– Все.
– Сейчас ты разговариваешь со мной.
– Я знаю.
– Что ты утаил?
– Ничего. Все так и было.
– Я тебе не верю. Ты дважды запинался.
– Вы разучились мыслить, – усмехнулся я. – Давно не тренировались. Одно я, правда, не сказал. Я действительно хотел, чтобы вы вернулись к работе, армия нуждается в вас, но когда я увидел Энн Эймори распростертой на полу, появилась другая причина. Она была хорошей, милой девушкой. Я танцевал с ней, и мне она понравилась Если бы вы видели ее такой, какой она была в понедельник вечером, а потом лежащей на полу… Я видел. Поэтому у меня появилось желание, чтобы тот, кто это сделал, не прожил больше того, чем потребует суд, и это стало еще одной причиной вашего возвращения к работе. Может быть, я сам был отчасти виноват. Я пришел туда и заварил кашу. Может, без моего участия, ничего бы не случилось.
– Чепуха, кисло отозвался Вулф. – Убийства не растут за ночь, как грибы. Что скажете, мистер Кремер? Чем вы располагаете и нужно ли вам еще что-нибудь?
– Все, что Гудвин рассказал, мне не требовалось, – проворчал Кремер. – Если верить ему. Предположим, я ему верю. Тогда я не понимаю, зачем он удалил явного фаворита на должность убийцы?
– Роя Дугласа? – удивился я. – Вы считаете, что убийца он?
– Считал. – Кремер выплюнул изжеванную сигару в корзинку для ненужных бумаг. – Во-первых, потому что он сбежал. Но если верить тебе, он тут ни при чем. По словам трех человек, Энн вышла из своего офиса минуты через две после пяти… Она не могла добраться домой раньше, чем в 5.25. Мисс Роуэн увидела ее мертвой в 5.45 или около того. Значит, ее убили в эти двадцать пять минут. Даже если вы продолжаете утверждать, что ее убили где-то еще, как только она ушла из офиса, а потом доставили в квартиру, значит, Дуглас здесь ни при чем. По твоим же собственным словам, он явился к Вулфу около пяти и был постоянно при вас, пока не явилась мисс Роуэн.
– Да, – кивнул я. – Как я уже вам сказал, я проверил, когда Энн ушла из офиса. Если я сунул убийце сотню долларов на поездку, значит, я перестарался. Что у вас осталось? Как насчет Леона Фьюри?
– Он играл на бильярде в кабачке у Мартина, начиная с четырех часов. И вернулся домой на Барнум-стрит только в полночь.
– Пьяный?
– Мы полагаем, что да. Теперь нам придется к этому вернуться. Мы-то подозревали Дугласа. Нам придется выяснить, чем они все были заняты, в том числе и бабушка. Двое людей были свидетелями того, как она вернулась в семь десять, но она могла прийти раньше, а потом снова уйти. И мисс Лидс. Ее агент был с нею между шестью тридцатью и семью часами, проверяя документы, но теперь предстоит проверить эти показания заново. Мы вычеркнули четверых, кто находился в доме в то время, но следует вернуться к ним. – Кремер смотрел на меня злым взглядом. – Черт побери, не припомню ни единого случая, когда бы ты не спутал все наши карты.
Он поднял телефонную трубку и начал отдавать приказания. В течение примерно десяти минут он наделил обязанностями человек двадцать. Но меня это не очень интересовало. Несмотря на то, что Вулф согласился встретиться с полковником Райдером и позволил передать Фрицу, чтобы тот зажарил молодую индейку, я не был уверен, поддался ли он моим уговорам. Он был таким же непредсказуемым, как Лили Роуэн, и мне следовало придумать, как на самом деле привлечь его к работе. Мне не нравилось его поведение. Глаза у него были широко открыты, а голова высоко поднята, и, что это означало, я понятия не имел, потому что таким я его еще не видел. Разумеется, нужно было как можно скорее притащить его домой, заставить сесть за письменный стол, поставив перед ним пиво, и учуять запахи, доносившиеся из кухни.
Я раздумывал, как бы заставить Кремера заняться всем этим, но Кремер сам избавил меня от забот. Он оттолкнул от себя телефон и довольно резко обратился к Вулфу:
– Вы спросили, нуждаюсь ли я в чем-нибудь. Да, нуждаюсь. Надеюсь, вы заметили, в чью сторону направляется следствие?
– Заметил, – сухо подтвердил Вулф. – В основном в сторону мисс Роуэн.
– Для этого не требуется большой смекалки, – без особого энтузиазма подтвердил Кремер. – Нам придется проверить каждого, но в данный момент этот выглядит именно так. А отец Лили Роуэн был одним из моих близких друзей. Он устроил меня на работу и вытащил из двух неприятностей, когда служил в муниципалитете. Я знал Лили еще младенцем. Я не имею права исключить ее из числа подозреваемых, но вместе с тем не желаю отдать ее на растерзание нашим волкам. Мне хотелось бы, чтобы вы занялись ею у себя дома. И хочу сам присутствовать там, но так, чтобы она об этом не знала.
Вулф нахмурился.
