Глаза киммерийца блеснули. На мгновение он встретился взглядом со смотрителем.
Одежда Конана и его друга была сложена возле самого входа в парильное отделение, поэтому сюда проникал горячий воздух. И теперь от жара воск расплавился, и все записанное на нем поплыло и смазалось. Олдвин обнаружил это, когда раскрыл дощечки.
Бритунец испустил крик ужаса. А Конан с невозмутимым видом взирал на него.
— Мои бесценные наблюдения! — восклицал Олдвин. — Все погибло! Все описания! В том числе и твое, Конан. Твое описание тоже исчезло. Неужели
это тебя совершенно не волнует?
— Ну, — сказал киммериец, — может быть, самую малость.
Глава вторая
Преследование в пустыне
Вот уже два дня Конан и Олдвин ехали по пустыне. Несмотря на то, что Олдвин выглядел человеком изнеженным и вел себя как избалованная девица из богатого дома, склонен был к капризам или совершенно неуместным требованиям, вроде охлажденного и непременно взбито го куриного яйца на завтрак (посреди пустыни), — и общем и целом Олдвин оказался гораздо менее докучливым спутником, нежели можно было представить.
И главным его достоинством Конан счел то обстоятельство, что Олдвин никогда не требовал по-настоящему невозможного. Бритунец жаловался на отсутствие излишеств, но ни словом не обмолвился насчет того, что неудобное седло натерло ему внутреннюю сторону бедра, что жажда измучила его (а между тем Конан настаивал на том, чтобы беречь воду, и выдавал питье лишь маленькими порциями), что лошадь, которую они поспешно купили в Шадизаре, оказалась со скверным нравом.
Он взял с собой только свои записи и деньги. Лишнюю одежду и кучу странных предметов, вроде «дорожного» кувшина и шкатулки с «необходимыми в пути» принадлежностями, вроде щеточки для приглаживания волос на ногах, Олдвин по требованию Конана продал прямо в Шадизаре.
Олдвин пытался спасти хотя бы шкатулку, но киммериец был непреклонен.
— Мы не потащим все это барахло через пустыню, а оставлять его в гостинице на сохранение у хозяина — дело бессмысленное. Этот пройдоха все равно продаст ваши вещички и при встрече сделает вид, будто никогда прежде с вами не встречался. И кто только надоумил вас тащить с собой подобные предметы?
— Я приобрел их в Бритунии в лавке «Все для путешественников», — сказал Олдвин с покаянным видом.
Он уже начал понимать, что Конан в своих требованиях совершенно прав, и потому подчинился без жалоб.
Заграт, по мнению приятелей, вел себя все более и более подозрительно.
— Мне никогда прежде не приходило в голову последить за ним, — признался Конан своему спутнику. — Я считал его забавным и придурковатым, как все эти нищие. Немного жуликом, не без того, но и не более того. У меня всегда находились более интересные занятия, чем разглядывать Заграта. Потребовался богатый бездельник с его неуемным любопытством, чтобы я обратил внимание на то, что находилось у меня под носом.
— Между прочим, мои исследования представляют интерес для ученых Бритунии, — насупился Олдвин. Ему не понравилось, что Конан назвал его «богатым бездельником». — Я занимаюсь важной работой.
— Ага, — согласился Конан. — Теперь, к примеру, мы тащимся через пустыню, чтобы понаблюдать за поведением татуированного дервиша в естественной для него среде обитания.
— У вас на удивление разнообразная речь, — заметил Олдвин.
— Только не вздумайте записывать это на свои таблички, — предупредил Конан. — Иначе в следующий раз они случайно окажутся возле костра и
опять расплавятся.
— Я так и знал, что случившееся в банях было вами подстроено! — надулся Олдвин.
… Заграт не стал после бани одеваться в свои лохмотья. Он взял у смотрителя одежд совершенно другое платье — длинную, до полу, тунику с рукавами и белый плащ с капюшоном. Разумеется, смотритель ни словом не обмолвился Конану о том, что подобная одежда существует. Зачем болтать лишнее? Ведь от Заграта он получил неплохие деньги — и за сохранность этого сменного платья, и за молчание.
Преображенного Заграта Конан узнал в толпе не сразу, однако от цепкого взгляда бритунца лже-дервиш не укрылся. Олдвин заметил его покупающим длинный кинжал в лавке, возле которой Конан задержался на добрых полчаса.
После этого приятели уже не выпускали Заграта из виду. Им пришлось потратить почти все, что они выручили от продажи «дорожных принадлежностей» Олдвина, на покупку двух лошадей. И скоро уже они очутились в пустыне.
Тайно выслеживать человека в пустыне нелегко. Здесь негде спрятаться, обзор широк, и один всадник легко заметит другого на горизонте. Поэтому друзьям приходилось держаться от Заграта на большом расстоянии. Они тщательно следили за тем, чтобы он не мог их разглядеть.
