Потом сказал:
- Нет, шериф. Я уверен, что она согласится дать показания в присутствии зрителей. Этой истории, черт бы ее побрал, все равно не избежать огласки, так что нам же хуже, если мы будем ее стыдиться. В том, что они сделали, нет ничего плохого - они любили друг друга и были обручены - ну, просто слегка забежали вперед. Не рассказывайте моей жене, что я признался, но ведь у нас с ней было то же самое! Как же мы можем осуждать Шарлотту? И если соседи от нее отвернутся, пусть идут к дьяволу! Я продам ферму и уеду отсюда. Мне уж и так давно хотелось перебраться в Калифорнию.
На том и порешили. Гус Хоффман к часу ночи вернулся в свой опустевший дом. Он думал, что не сможет заснуть, пока не вспомнил про пинту виски, хранившуюся в шкафу в медицинских целях. Он достал спиртное и стакан. Гус пил мало: рюмочку-другую по большим праздникам, так что этого количества виски ему хватило бы на целый год. Сегодня, однако, ему необходимо было забыться. Худшая ночь в его жизни, даже хуже той, когда умерла его жена. Во-первых, смерть жены была неизбежной, он знал, что та умирает, и был готов к этому. А во-вторых, тогда он знал, что у него остается Томми, которому было всего три года. Гус нанял женщину присматривать за мальчиком днем, пока он работал в поле, и так воспитывал Томми вплоть до школьного возраста.
Теперь он остался один, навсегда один. Он знал, что больше никогда не женится. Не потому, что был стар - ему не исполнилось еще и пятидесяти, а потому, что со дня смерти жены ему ни разу еще не пришла в голову мысль найти другую женщину. Со смертью жены в нем будто что-то умерло. Мужчины такого рода могут захотеть женщину, как правило, абстрактную, но становятся холодными, когда сталкиваются с женщиной во плоти. Гус Хоффман не мог даже захотеть женщину; он не мог себе представить совместное проживание с женщиной и без всякого секса. Он не хотел, чтобы у него в доме находилась женщина, в каком бы то ни было качестве.
Другое дело, если бы с ними жила Шарлотта как жена Томми.
К этому он был готов.
Все его надежды были связаны с Томми. Гус никогда не афишировал своих чувств и не давал понять Томми, насколько для него важно, чтобы он после женитьбы остался на ферме отца. Он страстно мечтал о внуках, а теперь у него их не будет; он - последний из рода, тупиковая ветвь.
Разве что - после третьей порции виски в его голове неожиданно появилась надежда - разве что Томми и Шарлотта успели зачать внука! А что, Шарлотта ведь вполне может быть беременной! И даже не знать об этом. Неужели Томми, упаси Бог, старался предотвратить такую возможность?
Гус тут же захотел все выяснить. Он встал из-за стола и направился к телефону. Потом остановился и вновь сел на место, сообразив, что нельзя звонить Гарнерам посреди ночи, чтобы спросить об этом. Их вообще нельзя об этом спрашивать. Остается ждать и надеяться.
Надежда поможет ему преодолеть тоску и одиночество.
Он может строить планы. Если Гарнер узнает, что Шарлотта беременна, то наверняка продаст ферму и уедет отсюда. Он сам сказал, что поступит так, если к Шарлотте будут плохо относиться соседи - а ведь ей простят добрачную связь, но не простят незаконнорожденного ребенка. Ну что ж, если такое случится, то он, Гус Хоффман, тоже все продаст и уедет за ними куда угодно, хоть в Калифорнию, хоть к черту в пекло. А может быть, ему даже удастся уговорить Гарнера купить ферму вместе, чтобы он жил с ними. Он готов жить рядом, в сарае, если они не захотят видеть его под своей крышей, и помогать растить внука. Или внучку - теперь он был согласен и на девочку. Если Джед откажется покупать ферму на паях, то он может приобрести свою и поселится где-нибудь по соседству. Лучше всего совсем рядом, даже если за это придется сильно переплатить. Денег у него, слава Богу, хватит: у него есть двенадцать тысяч долларов в банке, не считая того, что он может выручить за эту ферму. А ему делали весьма выгодные предложения.
Гус допил виски и тут понял, что пьян чуть ли не впервые в жизни. Во всяком случае, впервые с тех пор, как ему минуло двадцать. Поднявшись, он обнаружил, что не в силах стоять на ногах и вынужден хвататься за стены и окружающие предметы.
Он не стал подниматься наверх, в спальню, а, добравшись до дивана в гостиной, снял ботинки и рухнул в беспамятстве.
Проснувшись на рассвете, он выпил кофе и заставил себя поесть. Подоив коров и выставив фляги с молоком, чтобы их смог забрать человек, объезжавший фермы, а также выполнив все работы, не терпящие отлагательства, он обнаружил, что еще довольно рано. Хотя у него была работа, как всегда бывало здесь, но все оставшиеся дела могли подождать до второй половины дня, когда завершится дознание. Кроме того, у него возникла одна идея, которую он намеревался реализовать немедленно.
