https://wodolei.ru/catalog/installation/dlya_bide/Geberit/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Алия, Фейда-Рауту вам представлять не надо…
– Привет, сестренка! – Харконнен захлопал в ладоши, держа их на уровне живота. – Наконец-то ты сделала правильный выбор!
– … а это начальник нашего Генерального штаба маршал Кромвель.
Тот подошел, снял фуражку, пожал Алие руку. Она уставилась, как зачарованная. Волна седых волос, прозрачные совиные глаза, странная оцепенелая улыбка… Дух Войны – от него и в самом деле дохнуло жутью.
– Володя, – приветливо сказал Дух Войны. – Как тесен мир…
– Да, Джон, – ответил Синельников. – Даже удивительно.
– Ничего удивительного, уверяю тебя. Ты с нами?
– Нет, господа. Прошу меня простить, – Синельников поклонился так, словно на нем был фрак, а не пыльный простреленный стилсьют. – Я вас покидаю. Мне хорошо известно, что здесь устроит маршал Кромвель. Он всегда устраивает одно и то же, и, признаюсь, у меня нет охоты в этом участвовать. Я удаляюсь от мира и становлюсь отшельником. У меня с собой Евангелие, Коран и сборник Конфуция. Да, еще Лао-Цзы. Я все это собираюсь освежить в памяти или даже почитать вслух, если найдутся слушатели. Алия, надеюсь, ты будешь меня вспоминать. Засим позвольте откланяться, всего наилучшего.
Алия мгновенно очутилась рядом, побелевшие пальцы впились в отворот стилсьюта:
– И не рассчитывай от меня отделаться. Я найду тебя где угодно. Дай мне несколько дней.
В ответ Синельников взъерошил ей волосы.
– Алюш, занимайся своими делами. Иншалла. Что это значит, его величество тебе объяснит. Будь здорова. Если тебе там надоест, мы с «Ордынкой» тебя ждем.
Он спустился с башни, и было всем присутствующим видение: по мановению человеческой руки из зыбучих толщ поднялся легендарный властелин пустыни Шай-Хулуд и покорно замер, дав иноземному кудеснику взобраться на себя, и дальше оба исчезли в разрастающемся мареве наступающего дня.
Синельников выполнил данное Алие обещание и обосновался на Центральном Рифте, облюбовав для себя действительно очень уютную пещеру у подножия горных круч, с превосходным видом на Западную песочницу, но из отшельничества его ничего не вышло. Первым покой будущего святого нарушил старый знакомый – Аристарх. Оставшись в живых после карамагской мясорубки, он попал в руки императорских сардукаров и был ими брошен умирать, но не умер, а неисповедимыми путями добрался до Бааль-Дахара и, переживая удивительные приключения и встречая удивительных людей, пересек ужасные, кипящие пустыни юга. В итоге, оказавшись у форпостов цивилизации в предгорьях Центрального Рифта, он угодил в самый эпицентр слухов о фантастическом Повелителе Червей, который не то похитил Алию, не то воскресил, а может, и не Алию вовсе, а произвел еще что-то невероятное.
Загоревшись фанатичной верой в собственное предназначение, Аристарх двинулся на север вдоль Центрального Хребта и наконец со сдавленным воплем распростерся на камнях перед Синельниковым.
– Вставай, образина, – приветствовал его отшельник. – Я узнал тебя, Аристарх. Значит, это ты, скотина, нас продал.
Приподнявшийся было Аристарх вновь ударился оземь с такой силой, словно и впрямь собирался обернуться белым лебедем из сказки, и жалобно застонал. Вид его и в самом деле был удручающим – хромота, правый глаз наполовину закрыт, и чтобы открыть его, нужен хирург, а левая рука раздавлена – не подберу другого слова – практически до состояния фарша. Позднее, уже во время войны, и после, с этой рукой Синельников неоднократно раз возил Аристарха и в Арракин, и в Хайдарабад, было семь или восемь операций, но полностью восстановить функции так и не удалось – до конца дней воин жил со скрюченной конечностью, которой, однако, вполне хватало на то, чтобы тремя пальцами поддерживать специально сконструированный планшет с листом бумаги. На этих листах неутомимый подвижник уже с первых дней записывал едва ли не каждое слово Синельникова, составив, таким образом, несколько «Книг Пустынного Проповедника». Синельников и смеялся, и ругался, но в конце концов был вынужден махнуть рукой, лишь однажды задав своему историографу странный вопрос: «Аристарх, уродина, ты не на козлином пергаменте пишешь?»