Конан выискивал в песке следы. По мнению Олдвина, киммериец, несомненно, пользовался какой-то потаенной варварской магией, потому что сам Олдвин ровным счетом ничего в песке не различал.
— Барханы и барханы, — бормотал бритунец, щуря глаза, слезящиеся от слишком яркого света. — Один ничем не отличается от другого.
— Поверьте мне на слово, — сказал ему Конан, — я просто вижу эти следы так же ясно, как если бы они отпечатались на сырой глине.
— У меня нет причин сомневаться, — вздохнул бритунец. — Наверняка это какая-то магия.
Переубедить его Конану не удалось.
В первую ночь их потревожили пустынные зверьки, похожие на собак. Их большие острые уши отчетливо вырисовывались на фоне неба, когда на гребне бархана показывалось очередное существо. Конан отпугивал их, бросаясь в их сторону песком, и они с недовольным тявканьем исчезали.
— Они вряд ли способны причинить нам вред, — объяснил киммериец своему спутнику, — даже если соберутся в большую стаю. Они скорее любопытны, чем злобны. Но вот украсть у нас съестные припасы — это запросто. Так что лучше бы нам избавиться от непрошенных гостей.
— Вряд ли получится, — возразил бритунец. — Под уверениям наших мудрецов, представители животного мира отличаются настойчивостью и мало восприимчивы к обидам. Так что нам следует держаться настороже. Предлагаю дежурить по очереди.
— Ну вот еще, — хмыкнул киммериец. — Я просто лягу так, чтобы мешок с припасами находился у меня под рукой. Ни одна животина из тех, кто шастает по ночам, не доберется.
Олдвин хотел было поинтересоваться, не намекает ли его товарищ на какую-либо еще «животину», помимо тех, что возмущенно тявкали в отдалении… Но Конан невозмутимо пожелал ему спокойной ночи и растянулся на песке, положив свою мощную руку на мешок с припасами.
Они проснулись чуть свет. Конан не позволил своему спутнику потратить даже малое время на завтрак. Спустя пару мгновений после пробуждения киммериец уже сидел в седле.
— Сперва мы разыщем его следы и убедимся в том, что за ночь он не ушел слишком далеко, — сказал Конан. — Потом можно будет и перекусить.
Олдвин согласился.
Заграт прошел по пескам гораздо дальше, чем предполагал киммериец. Похоже, дервиш даже не останавливался для того, чтобы поспать.
— Не нравится мне это, — бормотал Конан, рассматривая след, едва различимый на песке. — Существо, которому не требуется отдых, никогда не будет вызывать у меня сочувствия. Обычно так ведут себя люди, связавшиеся с демонами.
— Может быть, у него крепкое здоровье и железная сила воли, — предположил Олдвин.
Конан удостоил его гневным взором.
— Тем более он мне не нравится, — отрезал киммериец.
Часть пути они проделали в молчании, и вдруг Конан резко повернул коня назад. Олдвин последовал его примеру. Они проскакали какое-то время, а затем Конан остановился.
— Что произошло? — спросил его Олдвин. Бритунец почему-то говорил шепотом.
— Мы едва не столкнулись с ним нос к носу, — ответил Конан. — Проклятье! Возможно, он чует, что за ним кто-то следит, а может быть, мы с вами переоценили его способность ехать день и ночь по пустыне без отдыха. Как бы там ни было, я увидел его на горизонте. А это означает, что и он, если обернется, может нас увидеть. Что было бы весьма нежелательно.
— Очень разумно, — похвалил Олдвин. — Подождем немного, пока расстояние между нами увеличится, а затем продолжим погоню. Ну а пока мы выжидаем — самое время перекусить.
Они уничтожили пшеничную лепешку, разорвав ее пополам, и выпили по три глотка воды. После этого Конан объявил их сытыми, и погоня продолжилась.
* * *
Вечер второго дня погони они увидели впереди небольшой оазис. Три пальмы как бы с материнской заботой склонялись над источником воды. Имелась там коновязь и навес, чтобы путник мог отдохнуть и спастись от обжигающего солнца.
К несчастью, Конан и Олдвин лишены были возможности насладиться столь желанным отдыхом. И все потому, что к этому оазису прибыл Заграт.
— Когда-нибудь он оттуда уйдет, — Конан попробовал утешить своего спутника. — Не сможет ведь он жить там, верно? Нам нужно просто набраться терпения и подождать.
— Может быть, это мираж? — спросил Олдвин. — Я знаю, что в пустыне такое случается…
— Нет, — остановил его Конан. — И избавьте меня от своей осведомленности, особенно в тех вопросах, в которых вы ничего не смыслите.
Олдвин обиженно промолчал. А Конан как ни в чем не бывало сказал ему:
— Вы оставайтесь здесь. Последите за лошадьми — чтобы не сбежали. Я попробую подобраться поближе. Нужно все-таки выяснить, чем он будет там заниматься. Не нравится мне этот дервиш.
— Мы ведь уже установили, что он вовсе не дервиш, — чуть заносчиво вставил Олдвин.
