Пинтеры были баптистами и болельщиками «Кардиналз», но Паппи по какой-то непонятной причине все равно их недолюбливал.
— Добрый день, Люк, — сказала мне миссис Пинтер.
— Здрассте, миссис Пинтер.
— А мама твоя где? — спросила она, глядя за мою спину.
— Думаю, она еще в аптеке. Точно не знаю.
Мое появление дало Деуэйну возможность вырваться на свободу. Уж если мне можно разрешить в одиночку гулять по улицам, то ему и подавно. Но пока мы удалялись от их дома, миссис Пинтер продолжала кричать нам вслед всякие наставления. Мы направились к кинотеатру «Дикси», где в ожидании четырехчасового сеанса уже болтались ребята постарше. У меня было несколько монет в кармане — пять центов на кино, пять на кока-колу и три на поп-корн. Мама дала мне эти деньги как аванс в счет того, что я заработаю на сборе хлопка. Предполагалось, что в один прекрасный день я должен буду их вернуть, но и она, и я прекрасно понимали, что этого никогда не будет. Если же Паппи вздумается их вернуть, ему придется действовать в обход мамы.
По всей видимости, Деуэйн эту неделю сбора урожая провел лучше, чем я. У него в кармане было полно даймов, и ему не терпелось ими похвастаться. Его семья тоже арендовала землю, но у них было и двадцать акров собственных, намного больше, чем у Чандлеров.
Мимо нас прошла девчонка с веснушчатым лицом — ее звали Бренда. И попыталась заговорить с Деуэйном. Она уже давно всем своим друзьям раззвонила, что хочет выйти за него замуж. И теперь повсюду преследовала его — в церкви, тенью таскалась за ним по субботам по всей Мэйн-стрит и все время требовала, чтобы в кино он сидел рядом с ней. Это делало его жизнь просто невыносимой.
Деуэйн презирал и ненавидел ее. И когда навстречу нам попалась группа мексиканцев, он успешно затерялся среди них.
Позади правления кооператива вспыхнула драка. Это было весьма популярное среди старших ребят место сборищ и драк. Драки случались каждую субботу, и ничто так не возбуждало весь городок, как хорошая драка. Толпа хлынула в сторону широкой аллеи рядом с кооперативом, и я сквозь шум разобрал как кто-то сказал: «Готов спорить, это кто-то из Сиско».
Мама не разрешала мне смотреть на драки позади кооператива, но для меня этот запрет не был безусловным, потому что я знал, что она там не появится. Ни одна порядочная женщина не допустит, чтобы ее увидели глазеющей на драку. Деуэйн и я змеями проскользнули сквозь толпу, горя нетерпением увидеть мордобой.
Семейство Сиско были издольщики, бедные как церковные мыши. Жили они менее чем в миле от города. И всегда болтались в городе по субботам. Никто толком не знал, сколько в этой семье детей, но все они любили подраться. Папаша у них был пьяницей, он их постоянно бил, а мамаша однажды отхлестала кнутом помощника шерифа, который пытался арестовать ее мужа. Сломала ему нос и руку. И помощник шерифа с позором убрался из города. Самый старший их отпрыск сидел в тюрьме за убийство в Джонсборо.
Дети Сиско не ходили в школу и не посещали церковь, так что мне удавалось избегать их. Ну, конечно, когда мы подошли поближе и просунули головы сквозь толпу зрителей, там был Джерри Сиско — бил морду какому-то незнакомцу.
— Это кто? — спросил я у Деуэйна.
Толпа криками подзадоривала обоих дерущихся, требуя, чтобы один побыстрее изуродовал другого.
— Не знаю, — ответил Деуэйн. — Наверное, парень с гор. Вполне могло быть и так. Когда вся округа полным-полна людей с гор, занятых на уборке хлопка, логично было предположить, что Сиско непременно затеют драку с теми, кто их еще не знает. Местные-то знали, что с ними лучше не связываться. Лицо у незнакомца уже все вздулось, из носа текла кровь. Джерри Сиско врезал ему еще раз справа по зубам и сбил с ног.
Вся банда Сиско и подобный им сброд собрались в одном углу, они смеялись и, вероятно, выпивали. Все были косматые, грязные, в драной одежде, и лишь некоторые были обуты. Их жестокость в драке уже стала легендарной. Они все были тощие и голодные и в драке использовали любые гнусные и грязные уловки, какие только есть на свете. В прошлом году Билли Сиско в драке позади джина чуть не до смерти избил какого-то мексиканца.
По другую сторону от импровизированной арены стояла группа людей с гор, все они орали, подбадривая своего — как оказалось, его звали Дойл, — понукая его подняться и хоть что-нибудь сделать. Дойл вскочил, потирая челюсть, и бросился в атаку. Ему удалось ударить Джерри головой в живот, и оба они свалились на землю. Это вызвало взрыв радостных воплей со стороны людей с гор. Остальным тоже хотелось поорать, но мы вовсе не желали раздражать семейство Сиско. Это была их любимая игра, а кроме того, они ведь потом могут и отомстить кому угодно.
