К сожалению, другие не разделяют вашу точку зрения.— Понимаю. Мне сообщили, что ученый совет отклонил вашу работу.— Увы.— Чертовски обидно! Вы ведь потратили столько труда. К тому же в ней немало оригинальных мыслей. Кто ты. Питер Ченселор? Отдаешь ли ты себе отчет, на что замахнулся? Люди мечутся в страхе, преследуемые воспоминаниями. По Джорджтауну ползут слухи о сенсационном материале. И откуда? Из никому не известного университета на Среднем Западе. Какой-то аспирант вдруг захотел напомнить о том, что все старались забыть. Нет, дорогой Питер Ченселор! Инвер Брасс этого не допустит. В уклончивом взгляде собеседника Питер уловил нечто похожее на поощрение.Он подумал, что ничем не рискует, если спросит напрямик:— Вы хотите сказать, что могли бы...— О нет, ни в коем случае! — Сент-Клер резко поднял правую руку. — Я вовсе не собираюсь подвергать сомнению решение ученого совета. Это, в конце концов, не мое дело. Кроме того, я полагаю, у его членов было достаточно оснований для такого решения. Одним словом, я не намерен в это вмешиваться. Однако мне хотелось бы задать вам несколько вопросов и, может быть, даже дать бесплатный совет.— Что вас интересует?Сент-Клер устроился поудобнее в кресле:— Для начала — вы сами. Это простое любопытство. Я говорил о вас с вашим руководителем, но это информация из вторых рук. Правда, что ваш отец журналист?— Правильнее сказать, был журналистом, — улыбнулся Ченселор. — С января прошлого года он уже не работает.— Ваша мать, кажется, тоже владеет пером?— В какой-то мере. Она ведет колонку для женщин в журналах. Когда-то писала короткие рассказы.— Значит, печатное слово вас не пугает?— Что вы хотите этим сказать? — Сын механика берется за неисправный карбюратор с меньшим трепетом, чем отпрыск солиста балета. Разумеется, я имею в виду общую тенденцию.— Думаю, вы правы.— Прекрасно, — кивнул Сент-Клер.— Вы хотите сказать, что моя диссертация похожа на сломанный карбюратор?— Давайте не будем забегать вперед, — засмеялся Сент-Клер. — Поскольку вы получили степень магистра журналистики, то, очевидно, собирались стать газетчиком?— Да, мне хотелось попробовать себя в журналистике, но где именно — в газете или на телевидении, — я еще не решил.— А потом вы представили к защите работу по истории. У вас что же, изменились планы?— Да не то чтобы изменились... Честно говоря, мне всегда было трудно остановиться на чем-нибудь определенном, — смущенно улыбнулся Питер. — Мои родители называют меня профессиональным студентом. Впрочем, они никогда не возражали против этого. В университете я получал стипендию. Потом служил во Вьетнаме, поэтому занятия здесь, в Парк Форесте, мне ничего не стоили. К тому же я немного подрабатывал уроками. Если говорить откровенно, я сам не знаю, чего хочу, хотя мне уже под тридцать. Правда, в наши дня этим никого не удивишь...— Ваша диссертация говорит о склонности к научной деятельности.— Если она и была у меня, то теперь ее нет.— Расскажите о самом исследовании. Вы делаете просто устрашающие выводы, а ваши намеки — настоящая сенсация. По существу, вы обвиняете многих лидеров свободного мира в том, что сорок лет назад они или сознательно закрывали глаза на угрозу, которую нес миру фашизм, или, что еще хуже, прямо либо косвенно финансировали становление третьего рейха.— Да, но не по идейным соображениям, а из-за стремления к наживе.— Сцилла и Харибда?— Похоже, что так. Однако и в наши дни повторяется...— Что бы там ни говорили на ученом совете, — спокойно перебил его Сент-Клер, — вы, безусловно, проделали большую работу. И много вам удалось собрать материала?Что побудило тебя к его сбору? Нам важно знать именно это, ведь, скорее всего, ты постараешься довести начатое дело до конца. Может быть, тобой руководили люди, которые спустя столько лет все еще жаждут возмездия? Или ты случайно натолкнулся на факты, которые привели тебя в ярость? Последнее для нас намного опаснее, потому что источники информации мы можем поставить под контроль или доказать их несостоятельность, а вот случайность и порожденную ею ярость проконтролировать нельзя. Как бы там ни было, мы не можем позволить тебе, Ченселор, продолжать разоблачения. Надо найти способ остановить тебя.Вопрос старого дипломата застал Ченселора врасплох, и он невольно задумался:— Сколько собрано материала? Гораздо больше, чем полагает совет, но, откровенно говоря, гораздо меньше, чем требуется для обоснования некоторых выводов.— Да, это честный ответ, А нельзя ли уточнить? Насколько я понимаю, у вас не так уж много документальных источников, Питеру вдруг стало не по себе. Обычная беседа превращалась в допрос.