Монтгомери –

OCR Альдебаран
Оригинал: Jude Deveraux, “A Knight in shining armor”
Перевод: Б. Захарьин
Аннотация
Дуглесс Монтгомери, обыкновенная учительница, живет в современной Америке, и жизнь ее складывается не очень счастливо. И нет ничего удивительного в том, что она мечтает о благородном рыцаре в сияющих доспехах. И чудо происходит: самый настоящий рыцарь, граф Николас Стэффорд является перед ней в самый отчаянный момент ее жизни…
Джуд Деверо
Рыцарь
Пролог

Англия, 1564 год
Николас пытался сосредоточиться на письме к матери. Это письмо, вероятно, было самым важным документом, который он когда-либо писал. От него зависело все: его честь, земли, будущее семьи — его жизнь.
В то время как он писал, неожиданно в ушах его зазвучал женский голос, сначала тихий, но постепенно становившийся все громче. Женщина рыдала, но эти рыдания были вызваны не болью или горем, а чем-то иным.
Он вновь попытался сосредоточить внимание на письме, но не смог. Эта женщина нуждалась в чем-то, но он не мог понять, в чем именно. В комфорте? В утешении?
Нет, — подумал он, — она нуждается в надежде: эти слезы и рыдания говорят о безысходности горя, а если сейчас он не закончит письмо и не отдаст его ожидающему гонцу, то собственная его жизнь может оказаться лишенной надежды!
Он написал еще две строчки, но вновь остановился. Рыдания усилились и, казалось, заполнили всю комнату.
— Сударыня, — прошептал он, — дайте мне покой! Я жизнь бы отдал, чтобы помочь вам, но моя жизнь заложена!
Он вновь взял перо и стал писать, зажав свободной рукой ухо и пытаясь заглушить умоляющий голос женщины.
Глава 1

Англия, 1988 год
Дуглесс Монтгомери сидела на заднем сиденье машины, Роберт и его пухлая тринадцатилетняя дочь Глория — на переднем. Как обычно, Глория что-то жевала. Дуглесс изменила положение своих стройных ног, пытаясь усесться поудобнее среди багажа Глории. Он состоял из шести больших одинаковых чемоданов с вещами, и, поскольку они не поместились в багажнике взятой напрокат машины, их взгромоздили на заднее сиденье к Дуглесс.
— Папочка, — захныкала Глория, как больной капризный ребенок, — она царапает эти красивые чемоданы, которые ты мне купил!
Дуглесс сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она. Никогда ее не называют по имени, просто Она!
Роберт через плечо глянул на Дуглесс, на ее едва различимую за вещами голову с рыжеватыми волосами.
— Право, я полагаю, ты могла бы быть и поаккуратнее!
— Я ничего не царапала, ясно? Я и так с трудом умещаюсь на заднем сиденье. Тут для меня не очень-то много места! Роберт устало вздохнул.
— Дуглесс, а тебе обязательно надо жаловаться по любому поводу? Ты просто не можешь не испортить нам каникулы!
Проглотив обиду, Дуглесс помассировала живот. Он снова болел. Она не осмеливалась попросить Роберта остановиться и добыть что-либо, чтобы запить «либракс», помогающий снять спазм и успокоить боль. Она посмотрела поверх чемоданов и увидела, что Глория самодовольно ухмыляется в зеркало для макияжа, прикрепленное к солнцезащитному козырьку.
Отвернувшись, Дуглесс попыталась сосредоточиться на красотах сельского ландшафта Англии. Перед ними проносились зеленые поля, старые изгороди из камней, коровы и еще коровы, живописные маленькие домики, величественные особняки и… И Глория, — подумала она, — Глория повсюду! Роберт между тем продолжал нудить:
— Она всего лишь ребенок, а папочка ее бросал! Так приласкай ее! Право же, она славный ребенок!
«Славный ребенок!» Да у тринадцатилетней Глории на лице было больше грима, чем у Дуглесс в ее двадцать шесть! Она ведь целые часы проводит в ванной комнате гостиницы, занимаясь макияжем! Эта Глория сидит на переднем сиденье машины! «Она всего лишь ребенок, и это ее первое путешествие в Англию!»
Дуглесс же, как предполагалось, должна была следить за маршрутом по дорожной карте и обращать внимание на указатели. А то, что она с трудом может разглядеть что-либо за башкой Глории, похоже, никого не волнует!
Дуглесс попыталась сосредоточиться взглядом на окрестностях. Роберт говорил, что Дуглесс ревнует его к Глории, что она не желает делить его с кем-нибудь еще, но если бы она просто взяла да и расслабилась, они могли бы быть очень даже счастливы втроем. Вторая семья для девочки, потерявшей так много! Дуглесс пыталась полюбить Глорию. За год, в течение которого она и Роберт жили вместе, она возила Глорию по магазинам и потратила на нее больше денег, чем позволяла ей потратить на саму себя крохотная зарплата учительницы начальной школы.
