улыбался он хорошо, искренне, бесхитростно, совсем по-детски.
Ц Так, значит, говоришь, плохого не будет? Ц не сразу согласился Свалидо
р, на мгновение задумался и с вескостью велел: Ц Кажись, не врет. Давай.
Ц На. Ц Бродов подал руку, почувствовал крепкую ладонь и осознал вдруг,
что начал видеть мир глазами Номера зэт-восемь. Элитно-патентованного б
ойца по прозвищу Гвидалбархай, что в вольном переводе со стародорбийско
го примерно означает «потрошитель». Чужие мысли, впечатления, воспомина
ния нахлынули на него волной, мгновенно закружили голову, до края загруз
или информацией. Собственно, как чужие-то? Уже вроде бы свои, кровные, проч
увствованные, пережитые…
Заканчивался месяц Фернимор, последний из Зимней Кварты, и вся империя г
отовилась встречать великий ежегодный праздник Ц Ночь Возмужания Пре
зидента. Повсюду висели его портреты, в эфире транслировались здравицы,
женщины державы в едином порыве вожделения писали ему любовные письма: «
О, ты, опора вседорбийского мужества. Да укрепится сила в твоих членах, да
умножится сперма в чреслах твоих…»
Да, вся империя готовилась к празднествам, никто не хотел задом в грязь, и
Министерство безопасности и нападения было тоже, как обычно, на высоте
Ц в честь гаранта национальной потенции проводило турнир по килболу. Во
всех подразделениях прошли отборочные матчи, затем был сыгран второй кр
уг, и вот наконец финал. Апофеоз, восторг, кульминация, с ума сводящее, захв
атывающее действо. Еще какое захватывающее Ц на игровом, засыпанном щеб
енкой поле собрались самые-самые. Пятеро самых сильных, ловких, злых, не б
оящихся ничего на свете. Вернее, не боящиеся ни кулаков, ни башмаков, ни кр
епких деревянных дубинок своих противников. В числе этих удальцов и стоя
л сейчас Бродов Ц на главном стадионе спеццентра, перед начальственной
трибуной. Народу в парад-мундирах собралось изрядно Ц начальники, кома
ндиры, инспекторы всех мастей. Пришел сам Корректор Секретного Направле
ния в компании с Мастером Наставником и Заместителем Обервершителя. Бле
стела позолота роскошнейших мундиров, подрагивали рога на генеральски
х башлыках, курились маломерные, разрешенные уставом теллуриевые трубк
и с экстрактом тринопли. Атмосфера накалялась, все ждали начала. Но внача
ле, естественно, был общий респект-салют, равнение на знамя и запевание ги
мна:

Славное отечество…
Надежный оплот…
Да здравствует воля сугубо народная…
Враг живьем от нас не уйдет…

Наконец старший полкан-майор, исполняющий роль арбитра, с силой ударил в
гонг, младший обер-капитан, исполняющий роль судьи, пронзительно свистн
ул, и состязание началось. Резко клацнула пружино-катапульта, взмыло све
чкой в небо теллуриевое ядро, и пятерка соревнующихся дружно припустила
к месту его возможного падения. Самому сильному и ловкому из них предсто
яло завладеть массивным шаром, пронести его через все поле и под бешеный
рев трибун опустить в судейскую лузу. Легко сказать. А кулаки противнико
в, а башмаки, а их тяжелые отполированные дубинки. А особое устройство шар
а Ц обжигающе горячего, выпускающего шипы, наделенного способностью к н
епредсказуемым маневрам…
Итак, добежали, сориентировались, стали подбираться к ядру.
Ц Ха, Ц Бродов увернулся от дубинки, ловко уклонился от пинка и мощно, в т
емп движению приласкал врага ногой. Ц Хех.
Хорошо попал, качественно, с чувством, от всей души Ц срезом толстого тяж
елого каблука точно в решетчатую личину. Тут же сократил дистанцию, двин
ул коленом в пах, бросил на землю подножкой и вырубил тромбующим в дых. Ряд
ом тоже не теряли даром времени Ц двое сбоку лежали без движения. На нога
х пока что оставались только Бродов, амбалистый крепыш из Внутренней раз
ведки да широкоплечий бык из Службы по Налогам. А теллуриевое ядро остав
алось пока в одиночестве. Гордом.
Ц Хурр! Ц зверем бросился к нему амбал, отшвырнул, страшно выругавшись,
Бродова и, свирепо пнув было сунувшегося быка, подхватил, как пушинку, шар
. Огненно-горячий, раскаленный, цвета Национального Парадного Стяга Фед
ерации. Задымились защитные перчатки, завоняло горелой эрзац-кожей, ану
ннаки на трибунах воодушевились, заелозили в приливе чувств подошвами.