Конан с легкой насмешкой глянул на него.
— Фокусы показывать он все-таки умеет… Будьте внимательны. Держите ухо востро. И не выпивайте всю воду сразу, растяните удовольствие.
— Вы оставляете мне воду? — поразился Олдвин. Он сразу забыл обиды.
Конан кивнул.
— Я ведь буду возле оазиса, — добавил он. — Так что сумею разжиться питьем.
Он привязал к спине пустой мех, бросив Олдвину наполовину наполненный, и быстро побежал по песку. Олдвин долго смотрел ему вслед. Ему пришло на ум, что он впервые глядит на Конана издалека. До сих пор они все время находились рядом — сперва на площади, потом в банях, а затем — во время преследования, когда их кони шли бок о бок. Теперь Конан явился Олдвину, можно сказать, во всей красе, и бритунец сумел оценить его рост, мощь его широких плеч, легкость его движений.
«Похож на великолепного зверя, — подумал Олдвин. — На умного, хитрого зверя. На зверя, наделенного чувством юмора… Странно, — пришла ему миг спустя другая мысль, — почему любой красивый человек напоминает нам животное? Неужели потому, что собственно людей — таких, чтобы по-настоящему были красивы, — нам почти не встречается?»
* * *
На подходах к оазису Конан уже не шел, а полз по песку, как змея. Он проделывал этот трюк не в первый раз и умел рассчитать скорость своего передвижения. Ему оставалось проползти еще два полета стрелы, когда он заметил еще трех всадников, приближавшихся к тому же оазису. К счастью, они ехали с другой стороны и не должны были заметить Олдвина. Иначе бритунец был бы обречен: Конан попросту не успеет на помощь к своему спутнику, а эти господа, если судить по их внешнему виду, вряд ли потерпят близость шпиона.
Прячась за барханами, Конан двинулся дальше…
* * *
— Рад встрече с тобой, Заграт, — проговорил один из всадников. Это был рослый мужчина с узким смуглым лицом, в черном плаще.
Второй — похожий на первого, только более широкий в кости и с черной бородой, — молча кивнул, как бы присоединяясь к приветствию.
Третий улыбнулся. Этот был молод, и черные одежды только подчеркивали его цветущий возраст.
Заграт вздохнул.
— Жизнь среди людей в Шадизаре утомляет меня, но другого способа нет. Проклятье! Хотел бы я, чтобы это все поскорее закончилось… Есть ли известия от Гуайрэ?
— Тебе приказано беречь свою жизнь, следить за жизнями остальных, распоряжаться жизнями немногих, — прозвучал ответ чернобородого.
На лице Заграта проступила хмурая улыбка.
— Узнаю Гуайрэ.
— Этот приказ не обсуждается, — сурово оборвал его тот, что с длинным лицом.
— Я не дерзаю обсуждать приказы… — Заграт вздохнул. — Чьей жизнью я должен распорядиться на сей раз?
— Выбери сам. Нам нужно два каравана, — отозвался чернобородый.
— В таком случае, следует обратить внимание на купца из Вендии, — Заграт начал перечислять сведения.
Даже чуткий слух Конана улавливал далеко не все, но из того, что удалось узнать варвару, было очевидно: Заграт находился в Шадизаре для того, чтобы отслеживать перемещение различных караванов и выбирать из них наиболее подходящие для грабежа. Такие, где товар побогаче, а караванщик поскупее на охрану.
«Любопытно! — думал Конан. — Неужели это самые обычные грабители, а Заграт — их самый обычный соглядатай? Похоже на то… Нет, — прервал он самого себя, — похоже, да не похоже. Я и сам частенько проделываю похожий трюк. Притворяюсь бедным грубым варваром, неотесанным и неграмотным, а сам… — Киммериец тихонько хмыкнул, припомнив один-два случая. — Заграт слишком хорошо тренирован, чересчур ловко владеет собственным телом, не говоря уж о том, как он ориентируется в пустыне. И кто такой Гуайрэ, чьи приказы не обсуждаются? Главарь шайки разбойников? Изысканная, должно быть, шайка!»
Тем временем Заграт закончил рассказ. Всадники, выслушав его, наполнили мехи водой из источника и разъехались. Заграт еще какое-то время медлил. Конан ждал в засаде, терпеливый, как охотящийся хищник. Черные всадники разошлись в разные стороны. Можно предположить, что Заграт изберет то направление, которым пренебрегли его тайные сообщники. То есть отправится прямехонько туда, где скрывается Олдвин.
Поэтому варвар медлил. Если Заграт действительно двинется в ту сторону, где обязательно натолкнется на Олдвина, то Конану лучше находиться у него на пути.
Заграт почистил своего коня, напоил его еще раз и наконец вскочил в седло. Конан замер, сжимая пальцы на рукояти меча. К счастью для себя, Заграт поскакал дальше, почти след в след за длиннолицым всадником. Скоро он скрылся за горизонтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15