Многие ночи Дуглесс проводила в квартире Роберта в обществе Глории, а он в это время ездил по вечеринкам с коктейлями и ужинами! «Для вас обеих, девочки, представляется подходящий случай поближе узнать друг друга!»
Иногда Дуглесс думала, что это срабатывает, потому что, пока они были дома одни, между нею и Глорией устанавливались дружеские, можно даже сказать, сердечные отношения. Но в ту самую минуту, когда на пороге появлялся Роберт, Глория превращалась в скулящее, лживое существо! Она садилась на колени к Роберту — и это при ее-то пяти футах двух дюймах роста и ста сорока фунтах веса! — и скулила по поводу того, что она, мол, была такой гадкой! На первых порах Дуглесс опровергала обвинения Глории, утверждая, что любит детей и именно по этой причине и выбрала поприще преподавателя в школе, и, разумеется, она там работает не ради денег!
Но Роберт всегда верил только Глории. Он говорил, что Глория невинное дитя и не способна на предательство, в котором Дуглесс обвиняет несчастную малышку. Он говорил, что просто не в состоянии понять, как это взрослый человек, то есть Дуглесс, может иметь что-то против маленькой девочки!
В ходе этих поучений Роберта Дуглесс буквально разрывалась между чувствами вины и ярости. Она управлялась с целым классом детей, обожавших ее, однако же Глория, похоже, ее ненавидит! Испытывала ли Дуглесс ревность? Не давала ли она повода как-нибудь подсознательно этому ребенку понять, что она не хочет делить Роберта с нею? Всякий раз, когда мысли Дуглесс сворачивали на эту колею, она принималась давать самой себе клятвы в том, что попытается предпринять больше усилий, чтобы побудить Глорию полюбить себя! Кончалось же это обычно тем, что Дуглесс ехала куда-нибудь в магазин и покупала Глории очередной дорогой подарок.
Конечно, Дуглесс знала про себя, что ее нередко охватывал гнев. А разве Роберт не мог бы хоть раз — всего один раз! — принять сторону ее, Дуглесс?!
Разве не мог он сделать что-то и сказать своей Глории, что комфорт Дуглесс важнее, чем эти ее чертовы чемоданы?! Или же сообщить Глории, что у Дуглесс есть имя и что о ней не следует говорить в третьем лице: она или ее?! Но до сих пор, похоже, Роберту не приходило в голову, что можно как-нибудь проявить солидарность и с ней, с Дуглесс!
Однако Дуглесс не отваживалась злить Роберта. Если бы она рассердила его, то, конечно, не получила бы то, чего столь сильно желала: предложения выйти за него замуж!
Замужество было тем, чего Дуглесс хотела больше всего в жизни. Она никогда не предавалась амбициозным мечтаниям, как это делали ее старшие сестры. Ей просто хотелось иметь хороший дом, мужа и детей. Возможно, когда-нибудь она будет писать книги для детей, но ни малейшего желания пробиваться вверх по служебной лестнице она не имеет!
Она потратила восемнадцать месяцев собственной жизни на Роберта, и он ведь был такой идеальной кандидатурой на роль мужа! Высок, красив, хорошо одет и к тому же — превосходный хирург-ортопед! Роберт был аккуратен, всегда вешал на плечики свою одежду, не волочился за женщинами, вовремя возвращался домой. На него можно было положиться, от него можно было зависеть, он внушал доверие — и он так сильно нуждался в ней!
В детстве Роберт был не слишком-то любимым сыном, он говорил Дуглесс, что ее нежное благородное сердце — именно то, что он искал всю свою жизнь.
Его первая жена, с которой он развелся четыре года тому назад, была холодной как рыба женщиной, неспособной любить. Он говорил, что хочет «постоянных отношений» с Дуглесс — и она поняла, что это должно означать «брак», — но вначале он хотел узнать, как именно они могли бы быть «связаны» друг с другом. В конце концов, в тот первый раз женитьба только нанесла ему сильный ущерб! Другими словами, он хотел, чтобы они стали жить вместе.
Вот так Дуглесс и переехала в его большой роскошный дом и сделала все, что было в ее силах, чтобы доказать Роберту, что она столь же нежна и добра, сколь холодны были его мать и первая жена.
Если не считать того, что приходилось иметь дело с Глорией, жизнь с Робертом была замечательной. Он был энергичным мужчиной, они ездили на танцы, гуляли, катались на велосипедах, много развлекались и часто бывали на вечеринках.
Роберт настолько превосходил по своим данным всех прочих мужчин, с которыми до него встречалась Дуглесс, что она прощала ему некоторые маленькие странности, чаще всего касающиеся денег. Когда они отправлялись к бакалейщику, он неизменно «забывал» свою чековую книжку. У окошка театральной кассы или при предъявлении им счета в ресторане вдруг обнаруживал, что позабыл бумажник дома. Если же Дуглесс начинала возмущаться, он обычно заводил разговор об эпохе эмансипации женщин и о том, что женщины теперь воюют за то, чтобы самим оплачивать свои расходы. После этого он обычно нежно целовал ее и вез куда-нибудь в дорогой ресторан ужинать — и в этом случае сам платил.