Дальше народ повалил валом. Первая же поездка на черве в Бааль-Дахар за продуктами не осталась незамеченной, и у пещеры появился сначала продавец воды для паломников, а затем и сами паломники. Зевая и не выпуская книги из рук, Синельников вышел посмотреть, в чем там дело, и перед ним предстала группа людей, смотревших на него со страхом и восхищением; кто-то явственно произнес: «Сейчас он будет говорить…» Синельников с тоской оглянулся на Аристарха. Тот ответил преданным взглядом поверх все того же планшета. Синельников вздохнул, уселся, приглашая гостей сделать то же, открыл книгу (это был трактат Лао-Цзы), и начал так:
– Дурачье вы, дурачье…
Вскоре около пещеры вырос палаточный лагерь, где торговали едой и всякой всячиной, так что у Синельникова отпала нужда ездить куда-то за провизией, а также платить за нее деньги; образовалась какая-то «Стража Пустынного Проповедника» из не очень понятных вооруженных людей, добровольно несших караул вокруг пещеры и прибавивших немало авторитета Аристарху. В значительной степени успеху проповедей Синельникова способствовало то, что множество толкущихся на одном месте людей привлекало Червя – случалось, что во время выступлений три-четыре великана сотрясали землю вокруг, время от времени разевая чудовищные пасти. Вплотную они, однако, не подходили и лишь изредка Синельникову, прерывая речь, приходилось отгонять особо настырных, нещадно колотя палкой по их нечувствительной броне. Ему это не стоило никаких усилий, но на паломников производило неизгладимое впечатление. Верный слову, Синельников читал вслух Евангелие, Коран, Конфуция, часто отвлекаясь на пространные комментарии, иллюстрируя сказанное примерами из собственной жизни и давно забытыми студенческими анекдотами. Молва о Пустынном Проповеднике, который стоит за древние традиции и учит небывалым вещам и слушать которого приходит даже Шай-Хулуд, разнеслась по всему Рифту; многие уже поговаривали о том, что Муад’Диб – это не настоящий Голос Неба, что фримены дали себя обмануть лжепророку, а подлинный свет истины ведом лишь Пустынному Проповеднику. И однажды за духовным напутствием с далекого севера пожаловала сама всемилостивейшая императрица Ирулэн.
Оставив свиту снаружи, она одна вошла в пещеру. Синельников мирно хлебал сваренный очередными доброхотами гороховый суп. Завидев императрицу, проповедник лишь покачал головой:
– Ну и денек. Еще и ты.
Ирулэн ответила ему почти в таких же выражениях:
– Господи, ну конечно же это ты. Кто же еще? И, как всегда, что-то ешь.
Не дожидаясь приглашения, она села.
– Итак, ты снова здесь. Ну как, развелся, наконец, со своей бесценной женушкой?
– Ирин, не начинай сначала, – пробурчал Синельников. – По-моему, мы уже все друг другу сказали. Аристарх, уйди отсюда.
Совершенно сраженный этим диалогом Аристарх был вынужден покинуть свою смежную с покоями Учителя каморку, и более ничего о состоявшемся разговоре нам сообщить не может, кроме того, что августейшая особа пробыла в гостях у Синельникова более часа и вышла весьма нахмуренная. Буквально спустя несколько минут после ее отбытия прилетела Алия, распугав толпу и подняв целый самум реактивными струями двигателя. Войдя быстрым шагом и задрав подбородок, она спросила ледяным тоном:
– Зачем здесь была эта мымра?
– Аристарх, – простонал Синельников. – И это называется «пустыня»?
Глава седьма
Дрязги и разборки между Великими Домами после отречения императора Шаддама IV продолжались почти пять лет. В это время Пол Атридес и Космический Союз, с которым они жили по принципу «Милые бранятся – только тешатся», успешно разделяли, властвовали, влияли и правили. Однако к началу двести седьмого года в ландсраате наконец наметилось некоторое замирение, и солнце Муад’Диба стало быстро клониться к закату. Не в силах пока преодолеть «вето» императора, все еще сохраняющего высшую законодательную власть и не желающего слышать ни о каком допущении компьютеров в межзвездный транспорт, парламентские вожди пошли другим путем. Из-под их пера потекла целая вереница третьестепенных подзаконных актов, которые вроде бы и не отменяли генерального положения о запрете электронно-фотонных средств навигации, но пробивали в нем мелкие бреши, позволявшие то там, то тут обходить парализующую паутину монополии Союза.
Гильдия Навигаторов, чувствуя, как под ней пошатнулась несокрушимая доселе спайсовая твердь, обрушилась на нововведения всей своей мощью, пуская в ход и закон, и беззаконие, и вообще все, что можно приобрести за деньги. Наступил период великих подковерных битв. Тем не менее цены на меланж дрогнули и пока осторожно качнулись вниз. Следствием стало то, что доходы императорского дома начали неуклонно снижаться, и над экономикой Дюны незримо поднялся призрак банкротства; император же попадал во все большую финансовую зависимость от Гильдии.