— А разве это столь важно? У меня действительно мало ссылок на источники, потому что люди, с которыми я говорил, не хотели, чтобы я упоминал их имена.— Обязательно выполните это пожелание и не раскрывайте их имен, — посоветовал Сент-Клер с самой обаятельной улыбкой, на какую только был способен.Имена нам не нужны. Поскольку известна сфера деятельности этих людей, установить, кто они, не составит большого труда. А потом, сейчас лучше этого не делать, не то снова поползут слухи. Надо действовать иначе.— Я беседовал с теми, кто в двадцатые-тридцатые годы находился на государственной службе, главным образом в госдепартаменте, работал в промышленности и банках. Кроме того, я говорил с некоторыми старшими офицерами из военного колледжа и разведки. Ни один из них, господин Сент-Клер, ни один не позволит мне назвать его имя.— И что же, они предоставили вам так много материала, что его хватило на диссертацию?— Многие проблемы они вообще не захотели обсуждать. Но даже случайно вырвавшиеся признания, отдельные, часто бессмысленные фразы оказались весьма полезными. Теперь эти люди очень пожилые, почти все они на пенсии, им трудно на чем-то сосредоточиться, их подводит память. Картина довольно грустная. В общем, они... — остановился Питер, подыскивая слова.— В общем, они — озлобленные мелкие чиновники и бюрократы, живущие на мизерную пенсию, — закончил фразу Сент-Клер. — Тяжелые условия ожесточают человека, и прошлое нередко предстает в его воспоминаниях в искаженном виде.— По-моему, несправедливо так говорить об этих людях. То, что я узнал от них и использовал в своей диссертации, — правда. И каждый, кто прочтет ее, легко догадается, о каких корпорациях идет речь и как они действовали.Сент-Клер сделал вид, что не расслышал последних слов Ченселора:— Как вы разыскали этих людей? Кто вас на них вывел? Как вам удалось организовать встречу с ними?— Вначале мне помог отец. За первыми контактами потянулись другие. Это происходило как-то само собой: беседовал с одними людьми — они вспоминали о других. — Ваш отец?— В пятидесятых годах он работал корреспондентом газетного концерна Окриппс-Говард...— Ах вот как! — мягко прервал Сент-Клер. — Значит, он познакомил вас с этими людьми.— С первым десятком. Остальных я нашел сам. До войны эти люди поддерживали деловые связи с Германией: одни — по правительственным каналам, другие-по частным. Кроме того, я, конечно, ознакомился со всеми работами Тревор-Роупера, Ширера, а также с трудами апологетов фашистской Германии. В них все основано на документах.— Ваш отец знал, какую вы поставили перед собой цель?— Для него ученая степень сама по себе уже довольно убедительная цель, — усмехнулся Питер. — Ведь ему в свое время пришлось идти работать, проучившись в колледже лишь полтора года. С деньгами было туго.— Хорошо, поставим вопрос иначе. Он знал, к каким вы пришли выводам?— В общем-то нет. Я собирался дать родителям прочесть мою диссертацию в завершенном виде. А теперь даже не знаю, захотят ли они с ней ознакомиться. Мой провал — удар по семейному престижу. — Питер натянуто улыбнулся:— Вечный студент терпит фиаско.— Мне показалось, вы назвали себя профессиональным студентом, — поправил Питера дипломат.— А какая разница?— Думаю, разница в подходе, — подавшись вперед, поднял свои большие глаза на Ченселора Сент-Клер. — Я попытаюсь взять не себя смелость подвести итог нашей дискуссии и дать оценку сложившейся ситуации, как я ее себе представляю. В принципе вы располагаете достаточным материалом, чтобы на его основе сделать солидный теоретический анализ затронутой вами проблемы. Существуют различные толкования истории — от доктринерских до ревизионистских. Историки вечно спорят о том, какое из них более правомочно. Вы со мной согласны?— Конечно.— Ну, разумеется, согласны, иначе вы просто не взялись бы за эту тему, — сказал Сент-Клер, поглядывая в окно. — Но вряд ли может быть оправдана по пытка по-новому интерпретировать события, тем более события недавнего прошлого, опираясь исключительно на работы других авторов. Я хочу сказать, если бы историки вдруг обнаружили, что имеющийся у них материал позволяет как-то иначе объяснить события, они бы уже ухватились за такую возможность. Однако дело обстоит далеко не так. Вероятно, поэтому вы и обратились к горстке озлобленных стариков и бывших разведчиков и на основании бесед с ними составили свое особое мнение.— Да, но...— Вот именно “но”, — прервал Ченселора Сент-Клер, повернувшись к нему от окна. — По вашим же собственным словам, вы делаете выводы на основании чьих-то “случайно вырвавшихся признаний”, “часто бессмысленных фраз”. И это не все.