Стоя лицом к лицу с врагом, начинаешь соображать с необычайной скоростью, но плодами своей сообразительности негодяям воспользоваться не удалось: прогремел выстрел. Отец-Ягуар сразу понял, кто стрелял и почему.А сейчас мы вернемся немного назад во времени. Отец-Ягуар среди тех, кто был в засаде, оставался наиболее спокойным. И даже когда в долину въехал сам вождь абипонов и сердца всех камба учащенно забились, он даже не вздрогнул. Мимо них проехали вначале индейцы, потом белые и, наконец, Пахаро, Перильо и Пелехо… Когда Отец-Ягуар увидел этих троих, он наклонился к лейтенанту Берано и сказал ему на ухо:— Оставайтесь здесь до моей особой команды. Если же услышите, что я выстрелил, можете начинать стрелять по абипонам.И он устремился навстречу врагам.С минуту, наверное, злейшие враги молча смотрели в глаза другу другу. Неожиданно грянул одинокий выстрел. Стрелял, конечно, лейтенант Берано, и целился он не в кого-нибудь, а в самого вождя абипонов. Бесстрашная Рука резко откинулся всем корпусом назад и вывалился из седла. Воцарилась зловещая пауза. Но уже через полминуты долину огласил жуткий вой абипонов. Казалось, вот-вот даже скалы начнут вибрировать от этих нечеловеческой окраски звуков. Отец-Ягуар, подъехав к лейтенанту, прокричал ему в лицо:— Негодяй, предатель, убийца! Как вы посмели нарушить мой приказ?— Я здесь никому не подчиняюсь, — ответил лейтенант, глупо артачась.— И даже Богу, сказавшему «не убий»? Но вы не просто переступили через эту божью заповедь, из-за вас теперь погибнут сотни людей!С обеих противостоящих сторон раздались хлопки первых выстрелов. Но даже на первый взгляд потерь было больше, и намного больше, на стороне абипонов. Они несколько растерялись, и в это мгновение раздался бас гамбусино:— Бегите, спасайтесь! Вы окружены!И он, подав пример индейцам, повернул свою лошадь. Антонио Перильо и капитан Пелехо тут же последовали за ним. Заметив этот маневр, Отец-Ягуар сказал лейтенанту Берано:— Сейчас на ваших глазах погибло по меньшей мере сто человек. Я уже говорил вам, что виновный в смерти такого количества людей неизбежно должен понести кару. Своего мнения я не изменил.Он выхватил револьвер, приставил его к виску лейтенанта и выстрелил. Осечки не случилось…Совершив эту казнь во имя высшей справедливости, Отец-Ягуар быстро оглядел всю долину, в данном случае, поле сражения. Прогремел новый залп камба, который для абипонов был еще более губительным, потому что они даже не видели тех, кто стрелял. Но куда же девалась троица вражеских «полководцев»? К Отцу-Ягуару подъехал Херонимо, а за ним — старик Ансиано, сказавший:— Сеньор, здесь только что был Антонио Перильо, убийца моего повелителя Инки, но ему удалось сбежать. Я должен его догнать.— Я с тобой! — сказал Отец-Ягуар. И прежде чем начать погоню, спросил у Херонимо: — Ты видел, куда скрылись три белых всадника, появившиеся в долине последними?— Он повернули влево, к сожалению, мы не смогли их догнать, потому что в этот момент мы были без лошадей.— Постарайся остановить это бессмысленное кровопролитие к тому времени, когда я вернусь!И он дал шпоры своей лошади. Ансиано поскакал за ним.С того момента, как гамбусино устремился прочь из долины, прошло не более двух минут, а силуэты троих всадников уже маячили на горизонте. В панике удирая от Отца-Ягуара, они развили поистине бешеную скорость.— Мы вряд ли сумеем догнать их на чужих лошадях, — скептически заметил Ансиано.— Нет, мы их догоним, мы должны их догнать! Пришпорь как следует свою клячу!