Убедившись, что носок Томми и поводок Бака все еще у него в карманах, он кликнул Бака и направился вместе с ним через поле к ферме Джеда Гарнера.
Гарнер рыхлил землю в саду позади своего дома. Увидев Хоффмана, он остановился и стал поджидать его, опершись на мотыгу.
- Привет, - сказал Хоффман. - Как Шарлотта?
- Еще спит. Вчера она долго не могла заснуть. В чем дело, Гус?
- Да вот зашел сказать тебе, куда направляюсь. Хочу сходить еще разок на то место, где мы были вчера.
- Зачем?
- Хочу еще разок все осмотреть при свете. То место, где была одежда Томми, и то, где мы нашли его самого. Мы могли вчера что-нибудь упустить было темно. Не знаю, что я надеюсь там увидеть, но, может, найду что-то важное. Хочу выяснить это до сегодняшнего дознания.
- В этом есть смысл, - произнес Гарнер.
- Для этого я и взял с собой Бака. Схожу туда, где мы первый раз увидели Томми, ну, помнишь, когда он бежал прямо на нас. Хочу, чтобы Бак привел меня к тому месту, откуда прибежал Томми. Даже не знаю, что там можно найти, но просто хочу посмотреть.
- Я пойду с тобой, - решительно заявил Гарнер. - Что-то мне сегодня не до работы. Думаю, что тебе тоже. Погоди, я предупрежу Мо.
Гус Хоффман подождал его, и двое мужчин двинулись в путь.
Мозговик был не то что встревожен, скорее он был зол на самого себя из-за того, что поддался панике и уничтожил своего первого и пока что единственного разумного хозяина. Более спокойное обдумывание случившегося привело его к выводу, что этого вполне можно было избежать. Разумеется, ему необходимо было увести их подальше от пещеры, но вовсе не обязательно было заставлять хозяина покончить с собой. Отведя их на безопасное расстояние, он вполне мог лечь на землю и притвориться спящим или лишившимся чувств. Когда они разбудили бы его, он мог изобразить удивление от того, что очутился здесь голым, и сказать, что ничего не помнит с того момента, как заснул рядом с девушкой в их укромном месте. Разумеется, в этом случае трудно было объяснить происшедшее потерей памяти, как он планировал раньше (после того, как он убегал от своего отца), но вполне можно было свалить все на "временное помешательство". Вряд ли они стали бы помещать его в психиатрическую лечебницу, а именно эта перспектива побудила его расправиться с Томми - запертый в больнице, он полностью терял для мозговика свою полезность в качестве хозяина. Он смог выяснить, покопавшись в голове Томми, что в психиатрических больницах особенно тщательно следят за тем, чтобы пациенты не могли покончить с собой - это безусловно заперло бы его в мозгу Томми на длительное время. А в случае неудавшейся попытки самоубийства режим мог ужесточиться и сделать освобождение мозговика практически невозможным.
Однако теперь мозговик понял, что те двое вряд ли стали бы помещать Томми в больницу после одного лишь эпизода временного помешательства. Наверное, за ним бы приглядывали, но не слишком долго, коль скоро его поведение вновь стало бы полностью нормальным. Разумеется, его показали бы доктору, а тот, по всей вероятности, порекомендовал бы обратиться к специалисту. Однако, как выяснил мозговик, ни в Бартлесвилле, ни в Уилкоксе психиатров не было, так что консультация специалиста потребовала бы поездки в Грин Бэй, а то и в Милуоки. В каждом из этих городов наверняка есть большая библиотека, представляющая для него несомненный интерес, и если использовать эту возможность, он мог бы получить массу необходимой информации.
Да, как сказал бы Томми, он явно "свалял дурака". Однако не следовало слишком уж винить себя. Невозможно сразу понять абсолютно чуждый мир, абсолютно чуждую культуру.
Особенно если учесть, что для знакомства с этим миром ему пришлось использовать не слишком умного, не слишком образованного парня, мало чем интересовавшегося, кроме своей фермы. Да, Томми мог стать идеальным фермером.
Основным недостатком нынешнего вполне безопасного положения мозговика была практически полная невозможность заполучить себе еще одного хозяина-человека. В этих местах, правда, бывали охотники, но вероятность того, что кто-нибудь из них уснет поблизости, в радиусе сорока ярдов от него, была чрезвычайно мала.
