— Я понимаю, — с одобрением сказал старший центурион. — Это вроде охоты на куропаток, когда охотник проходит мимо, не замечая птиц, потому что их оперение сливается с цветом кустов и деревьев.— Что-то вроде этого, — кивнул Нейпос. — Хотя тут все гораздо сложнее, мы ведь не будем просто сливаться с океаном. Нужно обмануть не только зрение, но и слух, так что магия не будет простым камуфляжем. Это дело более хитрое, чем создание обычной невидимости. Такую магию почти невозможно распознать, если только противник заранее не извещен о том, что она существует и что мы ее используем.— Сигнал подан, — сказал капитан.Флагман, на котором находился Туризин Гаврас, старое, но крепкое судно контрабандистов, по величине не уступающее кораблям Ортайяса, подняло небесно-голубой стяг Императора Видессоса. Свежий северо-западный ветер подул с берега, расправил флаг, к на нем засияло золотое солнце Фоса.Матрос отвязал причальные канаты и прыгнул на борт. По команде капитана матросы распустили большой квадратный парус. Он был старый, обвисший, со множеством заплат, но хорошо держал ветер. Покачиваясь на волнах, судно медленно вошло в пролив.Скаурус и его друзья пригнулись за фальшбортом, чтобы не мешать матросам и в то же время видеть все, что происходит впереди. Западная часть пролива была полна кораблей, как грязная собака — блох, но ни на одной из галер не обратили внимания на двигающийся флот Туризина. Во всяком случае, пока магия Нейпоса действовала.— Что ты будешь делать, если твое заклятие потеряет силу на середине пути? — спросил Марк у жреца.— Молиться, потому что в таком случае мы погибнем, — коротко ответил Нейпос, но увидев, что Марк задал вопрос серьезно, добавил: — Я сделал все, что в моих силах. Это сложная магия и разрушить ее нелегко.Как обычно, Виридовикс страдал от качки с того момента, как баркас пустился в плавание. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, когда он вцепился в канат и перегнулся за борт. Гай Филипп, который не мучился от морской болезни, обратился к Нейпосу:— Ответь мне, жрец, может ли твоя магия сделать так, чтобы до врагов не долетали звуки рвоты?На твердой земле подобная шутка моментально вызвала бы ссору с кельтом, но сейчас Виридовикс только застонал и сжал канат еще сильнее. Затем он внезапно выпрямился — удивление победило даже морскую болезнь.— Что это такое? — воскликнул кельт, указывая на волны.Все стоящие рядом посмотрели вниз, но не увидели ничего, кроме зелено-голубой воды и белой пены:— А вот еще одна, — сказал Виридовикс.Недалеко от корабля в воздух поднялась серебристая рыбка и пролетела метров двадцать.— Я ничего не понимаю! Хорошее это предзнаменование или плохое?— Летающие рыбы? — сказал Горгидас удивленно.Для греков и римлян — детей теплого Средиземного моря — маленькие крылатые существа были чем-то обыденным, но на родине кельта ничего подобного не видели и не слышали, и он не поверил заявлению своих друзей, что это обычные рыбы. Даже Нейпос не смог убедить его.— Все вы только и думаете, как бы обмануть меня, — сказал Виридовикс жалобно. — Жестоко нападать на человека, когда его и так мутит от этой чертовой качки.— Вот глупый кельт, неужели ты сам не видишь… — начал Гай Филипп и остановился.Летающие рыбы выскакивали из теплой воды десятками, спасаясь от преследования тунцов и альбакоров. Одна из них, более быстрая, но менее удачливая, чем другие, шлепнулась на палубе у самых ног центуриона. Нагнувшись, он ударил бившуюся на досках рыбешку по голове рукояткой кинжала и передал ее кельту. Золотистые глаза рыбы потускнели, плавники-крылья бессильно смялись, а чешуя начала сереть.— Ты убил ее, — сердито сказал Виридовикс и выбросил рыбешку назад в море.— Еще одна глупость, — фыркнул центурион. — Они очень вкусные, если их вывалять в сухарях и поджарить в масле.Но Виридовикс, все еще огорченный, только покачал головой. Он видел, как погибло маленькое чудо, а не какая-то рыба, — и думать о еде для него было невыносимо.— Ты должен быть ему благодарен, — заметил Горгидас. — Думая о летающих рыбах, ты забыл о морской болезни.— А ведь верно, забыл, — удивленно признался кельт. Настроение его сразу поднялось, и на лице появилась улыбка. Как раз в этот момент высокая волна качнула корабль, палуба накренилась, и Виридовикс вновь побледнел от надвигающейся тошноты. Он перегнулся через перила.— Чтоб ты провалился, и зачем только ты напомнил мне об этом? — выдохнул он через несколько минут.