Расстояние между тремя негодяями и их преследователями сокращалось, но, к сожалению, не так быстро, как хотелось последним. И тогда Отец-Ягуар вынул из-за пояса нож и со всего размаху вонзил его в тело своей лошади. Ансиано не верил своим глазам, да и никто из людей, хорошо знавших Отца-Ягуара, не поверил бы своим глазам. Случившееся было просто невероятным: он, человек, искренне любивший животных и никогда их не обижавший, нанес рану, причинил боль четвероногому существу! Но такова была сила ненависти, овладевшей им. Той ненависти, что граничит с умопомрачением. И Ансиано сделал то же самое, словно утратив собственную волю от шока, который вызвал у него в эти минуты поступок Отца-Ягуара. Обожженные болью лошади понеслись быстрее. Дистанция между беглецами и преследователями стала неумолимо быстро сокращаться.— Сейчас хорошо было бы подстрелить их лошадей! — прокричал на всем скаку Ансиано.— Сделаем! — ответил ему тоже на скаку Отец-Ягуар.— Неужели?— Ты еще не знаешь, как я стреляю!Они чуть придержали лошадей, чтобы удобней было целиться.— Подстрелите их лошадей как можно скорее, сеньор! — сказал старик.— Не дави на меня! — ответил разгоряченный погоней Отец-Ягуар.— Не понял, что значит «не дави»?— Стрелять в них вот именно сейчас было бы большой глупостью с моей стороны.— Но, сеньор, без лошадей они сразу окажутся у нас в руках!— Как раз наоборот. Они успеют скрыться в лесу. А он здесь такой густой, что преследование станет практически невозможным. Я вообще не понимаю, почему они до сих пор этого не сделали. Но они все же не совсем круглые дураки, в конце концов, догадаются, что лес сейчас для них — лучшее укрытие. Поэтому надо постараться отсечь их от леса и выгнать в открытую пампу.И Отец-Ягуар направил свою лошадь к опушке леса. Гамбусино, эспада и капитан скакали не вплотную друг к другу, между ними были расстояния разной величины. Лучшая лошадь была у капитана, соответственно он и держался впереди остальных. За ним ехал эспада, а замыкал троицу гамбусино, лошади которого приходилось особенно тяжело из-за большого веса ее седока. В какой-то момент гамбусино понял, что преследователи вот-вот настигнут их, и его первого… И тогда он сделал то же самое, что Отец-Ягуар: ударом ножа подстегнул теряющее силы животное. Догнав капитана, он крикнул ему:— Сеньор, спрыгните с лошади, она нужна мне!— Не смейте командовать мною! — ответил капитан.— Мне некогда объяснять тебе, придурок, зачем это надо! Прыгай, кому говорят!Капитан и не подумал подчиниться ему. И тогда гамбусино выстрелил в него. Капитан Пелехо взмахнул руками, истекая кровью, и упал с лошади. Бенито Пахаро, ухватив поводья его лошади, притянул их к себе.— Вы видели, что произошло? — воскликнул потрясенный Ансиано, обращаясь к Отцу-Ягуару. — Он решил убить одного из своих спутников!— Это он сделал для того, чтобы завладеть его лошадью. Это чудовище привык ради достижения своих гнусных целей ходить по трупам.Они доехали до того места, где лежал Пелехо. Но он не был мертв, а только ранен. И, увидев склонившихся над ним людей, пробормотал:— Я все вам объясню… Не оставляйте меня здесь, сеньоры, сжальтесь…Отец-Ягуар и Ансиано, к сожалению, не могли оказать ему помощь немедленно, потому что сейчас гораздо важнее для них было догнать гамбусино и эспаду. Они теперь скакали бок о бок. Обернувшись, гамбусино грязно выругался, а потом сказал:— Дело дрянь! Мерзавцы хотят отсечь нас от леса. Быстро забирай все, что можешь, из своей сумки, прыгай с лошади и чеши вон к тем кустам! Встретимся там!