И я тебе ничего не говорил. Понял?– Понял.– Тогда закажи еще по одной. И давай пересядем за стол.Я заказал еще две порции, и мы перешли за стол, чтобы кабатчик не мешал старику рассказывать. На столе стоял зеленый абажур, стилизованный под слона.– Дело было до революции. Приехала сюда с севера фея. Танцевать она умела. Да что там – прекрасно она танцевала. Сама была самим что ни есть танцем. Никто ей в подметки не годился. Ветер и свет, запах и тень – все собиралось воедино и взрывалось у нее внутри. Вот как у нее все получалось. Да, редкого умения она была.Старик приложился остававшимися зубами к стакану.– А вы сами видели, как она танцует?– Мне-то не видеть?! – Старик посмотрел на меня, затем развел над столом руками. – Разумеется, видел. Каждый день. Каждый день прямо здесь.– Здесь?– Конечно. А где же еще? Если она каждый день здесь танцевала. До революции.
По словам старика, фея приехала сюда без гроша в кармане, прибилась к кабаку, где собирались рабочие завода слонов, выполняла подсобную работу. Но вскоре ее умение танцевать приметили, и она стала танцовщицей. Первое время рабочие ждали от нее танцев, присущих молодым девушкам того времени, и даже недовольно бурчали, но вскоре голоса поутихли, и теперь уже все, сжимая в руках стаканы, не могли оторвать глаз от ее танцев. Она танцевала совсем не так, как другие. Попросту говоря, вынимала из душ зрителей то нутро, которым они обычно не пользовались, о существовании которого едва догадывались, – словно рыбьи кишки на разделочную доску.Фея танцевала здесь полгода. Кабак ломился от посетителей. Все приходили посмотреть на ее танцы: некоторые при этом погружались в безграничное счастье, некоторые предавались нескончаемой скорби. Искусством управлять людскими чувствами фея овладела безупречно.Вскоре слух о танцующей фее докатился до предводителя местного дворянства, который, к слову, владел окрестными землями и находился в тесных отношениях с заводом слонов, но впоследствии был схвачен революционной армией и заживо запаян в бочку для варки клея, – а от того, в свою очередь, и до молодого императора. Поклонник музыки, император непременно захотел увидеть танцы феи. И вот прямо к кабаку пристал корабль с императорским гербом, и гвардия с почестями сопроводила ее во дворец. Хозяину кабака пожаловали до неприличия круглую сумму. И хотя среди посетителей нашлись недовольные, протестовать было по крайней мере бессмысленно. Ничего не поделаешь – они, как и прежде, пили сакэ и пиво и довольствовались танцами молодых девиц.А что же фея? Ей выделили комнату в дворцовых покоях, придворные дамы омыли ее тело, облачили в шелковые одеяния, обучили, как вести себя перед императором. На следующий вечер ее повели в широкую залу дворца. Там ее дожидался императорский оркестр, который заиграл сочиненную Его Величеством польку.Фея стала танцевать. Сначала – неспешно, как бы подстраивая тело под музыку, наращивая темп постепенно, и под конец закружилась как вихрь. Люди следили за ней, затаив дыхание. Никто не проронил ни слова. Несколько знатных дам лишились чувств. Император нечаянно выронил на пол хрустальный бокал с золотым сакэ, но никто даже не обратил внимания на грохот.Старик прервался, поставил стакан на стол и вытер рот рукой. Затем пощелкал выключателем абажура-слона. Я ждал, когда он продолжит рассказ, но старик молчал. Я подозвал кабатчика, заказал пиво и сакэ. Кабак начал заполняться посетителями, на сцене молодая певица настраивала гитару.– Ну и что было дальше? – спросил я.– А… – как бы опомнился старик. – Свершилась революция, императора казнили, фея сбежала.Я поставил локти на стол, взял в обе руки кружку, отхлебнул пива и уставился на старика.– Выходит, революция произошла сразу после того, как фея попала во дворец?– Выходит, так. Через год, – ответил старик и смачно отрыгнул.– Ничего не понимаю. Только что вы предупреждали, что не можете упоминать о ней на людях. С чего бы это? Или есть какая-нибудь связь между феей и революцией?– Ну-у, этого я и сам не знаю. Одно известно точно – революционная армия лихорадочно искала эту самую фею. Много с тех пор прошло времени, революция стала историей, а они по сей день ее ищут. Но при этом я в самом деле не знаю, какая связь между феей и революцией. Ходят только слухи.– Какие слухи?Старик нерешительно глянул на меня.– Слухи – в конце концов, они и есть слухи. Правду не знает никто. А по слухам, фея применяла во дворце нечистую силу. Некоторые считают, что из-за этого революция и свершилась. Вот все, что я о ней знаю. Больше ничего.Старик глубоко выдохнул и залпом опрокинул стакан розоватого пойла. Жидкость потекла по краям губ и закапала на обвисшую рубаху.