Некоторые корабли Туризина были уже совсем рядом с патрулирующими галерами, но пока все шло благополучно. Суда постепенно приближались к месту высадки в южной оконечности столицы, когда одна из галер поравнялась с баркасом, на котором плыли легионеры. Трибун мог отчетливо прочитать написанное золотой краской на борту название: «ГРОЗА КОРСАРОВ». Острый бронзовый нос галеры, отражающейся в воде, опускался и поднимался в волнах, по мере того как корабль проходил мимо. Белые ракушки во множестве налипли на его днище. Особенно много их было на уровне ватерлинии. Орудие для метания тяжелых стрел стояло на баке, заряженное и готовое к бою. Окованный железом наконечник стрелы отсвечивал в лучах солнца. Два ряда длинных весел «ГРОЗЫ КОРСАРОВ» мерно поднимались и опускались. Даже такой несведущий в морском деле человек, как Скаурус, понял, что команда на корабле хорошая — несмотря на встречный ветер, моряки умело вели галеру на север. Сквозь плеск волн и скрип весел доносились обрывки песни, которую они пели, чтобы не сбиваться с ритма: Маленькая птичка с желтеньким крыломПримостилась утром под моим окном… В видессианской армии тоже пели эту песню, знали ее и римляне. Говорили, что она насчитывает пятьдесят два куплета: одни — поэтичные, другие — жестокие, а иные — похабные. Большинство же из них удачно сочетали все три элемента Песня стала затихать, «ГРОЗА КОРСАРОВ» прошла мимо.Младшие офицеры стояли у двойных рядов весел. На вершине мачты в бочке застыл впередсмотрящий, готовый дать знак в случае опасности. Марк улыбнулся. Если магия Нейпоса внезапно исчезнет, беднягу наверняка хватит удар, подумал трибун, наблюдая за тем, как «флотилия» крадется через пролив под самым носом имперских галер. Наиболее быстроходные корабли были уже у берега, и даже самые медлительные уже обходили галеры Ортайяса. Если повезет, то город Видессос будет слишком ошеломлен видом армии Гавраса, внезапно возникшей под его стенами, чтобы оказать серьезное сопротивление.— Отличная работа, — горячо сказал он Нейпосу. — Это здорово облегчит нам борьбу с Ортайясом.Как и все жрецы Фоса, Нейпос давал обет скромности перед тем, как посвятить себя служению богу. Его лицо залилось краской, когда Скаурус так открыто похвалил его.— Спасибо, — застенчиво сказал Нейпос. Однако он был академиком не в меньшей степени, чем жрецом, и поэтому продолжал: — Этот наш поход позволил мне использовать и проверить на практике новое теоретическое открытие. Конечно, вся академическая работа — труд многих и многих. Просто случайность, что именно мне довелось испробовать ее в деле. Это…Лицо жреца посерело, он покачнулся. Казалось, чьи-то невидимые пальцы сжимают его горло. Марк и Горгидас бросились к нему на помощь, испуганные тем, что жрец перетрудился и заработал себе апоплексический удар. Но у Нейпоса не было никакого удара. Слезы текли по лицу жреца, исчезая в бороде, руки отчаянно поднимались и делали странные движения, губы не переставая шептали молитвы.— В чем дело? — рявкнул Гай Филипп. Он ничего не понимал в магии, равно как и в морском деле, но опасность чуял мгновенно. Рука его сжала рукоять меча, но знакомое движение не принесло спокойствия.— Контрзаклинание! — выдохнул Нейпос в перерыве между быстро повторяемыми словами. Он дрожал, как человек, измученный усталостью или болезнью. — Жестокое заклинание было направлено на меня и на мою работу одновременно. И какое сильное! О, Фос милостивый, кто же из академиков знает его? Я никогда еще не чувствовал такой магической силы — она почти повергла меня.Закончив свою тираду, Нейпос продолжал шептать заклинания. Опыт и знания жреца были достаточными, чтобы спасти себя, но удержать заклятия, наложенные на корабли Гавраса, он не смог.Все еще стоящий возле канатов Виридовикс закричал:— Ох, мы, кажется, попались! Кошка гонится за мышкой!В пределах видимости Марка было семь галер, включая «ГРОЗУ КОРСАРОВ». Он с любопытством подумал о том, что должны были чувствовать капитаны и матросы Сфранцеза, увидев море полным вражеских судов. Впрочем, что бы они ни почувствовали, реакция их была вовсе не панической, как минуту назад в шутку предполагал трибун. Не мешкая ни мгновения, они атаковали окружившие их маленькие суденышки, и сердце Скауруса упало, когда он увидел остроносую галеру, ринувшуюся на маленькую речную баржу, которая, к его ужасу, была заполнена легионерами. Но капитан галеры сделал серьезную ошибку: вместо того чтобы пробить острым носом баржу и потопить ее, он подошел к ней бортом и, подняв весла, приказал команде сдаться. В своей гордыне он забыл, что хотя баржа и была плохим кораблей, солдаты на ней могли оказаться хорошими. Веревки десятками полетели на галеру, крючья цеплялись за весла, борта, снасти и мачты. На галеру, дико крича, посыпались легионеры. С десяток матросов, пытавшихся обороняться, были зарублены, несколько видессиан с плеском упали за борт и тут же пошли ко дну — опрометчиво надетые ими кирасы помогли бы им в бою, во не в воде. Увидев, что корабль его захвачен противником, капитан галеры залез на одну из высоких мачт. На нем были позолоченные в знак его высокого положения кольчуга и кираса. Доспехи сверкнули на солнце, когда он, слишком гордый, чтобы пережить свой позор и горечь поражения, бросился в воду. Все это уже не имело никакого значения, так как исход схватки был предрешен. Римляне, не будучи моряками, захватили рулевого, приставили мечи к его горлу. «Убежденный» таким образом в справедливости их требований, тот отдал приказ гребцам. Весла немедленно стали двигаться, паруса шевельнулись. Галера, набрав скорость, понеслась к берегу.