Перильо все так и сделал. И вскоре они оба уже были за барьером зарослей. Тореадор устремился дальше в дебри, но гамбусино, взяв его за рукав, задержал напарника:— Ты что, думаешь Отец-Ягуар настолько глуп, что пойдет прямиком на наши пули? Нет, сюда он не сунется, так что не спеши, отдохни, нам теперь надо как следует пораскинуть мозгами.И все же они заняли оборонительную позицию, улегшись с ружьями наизготовку. Но все было тихо, никаких признаков приближения преследователей не наблюдалось.— Видишь, я был прав, — сказал гамбусино, — не сунутся они сюда.— Что ж, прав и прав, очень хорошо, но мне кажется, не в этом дело. Я вообще, откровенно говоря, не понимаю, чего это мы их так испугались? Нас же было трое, а их двое.— Ты говоришь так только потому, что плохо знаешь Отца-Ягуара. А я тебе скажу, что он — лучший стрелок из всех, кого я видел, а я водился, как ты, наверное, догадываешься, с парнями, которые прошли огонь, воду и еще кое-что пострашнее.— Хорошо, ты меня убедил, подождем здесь, пока они уйдут, и сразу же — дальше!— Какой ты, однако, прыткий! А где наши лошади?— Да вон же, вон, бродят совсем неподалеку.— Да я вижу их не хуже тебя. Только Отец-Ягуар их нам не оставит. Придется нам, как пить дать, тащиться к Барранке-дель-Омисидио на своих двоих.Прогремело два выстрела. Это Хаммер уложил покинутых седоками лошадей, как совершенно правильно предположил Бенито Пахаро. И насчет того, что Отец-Ягуар поостережется приближаться к лесу, он тоже угадал. Но бедный Ансиано! Когда Хаммер объяснил ему, что надо прекратить погоню потому, что они становятся для засевших в лесу отличной мишенью, старик совсем пал духом.— Неужели мы их упустим? — спросил он растерянно.Отец-Ягуар ответил не сразу. На лицо его набежала тень мрачного раздумья, он опустил голову, на щеках его заходили желваки, он заскрежетал зубами и сказал, произнося слова через коротенькие паузы, словно каждое из них давалось ему с огромным трудом:— Нам не остается ничего другого, как прекратить преследование.— Но как же это? Почему? Я ведь должен отомстить Антонио Перильо!— А я — Бенито Пахаро! Но сейчас наше положение таково, что малейшая оплошность с нашей стороны, да просто даже какая-нибудь непредвиденная случайность могут стать для нас роковыми.— Надо что-то придумать! Сеньор, вы же такой изобретательный, такой хитроумный, неужели вы не сможете переиграть этих тупых убийц?— Дело не в этом. Наберись немного терпения. Нам необходимо выждать, пока они удалятся отсюда, а потом уже мы пойдем по их следам. При таком раскладе у нас будет гораздо больше шансов на удачу, а сейчас у нас их вообще, пойми, просто ноль. Кроме того, нам необходимо вернуться к нашим товарищам. А далеко эти двое все равно не уйдут. Пешком, я имею в виду.И после этих слов Хаммер двумя меткими выстрелами уложил лошадей негодяев, к чему гамбусино, хорошо изучивший своего противника, как мы уже знаем, был готов и отнесся стоически.— Возвращаемся к капитану Пелехо. Возможно, он еще жив, этот парень наверняка знает много всего такого, что для нас сейчас крайне важно.И он повернул свою лошадь. Но Ансиано последовал за ним не сразу: сначала он погрозил кулаком в ту сторону, где, по его предположениям, могли затаиться враги.