Дерущиеся между тем катались в пыли, молотя и пиная друг друга, как дикие звери, а толпа ревела все громче. Дойл вдруг высвободил свою правую и здорово приложил Джерри прямо в лицо. Кровь так и брызнула. Джерри замер на долю секунды, и мы уже начали втайне надеяться, что один из Сиско наконец встретил равного ему противника. Дойл намеревался было нанести еще один удар, но тут из толпы выскочил Билли Сиско и пнул его прямо в спину. Дойл вскрикнул, как раненая собака, и покатился по земле, а оба Сиско тут же накинулись на него, нанося удары ногами и кулаками.
С Дойлом было почти покончено. Драка, ясное дело, была нечестная, так оно всегда и бывало, когда кто-то выступал против любого из Сиско. Люди с гор замолкли, а местные лишь наблюдали, не делая ни шагу.
Потом оба Сиско подняли Дойла на ноги, и Джерри с неторопливой размеренностью палача ударил его ногой в пах. Дойл заорал от боли и свалился на землю. И все Сиско зашлись сумасшедшим хохотом.
Потом они стали снова поднимать поверженного Дойла, но тут вперед вышел мистер Хэнк Спруил, демонстрируя всем свою шею, больше напоминающую ствол здоровенного дерева. Он вылез из толпы и нанес Джерри такой удар, что тот рухнул. Билли Сиско, быстрый как кошка, врезал Хэнку слева и попал в челюсть, но тут произошло нечто удивительное. Удар не остановил Хэнка Спруила. Он повернулся, схватил Билли за волосы и без видимых усилий поднял в воздух и швырнул прямо в группу других Сиско, стоявших в толпе. Толпа брызнула в разные стороны, и из нее вылез еще один Сиско, Бобби. Ему еще не стукнуло и шестнадцати, но он уже был таким же подонком, как его братья.
Трое Сиско против Хэнка Спруила.
Пока Джерри пытался встать на ноги, Хэнк с невиданной быстротой подскочил к нему и врезал ногой по ребрам. Удар был такой мощный, что все услышали, как треснули кости. А Хэнк развернулся и врезал Бобби по морде тыльной стороной ладони, сбив его с ног, а потом добавил ногой по зубам. Тут в атаку снова пошел Билли, а Хэнк прямо как какой-нибудь цирковой силач схватил его и снова поднял в воздух — тот ведь был гораздо более тощий! — а потом швырнул прямо на боковую стену правления кооператива, в которую Билли с грохотом и влепился. Все доски и окна здания аж затряслись от этого удара. А Билли рухнул, стукнувшись головой о землю. Вот это бросок! Я бы даже бейсбольный мяч не смог так бросить!
Как только Билли упал на землю, Хэнк схватил его за горло и потащил обратно в центр «арены», где Бобби, встав на четвереньки, пытался подняться на ноги. Джерри валялся в стороне, держась за грудь и подвывая.
Хэнк пнул Бобби между ног. И когда тот заорал от боли, Хэнк разразился жутким смехом.
Потом он схватил Билли за горло и стал хлестать его тыльной стороной правой ладони по лицу. Кровь брызгала во все стороны, она покрывала все лицо Билли и стекала по его груди.
Хэнк наконец отпустил Билли и повернулся к остальным Сиско.
— Еще кто хочет? — заорал он. — Давай! Выходи!
Но остальные Сиско, толкаясь, прятались друг за друга, пока трое их поверженных героев копошились в пыли.
Драка уже вроде бы закончилась, но у Хэнка были другие планы. С явным наслаждением и не спеша он стал бить всех троих лежащих ногой по головам и лицам, пока они не перестали двигаться и стонать. Толпа начала рассасываться.
— Пошли отсюда, — сказал мужской голос позади меня. — Детям не стоит на это смотреть. — Но я не мог стронуться с места.
А потом Хэнк поднял с земли обломок деревянного бруска дюйма два на четыре. Толпа тут же перестала расходиться и застыла, с нездоровым любопытством наблюдая дальнейшее.
Когда Хэнк ударил этой деревяшкой Джерри по носу, кто-то в толпе охнул:
— О Господи!
Другой голос из толпы вякнул что-то насчет «пойти поискать шерифа».
— Пошли-ка отсюда, — сказал какой-то старый фермер, и толпа снова задвигалась, на этот раз побыстрее.
А Хэнк все продолжал буйствовать. Лицо его было красным от ярости, глаза сверкали, как у демона. Он все продолжал избивать лежащих, пока его брусок не начал рассыпаться на щепки.
Я не заметил в толпе никого другого из Спруилов. Когда драка перешла в кровавую расправу, вся толпа просто разбежалась. Никто в Блэк-Оуке никогда не жалел связываться с братьями Сиско. А теперь никто не хотел оставаться с этим безумцем с гор.
Когда мы вернулись на Мэйн-стрит, те, кто видел драку, хранили полное молчание. А избиение тем временем все продолжалось. И я подумал, не забьет ли их Хэнк до смерти...