Подтвердить публично свои заявления ваши информаторы отказываются. Итак, из сказанного вами следует, что многие выводы в диссертации научно не обоснованы.— Это не так. Мои выводы обоснованы.— Никто из общепризнанных авторитетов — ни среди ученых, ни среди юристов — никогда с ними не согласится.— Но я знаю, что прав, и мне безразлично, что думает на этот счет ученый совет или любые другие официальные органы. Доказательства есть. Они лежат почти на поверхности, просто никто не хочет слышать о них. Даже сегодня, сорок лет спустя. И знаете почему? Да потому что в наши дни все повторяется снова! Опять горстка монополий наживает миллионы, поддерживая диктаторские режимы в различных странах, называя их при этом нашими “друзьями”, “первой линией обороны” и тому подобное. В действительности же их волнует только одно прибыли... Может быть, я не смог доказать все это документально, однако выбрасывать на ветер двухлетний труд я тоже не намерен. Я не откажусь от своих планов только из-за того, что совет считает диссертацию с научной точки зрения неприемлемой. А для меня неприемлемо такое решение.Вот это и требовалось узнать: готов ли ты примириться с поражением и отказаться от своих планов? Некоторые члены Инвер Брасс надеялись, что провал на защите отрезвит тебя, но я в это никогда не верил. Ты убежден в собственной правоте, а в таких случаях молодые люди не могут побороть искушение драться до конца. Придется принимать меры, чтобы тебя обезвредить.Сент-Клер пристально посмотрел в глаза Питеру:— Вы избрали не ту сферу деятельности и добиваетесь признания не у тех людей, которые смогли бы вас оценить по достоинству. Поищите его в другом месте. Скажем, там, где не требуется абсолютной достоверности и документального обоснования.— Это где же?— В вашей диссертации немало блестящих литературных находок. Почему бы вам не попробовать свои силы в беллетристике?— Не понимаю вас.— Попробуйте написать художественное произведение. Тогда никто не станет требовать от вас фактологической точности или исторической достоверности. Это будет не столь важно. — Сент-Клер снова подался вперед, не сводя глаз с Ченселора:— Напишите роман. Не исключено, что вас опять проигнорируют, но по крайней мере у вас появится возможность высказаться. А продолжать делать то, что вы делаете сейчас, бесполезно. Потеряете еще год, два, три. И ради чего?Право, напишите лучше книгу. Пусть ваша ярость найдет в ней выход, а потом станет ясно, что вам делать дальше.Питер растерянно смотрел на дипломата.— Книгу? — удивленно повторил он.— Вот именно! Вернемся к примеру с неисправным карбюратором, хотя вас, возможно, коробит такая аналогия. — Сент-Клер устроился поудобнее в кресле. — Итак, мы установили, что вас не пугает чистый лист бумаги и вам совсем не трудно изложить на нем свои мысли. Родители всю жизнь занимались этим на ваших глазах. Попробуйте переделать свою работу, иначе изложить материал. Используйте другой подход, такой, при котором не потребуется одобрения научных кругов.От неожиданности у Питера перехватило дыхание. Потрясенный словами Сент-Клера, он с трудом произнес:— Роман? Ничего подобного мне никогда не приходило в голову.— А мне кажется, подсознательно вы готовились к этому. Во всяком случае, когда возникала необходимость, вы с удивительной легкостью домысливали события, мотивировали поступки людей и их отношение к происходящему. Местами ваша диссертация, честное слово, читается как захватывающая повесть. Правда, на мой взгляд, она слишком растянута, но для послеобеденного чтения в гамаке вполне годится. Итак, мой вам совет: отрегулируйте карбюратор, настройте его на другой режим работы. Пусть то, что у вас получится после переделки, будет дальше от реальной жизни, но кое-кому ваш новый труд доставит удовольствие. И найдутся люди, которые захотят вас понять. В научном мире таких людей вы не отыщете.Честно говоря, от них трудно требовать другого.— Роман? Черт побери!Мунро Сент-Клер улыбнулся, но в глазах его по-прежнему сквозила сдержанность. И это было непонятно Питеру. * * * Солнце опустилось за горизонт. Длинные тени легли на лужайку. Стоя у окна, Сент-Клер смотрел на университетский двор. Царившая в Парк Форесте умиротворенность казалась неуместной в этом бурлящем мире.Миссия Сент-Клера завершилась, и он собирался покинуть Парк Форест.Конечно, вся эта история могла бы закончиться и лучшим образом, но на сегодняшний день и такой результат он считал вполне удовлетворительным. По крайней мере, в пределах теперешних своих возможностей.Мунро Сент-Клер посмотрел на часы. С тех пор как потрясенный Ченселор покинул его кабинет, прошло около часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11