Больше мне фея не снилась.Каждый день я ходил на работу, продолжал ваять уши. Размягчив на пару материал, я прессовал, кроил, вставлял, доводя ушную массу до пятикратного объема, затем, высушив, наводил морщины. В обеденный перерыв ел с напарником бэнто Бэнто – обеденный набор, обычно – в коробочке, разделенной на секции для индивидуальных порций.

и разговаривал о новеньких – молоденьких девушках с восьмого технологического участка.На заводе слонов работало изрядное количество женщин. Они в основном занимались сращиванием нервов, шитьем и уборкой. В свободное время мы разговаривали.О девчонках. Те, в свою очередь, – о нас.– Редкостная красавица, – восхищался напарник. – Все с нее глаз не сводят. Но она им пока не по зубам.– Что, и впрямь такая красавица? – подозрительно переспросил я. Не впервой, когда я, наслушавшись всякого-разного, шел убедиться сам, но ничего стоящего не находил. Судить о внешности по таким слухам – обманчиво.– Я не вру. Хочешь – сходи прямо сейчас. Все равно бездельничаешь.Перерыв на обед завершился, но делать нам действительно было нечего, и, придумав подходящую причину, мы решили сходить на восьмой участок. Чтобы попасть туда, необходимо преодолеть длинный тоннель. На входе в тоннель стоял охранник, но он меня знал, а потому пропустил, ничего не сказав.На выходе из другого конца тоннеля текла река. Вниз по реке располагался цех восьмого участка. И крыша, и труба его были розового цвета – там производили ноги слонов. Я лишь четыре месяца назад работал на этом участке и чувствовал себя здесь как дома. Однако на входе стоял вахтер из новеньких.– Что нужно? – спросил он.– У нас закончился нервный кабель, пришли одолжить, – сказал я и откашлялся.– Странно, – ответил охранник, посматривая на мою униформу. – Какая связь между цехом ушей и нервным кабелем цеха ног?– Долгая история. Первым делом мы пошли в цех хоботов попросить кабель взаймы там. Но у них лишнего не оказалось. А им, в свою очередь, недоставало кабеля для ног. Вот они и сказали: принесете нужный кабель, дадим вам тонкий. Позвонили сюда, а здесь говорят: есть, приходите. Вот мы и пришли.– Но я почему-то об этом не слышал.– Это никуда не годится – скажи своим, чтобы впредь непременно сообщали и тебе.Вахтер попытался было что-то возразить, но в конце концов нас пропустил.Восьмой участок, иными словами цех по производству ног, – это пустынное плоско-вытянутое здание. Наполовину под землей, с шуршащим песчаным полом. Поверхность земли – как раз на уровне глаз. Узкие стеклянные окна едва пропускают свет. К потолку прикреплен рельс, по которому ездят, свисая, десятки слоновьих ног. Такое впечатление, что прямо с небес спускается их стадо.В цехе работало около тридцати мужчин и женщин. Внутри мрачно, к тому же все работали в головных уборах, масках и пылезащитных очках, поэтому разобрать, кто там из них новенькая девушка, возможности не представлялось. Благо здесь же трудился один мой старый приятель, который подсказал:– Пятнадцатый станок. Насадка ногтей. Но если ты убалтывать, можешь зря не стараться: броня.– Спасибо, – лишь поблагодарил я.Девушка за пятнадцатым станком была стройна – совсем как дитя со средневековой гравюры.– Прошу прощения, – заговорил я. Девушка посмотрела на меня, на униформу, под ноги, и опять на меня. Затем сняла каску и защитные очки. Она действительно была очень красивой. Длинные ниспадающие волосы, глубокие, как море, глаза.– В чем дело?– Если будет время, не сходить ли нам завтра вечером на танцы? – попробовал предложить я.– Завтра вечером я свободна и как раз собиралась идти на танцы – но не с вами.– С кем-то есть уговор?– Нет никакого уговора.Девушка надела каску и очки, подхватила лежавший под рукой ноготь, приставила к лапе и замерила размер.Ноготь чуть выступал по ширине – тогда она взяла долото и принялась тесать.– Если нет уговора, пойдем со мной. Поужинаем в одном приятном ресторанчике.– Нет, спасибо. Я хочу пойти на танцы одна. Хотите танцевать – приходите сами.– И приду.– Как вам будет угодно.Девушка приставила стесанный ноготь к полости на ноге. На этот раз все подошло.– Неплохо для начинающей, – заметил я.На это она ничего не ответила.