Когда они подъехали к капитану, он нашел в себе силы даже приподняться, хотя и потерял много крови, которой пропиталась вся трава вокруг него. Отец-Ягуар и Ансиано спешились и склонились над Пелехо. Лицо его было без единой кровинки, глаза глубоко запали, он силился произнести какие-то слова, но это давалось ему с огромным трудом. Словом, капитан был уже, что называется, «не жилец». Из последних сил он зажимал свою рану в груди, но кровь все равно сочилась быстрыми струйками между его посиневшими пальцами… И все же первое, что сделал Отец-Ягуар, это распорол его мундир и осмотрел рану. Никаких шансов выжить у капитана не было, и он понял это по выражению лица своего недавнего противника.— Оставьте, это… сеньор… — еле слышно пробормотал он. — Эта пуля уже забрала мою жизнь…— Вы — мужественный парень, капитан, — сказал Отец-Ягуар. — И я не стану скрывать от вас, что жить вам осталось… несколько минут. Может быть, вы хотите как-то облегчить свою совесть перед смертью? А если у вас есть какое-то желание, обещаю, что я его непременно выполню…— Же… Желание… Да! — неожиданно энергично ответил капитан Пелехо, и в глазах его мелькнула какая-то недобрая искра. — Отомстите за меня этому проклятому гамбусино, сеньор…— Обещаю вам это. Тем более, что и у меня есть свой личный счет к этому мерзавцу. Но помогите и вы мне. Знаете ли вы что-нибудь о планах гамбусино и эспады?— Для них… — Капитан снова сложил руки на своей ране, заткнув ее, что дало ему еще несколько мгновений жизни. — Для них весь этот поход и сражение с камба не имеют никакого значения. Во всяком случае, в последнее время, когда они думают только лишь о большом богатстве, спрятанном в горах…— Где именно?— Где-то в районе Салины-дель-Кондор, в каком-то ущелье.— А поточнее вы не могли бы сказать?— Силы покидают меня. В голове все помутилось, Сейчас, сейчас…— Может быть, они упоминали о Барранке-дель-Омисидио?— Да… Да!— Там спрятаны какие-то сокровища?— Да, и огромной ценности. Это сокровища инков…— Откуда гамбусино узнал о них?— Ему рассказал эспада. Он выследил одного индейца, который в ночь полнолуния спускался в Барранку, а утром вернулся оттуда с несколькими ценнейшими золотыми вещицами.— Когда это случилось?— Этого я не знаю.— Что было дальше с этим индейцем?— Он убил его… ограбил… и снял с него скальп…Хаммер взглянул на Ансиано. Тот молчал, храня непроницаемое, словно у изваяния, выражение лица. И Отец-Ягуар снова спросил капитана:— Был ли Перильо в Барранке после убийства индейца?— Был… Но ничего не нашел. Вот поэтому-то он и взял в компанию гамбусино. Тот все же немного поумнее его будет…Умирающий проговорил что-то еще, но голоса его уже совсем не было слышно. Ладони его, как ватные, медленно отвалились от раны, глаза напряженно глядели в одну точку. Потом судорога пробежала по всему его телу, и он замер. Уже навеки…— Господи, как же устроен мир! — сказал Отец-Ягуар. — Вот умер человек, а я не могу не думать о том, что он мятежник и предатель и получил от судьбы справедливое возмездие. И это действительно так.— По крайней мере, одно доброе дело он сделал, — отозвался Ансиано. — Теперь мы точно знаем, что Антонио Перильо — убийца моего господина. Я буду идти по его следу и днем и ночью, как собака-ищейка, пока не найду и не растерзаю!— Теперь, после того, как мы узнали, что они стремятся в Барранку-дель-Омисидио, нет смысла идти по их следам. Мы отправимся туда же, куда и они, но своим путем, и дождемся их там.— А если они окажутся там раньше нас?— Это невозможно. Разве ты забыл, что у них нет лошадей?— Но это вовсе не значит, что они не смогут раздобыть себе где-нибудь случайно других лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67