Дуглесс знала, что она в состоянии выдержать столь незначительные недостатки Роберта, как, скажем, скаредность, но вот Глория нередко доводила ее просто до исступления!
По словам Роберта, это толстое, дурно воспитанное, лживое и отвратительное существо было просто земным совершенством, а поскольку Дуглесс оказалась неспособной воспринять ее в качестве таковой, Роберт начал смотреть на Дуглесс как на врага! И теперь Роберт с Глорией неизменно играли в одной команде, а она, Дуглесс, в другой!
Вот и сейчас сидевшая на переднем сиденье Глория предложила отцу конфетку из коробки, что стояла у нее на коленях. Похоже, никому из них и в голову не пришло вспомнить о Дуглесс!
Уставившись в окно, Дуглесс стиснула зубы. Возможно, : именно эти размышления о Глории и о деньгах будят в ней столь сильный гнев! А может, то, что она сердилась из-за денег, для Глории тоже было очевидным?!
Когда Дуглесс начала встречаться с Робертом, они часами рассказывали друг другу о своих мечтах и обсуждали возможности своей поездки в Англию. Будучи еще ребенком, она довольно часто путешествовала с родителями по Англии, но вот уже многие годы не ездила туда. Когда она и Роберт в Прошлом сентябре съехались, Роберт сказал ей:
— Слушай, давай через год, считая с сегодняшнего дня, махнем в Англию! К тому времени мы уже будем знать… — Он не раскрыл, что именно они будут «знать», но Дуглесс поняла: знать, совместимы ли они для вступления в брак!
Почти весь год Дуглесс серьезно готовилась к поездке. Бронировала номера в фешенебельных маленьких гостиницах, расположенных в наиболее престижных местах. Роберт как-то сказал, подмигивая ей:
— На эту поездку не жалей никаких денег! — И она заказывала брошюры, покупала туристические справочники, изучала их вновь и вновь, пока не выучила наизусть названия половины английских деревень! Роберт хотел, чтобы поездка была образовательной. Поэтому она составила целый перечень интересных в историческом отношении мест, которые стоило бы посмотреть и которые были расположены недалеко от гостиниц. И сделать это было несложно, ибо для любителей истории Великобритания — настоящий Диснейленд!
За три месяца до отлета Роберт вдруг сообщил, что к началу путешествия он приготовил для нее сюрприз, очень, очень нестандартный сюрприз, призванный ее обрадовать. Дуглесс стала еще усерднее готовиться к предстоящей поездке. Она надеялась, что приближается час, когда ей будет сделано предложение. За три недели до вылета, приводя в порядок хозяйственные счета Роберта, она обнаружила среди них некий погашенный чек на пять тысяч долларов из ювелирного магазина!
— Обручальное колечко! — прошептала тогда она, и глаза ее наполнились слезами. Высокая цена колечка служила доказательством того, что Роберт по-детски скуп лишь в отношении пустяков, но в случаях, когда речь должна идти о чем-то значительном, его щедрость просто не знает границ!
Оставшиеся недели Дуглесс прямо-таки порхала в облаках. Она готовила Роберту особо вкусные блюда, проявляла бурную страсть в спальне, реализуя любые ублажающие его фантазии. Ее больше не огорчали его горькие сетования на недостаточно хорошо отглаженные рубашки — после того, как они поженятся, она, конечно же, станет отдавать их в прачечную!
Однако за два дня до вылета Роберт слегка уколол ее воздушный шарик — не настолько, разумеется, чтобы он лопнул, но все же в значительной мере воздух из него выпустил! Он попросил показать ему денежные документы, связанные с поездкой, авиационные билеты, квитанции на бронирование номеров и вообще все, что у нее есть. Подсчитав общую сумму расходов, он продемонстрировал ей показания калькулятора:
— Вот, тут и твоя половина расходов!
— Моя? — глупо переспросила она.
— Я знаю, насколько это важно для вас, современных женщин, платить за себя! Я не хотел бы, чтобы меня посчитали этакой свиньей, исповедующей идеи мужского шовинизма! — проговорил он улыбаясь.
— Нет-нет, конечно же! — пробормотала Дуглесс. — Но только у меня совсем нет денег!
— В самом деле, Дуглесс?! Стало быть, ты тратишь все, что зарабатываешь, да? Но ты должна укладываться в свой бюджет! — Голос его смягчился:
— Но у семейства-то твоего денежки водятся, а?!
У Дуглесс тотчас разболелся желудок. За шесть месяцев до этого дня врач уже предупреждал ее, что она делает все, чтобы заработать язву, и прописал ей для снятия боли и спазмов «либракс». Она ведь уже сотни раз втолковывала Роберту, как обстоит дело с ее семейством! Да, у родных ее деньги есть, и много, но отец считает, что взрослые дочери должны сами себя обеспечивать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10