Той ночью во сне опять явилась фея. Она сидела на бревне посреди лесной поляны и курила. На сей раз не было ни проигрывателя, ни пластинок. После нашей первой встречи она выглядела уставшей и какой-то постаревшей, хотя на родившуюся до революции старуху все равно никак не походила. Самое большее – на два-три года старше меня. Да и кто разберет возраст этих фей.Делать было нечего, поэтому я несколько раз обошел вокруг нее, посмотрел на небо и только затем присел рядом. Небо было пасмурным, темные облака неслись на запад. Дождь мог хлынуть в любой момент. Пожалуй, фея оставила проигрыватель и пластинки в непромокаемом месте.– Привет, – кинул я.– Привет, – ответила она.– Сегодня не танцуешь?– Сегодня – нет.Фея, когда не танцевала, выглядела слабенькой и даже жалкой. Кто бы подумал, что она в свое время имела влияние при дворе?– Что, нездоровится?– Да, чувствую себя неважно. В лесу холодно. Поживи здесь один – еще не то начнется.– Достается тебе.– Нужна сила. Разливающаяся по жилам свежая сила. Свежая сила, чтобы продолжать без устали танцевать, чтобы не болеть, промокая под дождем, чтобы с легкостью носиться по горам. Вот что мне нужно.– А-а.Мы некоторое время молча сидели на бревне. Над головой – высокие кроны, листья шуршат на ветру. Временами меж стволами порхают гигантские бабочки.– Кстати, у тебя ко мне какая-то просьба? – спросила фея.– Просьба? – удивленно переспросил я. – Какая еще просьба?Фея подобрала ветку и начертила кончиком на земле звездочку.– Насчет девушки. Ты ведь ее хочешь?Это о той новенькой с восьмого участка. Откуда фее о ней знать, но чего не бывает во сне.– Хотеть-то хочу, но не настолько, чтобы просить тебя об этом. Буду пробовать своими силами.– Твоими силами ничего не выйдет.– Вот как? – занервничав, воскликнул я.– Именно. Не выйдет. Как бы ты ни злился, ничегошеньки не выйдет.Может, она и права, подумал я. С какой стороны ни посмотри, я простой парень, язык не подвешен, не при деньгах. Куда такому увлечь за собою красавицу!– Но стоит мне приложить усилие, глядишь, что-нибудь да выйдет, – нежно шепнула фея.– Какое такое усилие? – заинтригованно поинтересовался я.– Танцы! Она любит танцы. Станцуешь перед ней лихо – считай, она твоя. И тебе останется встать под дерево и ждать, когда плод сам упадет тебе в руки.– И что, ты научишь меня танцевать?– Можно и научить. Только за день-два ничего не выйдет. Потребуется полгода усердных ежедневных уроков. Иначе ты вряд ли сможешь танцем овладеть ее сердцем.Я в отчаянии затряс головой.– Столько времени у меня нет. Буду ждать полгода – ее уговорит кто-нибудь другой.– Когда ты должен танцевать?– Завтра, – ответил я. – Завтра вечером. Она придет на танцплощадку. Я тоже. Там я должен ее пригласить.Фея начертила на земле несколько прямых параллельных линий и соединила их одной поперечной. Получился странный рисунок. Я молча всматривался в движения ее руки. Вскоре она выплюнула на землю окурок и растоптала его ногой.– Выходит, другого способа нет. Если ты действительно ее хочешь.– Очень.– Хочешь узнать, что за способ?– Хочу.– Я заберусь в тебя. И, пользуясь твоим телом, станцую. Ты – крепкий, сил тебе хватит. Думаю, получится.– Что касается тела, другим не уступаю. А что, действительно получится? Станцевать, забравшись в меня?– Получится. К тому же девушка тогда однозначно твоя. И дело в шляпе.Я облизнул кончиком языка губы. Слишком складно все выходит. Но вполне может быть, что, оказавшись во мне раз, она уже не выйдет обратно. Таким образом, она меня попросту захватит. Как бы ни хотел я переспать с девчонкой, такого допускать нельзя.– Не бойся. Не собираюсь я захватывать твое тело, – словно прочитав мои мысли, успокоила она.– Много о тебе ходит всяких слухов.– И все, поди, скверные?– Именно.Фея понимающе ухмыльнулась.– А все-таки не бойся. Даже я не могу так запросто завладеть чужим телом навечно. Для этого требуется контракт. Иными словами, такое невозможно без взаимного согласия. Боишься, что захвачу навеки?– Само собой, – с дрожью ответил я.– Но мне тоже нет резона заниматься для тебя уговорами за здорово живешь. Теперь о главном, – и она подняла палец, – есть у меня одно условие. Не то чтобы сложное, но условие.– Какое?– Я забираюсь в тебя, иду на танцплощадку и увлекаю за собой девушку – в смысле, соблазняю ее танцем. Ты ее получаешь. За это время ты не произносишь ни слова. Нельзя даже подавать голос. До тех пор, пока она тебе не отдастся.– А как же можно молча уговорить девушку? – запротестовал я.Да полно, – махнула она головой. – После моего танца любую можно взять молча. Так что не переживай. Значит, как войдешь на танцплощадку и до тех пор, пока она не отдастся, ты не произносишь ни звука. Понятно?– А если произнесу? – поинтересовался я.– Тогда твое тело – мое.– А если справлюсь без голоса?– Девушка твоя. Я выхожу и возвращаюсь в лес.Я глубоко вздохнул. Как же тут поступить? Тем временем фея взяла ветку и принялась опять чертить замысловатые фигуры. Прилетела бабочка и уселась в центре рисунка.– Согласен! – воскликнул я. – Была не была.– По рукам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13