Ц Хурр! Хурр! Хурр!
«Щас будет тебе хурр», Ц разъярился Бродов, сплюнул, выругался, и они с бы
ком бросились вдогон, да не просто так, а со злым умыслом, стараясь на ходу
уязвить друг друга Ц подсечь, затормозить или уж, если бог даст, вырубить
с концами. А амбал тем временем ускорился, наддал, врубил, гнида, полную ск
орость и быстро увеличивал разрыв, казалось, он прижимает шар не к дымяще
муся нагруднику, а к своей голой заднице.
Ц Ах ты, потрох карпа Ре! Ц по-тигриному рявкнул бык, вепрем бросился впе
ред и швырнул свою дубинку в улепетывающего врага, метя ему в третий позв
онок. Не попал. Да уж и не надо было Ц шар в руках амбала неожиданно «сыгра
л». В боку его обозначилось отверстие, сверкнула реактивная струя, и раск
аленное теллуриевое ядро стремительно набрало ускорение. Со всеми соот
ветствующими впечатляющими последствиями: ударом в подбородок нокаути
ровало амбала, болидом пронеслось над площадкой и мощно, так что команди
ры вздрогнули, впечаталось в решетку трибуны. А потом гигантским помидор
ом тихонько улеглось на щебенку. Помидором, от которого можно запросто о
статься без зубов. Да и без мозгов тоже.
Ц Хурр! Хурр!
Бык тем временем подобрал дубинку, ловко крутанул ее в руке и, не мудрству
я, по-простому, бросился не к шару Ц к Бродову. По всему видно Ц с серьезны
ми намерениями. Чтобы никто больше не крутился под ногами. А Бродов и не ст
ал Ц поднырнул под руку, зашел за спину и палкой прочертил в воздухе энер
гичную кривую. Короткую, похожую на запятую. Вернее, мощно поставил точку.
Жирную. Все было, как на скотобойне Ц бык рухнул, как подкошенный, крепкая
, вымоченная в воде
Вымачивают для увеличения плотности и веса.
дубинка плотно впечаталась ему в шею.
Ц Хурр! Хурр! Ц воодушевились на трибунах, застучали подошвами, а вот Бр
одову пока что было радоваться рано Ц ему предстояло еще загнать этот ч
ертов шар в лузу. Делать это, по идее, было удобнее всего при помощи палки и
ботинок, но это только если по идее Ц дежурный учет-хронометр на информа
ционном столбе наливался багрянцем. Как только он сделается красным, как
парадный Вседорбийский герб, то все, пиши пропало Ц арбитр объявит боев
ую ничью. А это значит, что увольнения в Город, второго за год пребывания Ц
ентре, в реально обозримом будущем не будет. Эх… Требовалось немедленно
обмануть судьбу, и Бродов не растерялся, злостно обманул: сдернул свой ши
пастый, с забралом, шлем, молнией на двух конечностях метнулся к шару и быс
тренько определил его в крепкий, несгораемый, ударопрочный контейнер. Пу
сть теперь крутится-вертится, выпускает шипы, нагревает атмосферу и исх
одит на струю. Плевать. Потом, под истошный топот трибун, Бродов пересек пл
ощадку, резко дал по тормозам на левом ее углу и осторожно, с бережением, е
ще не веря своему счастью, вывалил ядро в заржавленную, врытую в землю до п
оловины бочку. Будто вытряхнул клубок ядовитых, плотно свившихся для спа
ривания рептогадов. Публика на трибунах неистовствовала, учет-хрономет
р победоносно желтел, главный арбитр, суровый и торжественный, зачетно у
дарил в свой долгоиграющий гонг. Предвкушение блаженства в виде увольне
ния, вояжа в Город и сопутствующих удовольствий до отказа переполнило сч
астьем душу Бродова. Хурр! Хурр! Хурр! Уж он устроит себе пир в тумане трино
пли и предастся разврату в объятиях красоток. Хурр! Хурр! Да ради этого сто
ило побегать по щебенке…
Затем был заключительный респект-салют, поднимание стяга и распевание г
имна:

Враг живым от нас не уйдет.

После торжественного закрытия Бродова кликнули наверх, на трибуну, пред
начальственные очи. Строгие, суровые, всевидящие и, хотелось бы думать, сп
раведливые.
Ц Патентованный боец номер зэт-восемь, Ц с ходу обозвался Бродов, вытя
нулся, выполнил Большой салют. Ц Внимание и повиновение.
Большой салют Ц это когда на корточках, преданно пожирая взглядом любим
ое начальство.
Ц А почему это вы, зэт-восемь, нарушаете режим секретности? Ц желчно и не
ласково спросил курирующий турнир Мастер Наставник. Ц Шлем сняли, пони
маешь, маску эту защитную. Теперь каждая гнида с Кассиопеи будет знать ва
с, понимаешь, в лицо. Равно как и все эти твари с Альдебарана, сволочи с Альт
аира и погань с Альфы Центавра. Про подлецов печенов я уж и не говорю. Пола
гаю, что самостоятельно выходить в Город вам еще преждевременно. Вы еще м
орально не готовы. Учите матчасть, штудируйте уставы. Внимайте президент
у.
Желчному этому Мастеру Наставнику давно уже было пора в резерв, и он хоте
л уволиться на пенсию в чине обер-генерала среднего звена.
1 2 3 4 5 6 7