– Я тоже ее знаю. Я дарил ей мои орхидеи. В последнее время она часто докучала мне расспросами. Удовольствия от вашего задания я не получу. – Он бросил на меня взгляд, который должен был стереть меня в порошок. Потом, с отвращением глядя на Кремера, подавил вздох. – Ладно, при условии, что Арчи будет при нас. Этот идиотский фарс…
Сыщик, которого я видел впервые, вошел и, заметив, что Кремер кивнул, доложил.
– Пришла миссис Чак и хочет поговорить с нами. Вместе с мисс Лидс. Отвести их к лейтенанту Роуклиффу?
– Нет, – И посмотрев ид часы, Кремер распорядился: – Приведите сюда их обеих.
10
Эти две особы женского пола были далеко не ординарными, когда я увидел их по отдельности во время моего первого пребывания на Барнум-стрит, но, появившись в кабинете Кремера, вместе, они являли собой комическое зрелище. Что касается размера и веса, мисс Лидс легко могла засунуть миссис Чак под мышку и нести, но взгляд черных глаз миссис Чак был таким, что размер и вес не имели значения, да и возраст, кстати, тоже, если кому-нибудь придет в голову что-либо предпринять. Ей приходилось сделать два шага по сравнению с одним, предпринятым мисс Лидс, но она шла впереди. Одеты они обе были в нечто, похожее на парад солдат времен американо-испанской войны. Когда Пэрли усадил их на стулья, Кремер спросил:
– Вы, дамы, желаете что-либо сказать?
– Да, – фыркнула миссис Чак. – Я хочу знать, когда вы намерены разыскать Роя Дугласа? Я хочу посмотреть ему в глаза. Он убил мою внучку.
– Вы ненормальная, – хриплым, но твердым голосом возразила ей мисс Лидс. – Вы спятили еще пятьдесят лет назад. Я позволила вам жить у меня в доме…
– Я не намерена слышать…
Они обе говорили одновременно.
– Дамы! – загремел Кремер. Они обе тотчас умолкли, будто выключили кран. – Быть может, – предложил он, – вам, мисс Лидс стоит подождать в коридоре, пока я выслушаю заявление миссис Чак…
– Нет, – не двинувшись с места, произнесла мисс Лидс. – Я хочу слышать.
– Тогда, пожалуйста, не перебивайте. У вас будет возможность…
– Она боится меня, – включилась миссис Чак, – с тех пор, как я обнаружила девятого ноября 1905 года, что ее мать травит белок в Вашинггон-парке. За такое преступление полагается тюрьма. Но теперь моя собственная внучка умерла, потому что я сама согрешила и не имею права ждать милости от бога, и пусть он меня накажет. Я уже в таких летах, что мне пора умереть, и готова к смерти. Когда Кора Лидс скончалась девятого декабря прошлого года, я сказала себе, теша собственное честолюбие и радуясь этому событию, что господь ее наказал. Затем, когда мне стало известно, что Кору Лидс убил Рой Дуглас, я заявила, что не верю этому. В своем тщеславии я забыла про волю божью…
– Кто такая Кора Лидс? – перебил ее Кремер.
– Ее мать, – костлявым мизинцем, прямым, как стрела, ткнула миссис Чак в мисс Лидс. – Я отказалась…
– Откуда вам известно, что ее убил Рой Дуглас?
– Мне сказала Энн. Моя внучка. Она сказала мне, откуда ей известно, но я забыла. Со вчерашнего вечера я старалась вспомнить, однако у меня ничего не получается. Подождите, я еще вспомню. Я пока способна вспомнить, что происходит. Кора Лидс лежала в постели, она лежала с тех пор, как в сентябре подвернула ногу. Он положил подушку ей на лицо, она старалась освободиться, и в этой борьбе ее сердце не выдержало, и она умерла. По-моему Энн видела, как он держал подушку… Нет, это только моя догадка. Дело в том, что я не хотела об этом помнить, считая, что на то воля божья. Вот и забыла – так уж устроен мозг человека преклонных лет. С прошлой ночи я стараюсь вспомнить, чтобы прийти и сказать вам, но в конце концов решила, что лучше не ждать.
– Она ненормальная, – низким, похожим на мужской, голосом, ввернула мисс Лидс. – Она спятила еще…
Кремер подал ей знак помолчать, не отрывая взгляда от миссис Чак.
– Вы сказали, – загремел он, – что Рой Дуглас убил вашу внучку. Откуда вам это известно?
– Он убил ее, – огрызнулась она, – потому что она знала про убийство Коры Лидс, и он боялся. Он боялся, что она кому-нибудь скажет. Разве это не причина?
– Да, пожалуй, причина. А доказательства у вас есть? Улики? Вы видели его поблизости?
– Видела? Откуда? Меня там не было. Когда я вернулась домой, она уже была мертвой. – Она принялась причитать: – Мне восемьдесят девять лет. Я вернулась домой и застала свою внучку мертвой! Разве я могла после такого зрелища сесть и задуматься? Ночью я поняла, что ее убил он! Я требую, чтобы вы его разыскали! Я хочу посмотреть ему в глаза!