Нельзя сказать, что главы Сорока Домов так уж жаждали крови. Напротив, они, к их чести, всячески пытаясь избежать скандала, до последнего пытались решить дело миром и засылали к Муад’Дибу все новых переговорщиков, предлагая условия, о которых в иные времена можно было бы только мечтать. Но Пол, обычно сторонник тактики уступок и компромиссов, едва стоит речи зайти о его праве на власть, становится тверже скалы. Он предпочитает царскую прихоть и гибель, нежели разумную договоренность и спокойную, бесславную старость где-то в глуши. К тому же ему прекрасно известно, что в стане его врагов согласия нет и на открытый конфликт они вряд ли пойдут.
И вновь семь человек – правда, уже без барона Харконнена – собрались за тем же столом, за которым решалась участь императора Шаддама, и думали, как поступить с императором Муад’Дибом То, что мальчишка зарвался и от него пора избавляться, единодушно признавали все, но никто не хотел рисковать ни репутацией, ни деньгами. Впрочем, картина складывалась очевидная, и особенных прений не возникало – доказавший свою эффективность сценарий устранения Шаддама вполне подходил и для этого случая. На Дюне по-прежнему присутствует многочисленная и достаточно организованная оппозиция, во главе которой стоит трезвомыслящий и авторитетный человек. Эта оппозиция нуждается лишь в благословении и поддержке, так что в сомнительных предприятиях типа интервенции нет никакой нужды. Муад’Диб – император, так сказать, местного масштаба, вот и представим соотечественникам с ним разбираться. При любом развитии событий усиление позиций Южной Конфедерации сделает его сговорчивей, а если нет – пусть пеняет на себя. Это первое.
Второе – сама Дюна. Деканское нагорье, база Южных Эмиратов, таит в себе несметные сокровища – вся таблица Менделеева в самых лакомых формах и вариантах, а кроме того – сказочно чистый сухой воздух, который при помощи копеечного фильтра запросто превращается в ценнейший ресурс сверхточных производств. Дюна словно создана для электронной индустрии, и разместить тут центр компьютерных технологий – значит, забить самый верный кол в гроб спайсовой эпохи. Промышленная инфраструктура обеспечит занятость фрименов, лишившихся привычного промысла, инвестиции в экономику Юга поднимут боевой дух, а часть доходов пойдет на погашение военных нужд. К тому же Арракис, пожалуй, единственное место в мире, где любую инспекцию Космического Союза можно со спокойной совестью встретить зенитным огнем – у нас, знаете ли, гражданская война.
Естественно, когда речь заходила о фрименах. никто не говорил: «Те фримены, что уцелеют после войны». Но думали так все. После проблем с Муад’Дибом эти неурядливые, своенравные племена изрядно утомили ландсраат, и лидеры парламента желали бы слышать о них как можно реже.
Но оставался главный вопрос – кого поставить во главе такого каверзного и хлопотливого дела? Где та железная рука, которая сокрушит Муад’Диба и не даст событиям отклониться в нежелательное русло? Кандидатура была единственная, никаких споров не было, и здесь мы открываем самую темную строфу нашей саги о Дюне.
Дело в том, что и по сей день мы не можем с достоверностью утверждать, кем на самом деле был человек, называвший себя маршалом Кромвелем. Все обстоятельства этой истории похоронены настолько глубоко и тщательно, а проведена она в такой строжайшей тайне, что нет даже сведений о том, как и когда эта загадочная фигура появилась на Дюне, и подобная конспирация вовсе не удивительна.
«Боевой фантом», он же мнемозапись, то есть электронно-полевая копия личности Джона Джорджа Кромвеля, величайшего полководца Второй Космической войны, кочует по галактикам и вселенным с давних пор, возглавляя список наиболее высокооплачиваемых наемников. Не потерпев ни единого поражения при жизни, Дж. Дж. и после смерти, будучи воссоздан чудесами нейрокибернетики, не уронил былой славы. Пересаженный на очередную биологическую основу – непременным требованием Кромвеля было абсолютное сходство с обратившимся во прах оригиналом, – он с неизменным успехом командовал войсками, в разных мирах и системах, каждый раз доказывая нетленность своего военного гения.
Но, как и в первой жизни, так и во всех последующих, на славе его лежала мрачная тень. Бывший военный преступник, он был знаменит жестокостью, полным равнодушием к человеческой жизни и умением привлекать, а затем варварски использовать на поле брани самые неожиданные научные разработки. Шли слухи, что его интеллект теперь стал полностью машинным и одержим лишь манией убийства, что он вообще обратился в квинтэссенцию зла, воплощение дьявола, и от одного его имени уже веяло кошмаром. Он назначал безумные цены за свои услуги, но заказчики не возражали, зачарованные гарантией успеха; Кромвель был объявлен вне закона во всех мирах и измерениях, и регулярно поступали сообщения о том, что наконец-то демон пойман, дезактивирован, размагничен, но с тем же постоянством он возвращался вновь и вновь, и опять несчитанной мерой забирал обреченные ему жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33


А-П

П-Я