Чтобы обрести еще одного разумного хозяина, нужно было сначала внедриться в мозг животного, которое перенесет его поближе к людям. Тут был определенный риск, особенно в процессе транспортировки, но риск в его положении был неизбежен. Хотя мозговик пока еще не сталкивался здесь с крупными животными, но от Томми он знал, что животные в этом месте появляются часто. Скажем, олень легко мог бы перенести его в зубах, то же самое мог сделать медведь. Можно было переместиться и по воздуху. Ястреб способен переносить в когтях мелких зверьков и цыплят, почему бы ему не перенести и тело мозговика. Наверняка ему подошла бы и сова: Томми знал, что совы порой бросаются сверху на мышей и улетают, держа их в когтях. Однако он не знал, какая тяжесть была для совы предельной.
Мозговик все больше склонялся к тому, чтобы выбрать птицу. Медведь или олень вряд ли смогут преодолеть высокое заграждение, да к тому же их наверняка почуют собаки на фермах, и своим лаем могут разбудить всех в округе. Однако собака не заметит ястреба, который, покружив над фермой посреди ночи, опустит мозговика на крышу. Затем, как только ястреб улетит и убьет себя или даст себя убить, мозговик сможет среди спящих в доме людей выбрать себе хозяина по вкусу. Первым делом новый хозяин должен будет снять тело мозговика с крыши и спрятать в надежное место.
Торопиться не нужно: на этот раз он обдумает все детали и избежит ошибок. Тем более, что пока поблизости не было ни ястреба, ни совы, ни оленя, ни медведя. Только мышь-полевка, кролики и другие маленькие зверьки изредка пробегали мимо входа в пещеру.
Он старательно изучил каждое животное. Никогда не угадаешь, в какой ситуации придется оказаться. Порой маленькое животное предпочтительнее крупного - например, если нужно сделать подкоп под стеной.
Изучив животное изнутри и снаружи (причем самостоятельно, а не только при помощи сведений, полученных от предыдущего хозяина), он получал возможность приобретать хозяина из спящих особей этого вида в радиусе десяти миль!
Скажем, если он изучил таким образом кролика, то ему достаточно было сосредоточиться на понятии "кролик", и тогда в его распоряжении оказывался любой кролик, спящий в пределах десятимильной зоны вокруг него, а если таких было несколько - хозяином становился ближайший. Если хоть один раз в пределах его перцептивной зоны пролетит ястреб - с любой скоростью, - он сможет получить в хозяева ястреба всякий раз, когда эти птицы спят. Рано или поздно сова, олень, медведь тоже окажутся в его зоне; таким образом, мозговик расширит выбор потенциальных хозяев-животных.
О, если бы точно так же можно было поступить и с разумными существами в данном случае, с людьми! Тогда у него вообще не было бы проблем. Однако разумные существа сопротивлялись вселению мозговика, и оно всегда сопровождалось борьбой, хотя и продолжавшейся лишь несколько секунд. Чтобы победить, мозговик был вынужден концентрировать всю свою энергию, а потенциальный хозяин при этом непременно должен был находиться в зоне его непосредственного влияния. И разумеется - спящим.
Эти законы действовали почти на всех планетах, обследованных его сородичами. Бывали, правда, исключения, и сегодня ночью мозговику предстояло убедиться не принадлежит ли Земля к их числу.
Свои эксперименты мозговик начал с мыши-полевки, очень похожей на ту, которая была его первым хозяином. К вящему неудовольствию и раздражению мозговика пришлось потратить почти целый час, чтобы убить мышку и вернуться в свое тело. Сначала он пытался разбить ей голову, с разбега ударившись о дерево или камень. Но мизерная масса и малая инерция делали даже удар о камень таким слабым, что он лишь слегка оглушал. Далее он выяснил, что мышь не в состоянии вскарабкаться на дерево так высоко, чтобы при падении разбиться насмерть. Он заставлял мышь выбегать на ярко освещенное луной пространство и до изнеможения кружиться там, привлекая внимание совы или еще какого-нибудь ночного пернатого хищника. Но таковых не оказалось. Наконец, он догадался проделать то, что нужно было сделать с самого начала: проверил мысли и воспоминания зверька. Из них он узнал о находившемся рядом водоеме. Полевка немедленно бросилась к воде и тут же утопилась.
Вернувшись в свое собственное тело, он приступил ко второму эксперименту. Он знал, что наверняка в радиусе нескольких миль есть спящие люди. Скажем, в десяти милях к югу находился Бартлесвилль, где в данную минуту спали сотни людей. Используя Томми в качестве прототипа, мозговик сконцентрировался на понятии человек, пытаясь пред ставить любого спящего человека. Никакого результата Следующий опыт также не принес результата. Мозговик знал, что в некоторых разумных он может переместиться и невзирая на большое расстояние. Для этого было необходимо сконцентрироваться на конкретном индивиде, которого он знает и помнит. Поскольку перед вселением в Томми он хорошо изучил изнутри и снаружи его девушку, Шарлотту, мозговик попытался теперь вселиться в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24