Далеко не везде, однако, дело шло так гладко. Наученные ошибкой капитана галеры, люди Ортайяса не повторяли ее больше. Один из рыбачьих баркасов, пронзенный острым носом вражеского корабля, пошел ко дну. Обломки досок, обрывки парусов поплыли по воде, среди обломков барахтались и кричали солдаты Туризина.Колокола подняли в городе тревогу, и это было еще хуже, поскольку на помощь патрульным галерам могли прийти другие корабли. Но на это требовалось время, а у Сфранцеза его почти не оставалось. Корабли Гавраса уже причаливали к берегу, солдаты прыгали с них и по пояс в воде бежали к песчаному пляжу. И каждое нападение на лодки Императора дарило другим кораблям драгоценные минуты, необходимые, чтобы добраться до цели. Даже когда торжествующая галера ударяла острым тараном очередную лодку, морякам требовалось несколько минут, чтобы выдернуть острый нос из борта противника. Поворот галеры был делом нелегким, и капитаны старательно избегали оставлять обломки разбитых ими суденышек на веслах и таранах, поскольку те могли повредить их корабли.Марк хрипло вскрикнул, увидев, что одна из галер почти коснулась тараном их баркаса. Он был так занят наблюдением за морским боем, что не услышал испуганного голоса впередсмотрящего:— Да смилуется над нами Фос! Один из этих гадов у нас на хвосте!— Поверни севернее! — приказал капитан, смерив взглядом расстояние до берега и преследующей их галеры.— Так мы потеряем ветер.— Верно, зато этот путь короче. Нажмите на весла, черт бы вас побрал!Побледневший под загаром рулевой нехотя повиновался. Скаурус прикусил губу — не столько от страха, сколько от злого бессилия. Его судьба решалась здесь, а он ничего не мог поделать. Ему оставалось только покорно ждать. Если этот обветренный морской волк знает, что делает, корабль доберется до берега, если же нет, значит, все кончено. Но в любом случае трибун не мог ни помочь ему, ни помешать, его умение и опыт были здесь бесполезны, а мнение не имело никакой цены.Побережье, казалось, не приближалось, в то время как похожая на акулу галера быстро настигала их. Слишком быстро, подумал он, слишком быстро. Ахилл наверняка схватил бы такую черепаху.Гай Филипп тоже мрачно обдумывал положение.— Они схватят нас за задницу прежде, чем мы успеем высадиться, — сказал он наконец. — Если мы сбросим доспехи, у нас будет хоть надежда добраться вплавь.Бросить доспехи означало признать свое поражение. Но Марк был против этого совсем не по такой романтической причине. На этой проклятой галере находились лучники, и несколько стрел уже просвистели рядом, более быстрые и тонкие, чем любая летающая рыба. Бултыхаться в воде беззащитным, почти голым, в ожидании, пока тебя подстрелят, — он был не в восторге от такого финала. Если галера была на расстоянии полета стрелы, то конец погони уже совсем близко. С каким-то болезненным восхищением Скаурус наблюдал, как императорский флаг плескался на мачте. Под ним колыхался другой — красный, с золотыми полосами — вымпел дрангариоса. Ага, подумал Марк, значит, это сам барон Леймокер. Вот кто собирается их потопить. Трибун подумал, что с удовольствием отказался бы от этой высокой чести, и тут неожиданно заметил рядом с галерой другой корабль, забитый вооруженными солдатами, он был не таким большим… и на нем также развевался императорский флаг.— Ну иди, иди сюда, Леймокер, грязный негодяй, нападающий ночью, бьющий в спину! — заревел Туризин, и его гневный крик зазвенел в ушах Скауруса, как колокол. — Протарань их, а потом схватись лицом к лицу со мной! У тебя не хватит духа сделать это!Ни насмешки, ни оскорбления не поколебали бы видессианского адмирала и не заставили отклониться от курса, однако суровая реальность вынудила его пойти на это. Если бы он потопил рыбачий баркас, Гаврас, вне всякого сомнения, подошел бы к его борту и взял галеру на абордаж — с таким количеством солдат, скопившихся на корабле, исход рукопашного боя мог быть только одним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54