– Посмотрите, – заверил ее Кремер. – Успокойтесь, миссис Чак. Вы можете вспомнить, почему он убил Кору Лидс?
– Конечно. Потому что он не хотел лишиться своей голубятни. Она требовала, чтобы ее снесли.
– По-моему, она сама построила ему голубятню, – сказал я.
– Да. Потратив на это тысячи долларов. Ни после того, как она подвернула ногу и не могла ходить в парк, она возненавидела его и всех остальных. Она известила меня, чтобы я убиралась из ее дома, в котором я прожила более сорока лет. То же самое она приказала и Леону и перестала платить ему за убийство ястребов. Раньше она платила ему двадцать долларов за каждого убитого ястреба. Она заявила Рою Дугласу, что голуби принадлежат не ему, а ей, что она намерена снести голубятню, и предложила ему выметаться. Она велела своей собственной дочери перестать ходить в парк, а когда узнала, что ее дочь потихоньку продолжает платить Леону за убийство ястребов, она вообще перестала давать ей деньги. Вот как она вела себя после того, как повредила ногу и не могла больше ходить в парк. Поэтому я не удивилась ее смерти, случившейся девятого декабря. На то была воля божья, решила я. Прости меня, господи, я виновата. Теперь я знаю, что я виновата. Это и вправду был Рой Дуглас, потому что так сказала мне Энн, прости меня, господи.
– Насколько я понял вас, мисс Лидс, – откашлявшись произнес Кремер, – вы не согласны с миссис Чак?
– Категорически, – отозвалась мисс Лидс. – Она ненормальная. Она сама это сделала.
– Что именно?
– Убила мою мать и собственную внучку. По-моему, она этого не сознает. Только сумасшедший мог убить Энн. Она была очень славной и всем нравилась.
– Извините, – врезался я. – В понедельник вы скачали мне, что никто не убивал вашу мать. Вы сказали, что она умерла от старости. А теперь вы говорите…
– А вы сказали, – обрушилась она на меня, – что пришли к нам только повидать Энн, а теперь вы здесь! Я так и говорила, что армия и полиция – все едино. Вот вы все здесь, и что от вас толку? В течение шестидесяти лет вы и пальцем не пошевелили, чтобы убрать ястребов из города! Какой смысл говорить вам, что мою мать убила безумная старуха? Какие действия вы бы предприняли? Откуда я могла знать, что она убьет Энн? Я пришла с ней только потому…
– Мадам! – обратился к ней Вулф таким тоном, что она тотчас умолкла. – Если вы сами пребываете в здравом уме, то, пожалуйста, ответьте на вопрос. Ваша мать действительно предлагала миссис Чак выехать из дома?
– Да. Этот дом принадлежал ей…
– Она перестала платить Леону Фьюри за истребление ястребов и тоже велела ему съехать с квартиры?
– Да. После того как она повредила ногу…
– Она сказала Рою Дугласу, что намерена снести голубятню?
– Да. Она не могла вынести…
– Она перестала давать вам деньги и запретила ходить в парк?
– Да. Но я…
– Значит, мадам, ваш диагноз ошибочен. Миссис Чак превосходно помнит все события, что делает честь ее умственным способностям, несмотря на преклонный возраст. Я бы не рекомендовал вам…
Зазвонил телефон, и Кремер взял трубку. Выслушав весьма краткое сообщение, он обратился к Вулфу:
– На этом закончим, если вы не возражаете.
Вулф кивнул, и Кремер сказал в трубку:
– Проводите дам и затем введите его.
Проводить дам оказалось не так-то просто. Они не высказали всего, что собирались, и их ничуть не волновали намерения Вулфа и Кремера. В конце концов Кремеру пришлось встать из-за стола и выставить их в коридор, а к тому времени, когда он снова сел в свое кресло, в кабинете появился полицейский с очередным посетителем.
11
Леон Фьюри явно был не в себе по сравнению с тем, каким бравым он пребывал в тот раз, когда я его видел. Он вошел, оглядел нас, опустился по приглашению на стул, но смотрелся совсем невесело. Я усомнился, надевал ли он пижаму накануне ночью, потому что его костюм был так помят, будто он его и не снимал. Воздавая ему должное, пока он сидел передо мной, с мешками под налитыми кровью глазами и двухдневной щетиной на лице, я не видел ничего несостоятельного в той теории, что он вполне мог затянуть шарф на горле Энн Эймори, если бы не его алиби, которое еще не было подтверждено.
– Вы хотите что-нибудь сказать? – спросил Кремер.
– Да, хочу. – Леон говорил слишком громко для человека, положение которого еще не было выяснено до конца, и довольного своим окружением. – Я желаю знать, почему вы послали людей следить за мной. Я не имею никакого отношения к происшедшему, отчитался за каждую минуту того времени, когда это случилось, и вы все это проверили. Какое право вы имеете относиться ко мне, как к преступнику? Следить за мной, проверять, сколько я трачу, куда хожу и что делал бог знает сколько времени тому назад. В чем дело?
– Обычно мы действуем именно так, когда расследуем убийство, – коротко ответил Кремер. – Мы не жалеем затрат. Если же мы причиняем вам неприятности, наймите адвоката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9