Ни Деуэйн, ни я не обменялись ни словом, пока бежали сквозь толпу по направлению к кинотеатру.
* * *
Кино по субботам для всех нас, ребят с ферм, было чем-то особенным. Телевизоров у нас не было, да и вообще развлечения считались грехом. А тут мы на два часа полностью забывали о тяжком труде на хлопковом поле и переносились в мир фантазий, где хорошие парни всегда побеждают. Именно из фильмов мы знали, как действуют преступники и как их ловят полицейские, как ведутся и выигрываются войны и как делалась история на Дальнем Западе. Именно из кино я узнал печальную правду, что Юг вовсе не победил в Гражданской войне, — это полностью противоречило тому, что мне всегда твердили и дома, и в школе.
Но в эту субботу очередной вестерн Джина Отри показался скучным и Деуэйну, и мне. Всякий раз, когда на экране начиналась кулачная драка, я тут же вспоминал Хэнка Спруила и перед глазами снова вставала картина того, что происходило позади кооператива, как он там молотил братьев Сиско. Стычки, отснятые Отри, казались детскими играми по сравнению с настоящей кровавой бойней, свидетелями которой мы только что стали.
Фильм уже почти закончился, когда я все же решился заговорить с Деуэйном.
— Этот парень с гор, что избил Сиско... — прошептал я. — Он у нас на ферме работает.
— Так ты его знаешь? — тоже шепотом спросил он, словно не веря.
— Ага. Уже познакомились.
Деуэйна это здорово удивило, и он готов был забросать меня вопросами, но зал был набит битком, а мистер Старнс, тутошний менеджер, всегда любил прохаживаться между рядами со своим фонариком, следя за порядком. И если кто-то из ребят начинал разговаривать, он хватал его за ухо и вышвыривал на улицу. К тому же Бренда, эта девчонка с веснушками, умудрилась-таки занять место прямо позади Деуэйна, и мы чувствовали себя не очень удобно.
В зале было немного взрослых, и это были в основном городские. Мексиканцев мистер Старнс всегда сажал на балконе, но это их мало трогало. Лишь немногие из них были готовы тратить деньги на кино.
Когда фильм закончился, мы бросились наружу и уже через пару минут снова оказались позади кооператива, готовые увидеть окровавленные трупы братьев Сиско. Но там никого не было. Не было и никаких следов драки — ни крови, ни оторванных рук и ног, ни расщепленного деревянного бруса.
Паппи придерживался мнения, что всякий, кто себя уважает, по субботам должен уезжать из города еще до темноты. Вечерами по субботам там происходили скверные вещи. Не драки, другие. Правда, я никогда не видел ничего особенно плохого. Слыхал, конечно, что кто-то пьет или играет в кости позади джина, да и драки тоже бывают, но все это происходило как-то скрытно, да и вовлечены в это были немногие. И все-таки Паппи опасался, как бы мы во что-нибудь такое не вляпались.
Рики всегда вызывал наибольшие опасения из всех членов семейства Чандлеров; мама мне говорила, что он всегда слишком уж задерживался в городе по субботам. Кто-то из нашего семейства даже был там однажды арестован, и не так уж давно, однако я никогда не слышал подробностей. Мама еще говорила, что Паппи и Рики годами спорили о том, в какое время следует уезжать домой. Я помню, что несколько раз мы уезжали из города без Рики, и я плакал, потому что думал, что больше никогда его не увижу. Но утром в воскресенье он всегда сидел на кухне и пил кофе, как будто ничего и не произошло. Рики всегда возвращался домой.
Мы все собрались у нашего грузовичка, который сейчас окружали десятки других машин, кое-как припаркованных вокруг баптистской церкви, потому что фермеры все еще продолжали съезжаться в город. Толпа на Мэйн-стрит стала еще плотнее и вроде бы скапливалась возле школы, где скрипки и банджо иногда исполняли деревенские мелодии. Мне совсем не хотелось уезжать, по моему мнению, спешить домой было совершенно ни к чему.
У Бабки и мамы нашлись какие-то неотложные дела в церкви, где все женщины всегда находили себе какое-нибудь дело в преддверии воскресенья. Тут я услышал, что Паппи и отец, стоявшие по другую сторону грузовика, обсуждают недавнюю драку. Потом кто-то из них упомянул Сиско, и я навострил уши. Но тут подошли Мигель и другие мексиканцы, не переставая трещать по-испански, так что дальше я ничего не услышал.
Через пару минут со стороны улицы подошел Стик Пауэрс, один из двух помощников шерифа Блэк-Оука, — поздороваться с Паппи и отцом. Стик, кажется, во время войны был в плену, он немного прихрамывал и утверждал, что это следствие его пребывания в немецком лагере. А вот Паппи говорил, что Стик никогда не выезжал за пределы округа Крэйгхед и выстрелов в жизни не слышал.
— Один из этих Сиско чуть не при смерти, — услышал я его голос и тут же придвинулся поближе. Было уже почти темно, и никто за мной не следил.
— Ну и ничего страшного, — заметил Паппи.
— Говорят, что этот парень с гор на вашей ферме работает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52