А там сразу все начало рушиться! Потом плазмоиды! Сломался БЭМ! Я хочу знать, досматривали лихтер в самом деле или нет!!
– Об этом составлен надлежащий документ, – пропел Сато, – и вы его подписали. Если у СК будут сомнения, вам придется их отвергнуть или признать обоснованными. А там как решит СК.
– Я сделал пометку в акте о том, что срочность отправки – по вашему настоянию! Ваш допуск…
– Допуск мой, а ответственность ваша. То есть я рекомендую, а деяния совершаете вы. Я же вам не приказывал, а советовал. И мои ребята – не технари; они только убедились, что лихтер отвечает нормам общей безопасности. Так что готовьтесь изучать те недостатки корабля, которые вы не отметили впопыхах.
– Комиссар!!.
– Извините, у меня дела. Я должен вас покинуть.
В дверях Сато оглянулся – не лопнул ли директор ОТКУ от кипучей ярости? Еще нет.
– Один совет, очень добрый совет – чем тратить время и нервы, изучите контракт на этот эскортный полет. Контрактные обязательства – вещь более чем серьезная. Относительно корабля – придерживайтесь тех бумаг, которые имеются. Пусть оправдываются они – а не мы. Я выражаюсь достаточно ясно?..

На выходе из шлюзовой камеры экипаж «Сервитера» встречал некий солидный и нахмуренный чиновник в форме офицера транспортно-космического управления с нашивками 2-го ранга, а за ним группировалась небольшая свита из инженерного и портового персонала. Из гражданских маячили белогривый комиссар и его узкоглазый чернявый напарник.
– Капитан Кермак? – не спросил, а скорей рявкнул старший офицер. – Вы за все ответите!
«Именно так у нас принято встречать героев», – угрюмо подумал Форт.
– Прошу прощения, сэр, кто вы?
– Я Уинстон Ди Брайдон, директор отделения ТКУ на станции «Скайленд-4».
– Не имею чести знать вас.
– Я подписал ваши контракты на рейс со стороны администрации.
Эш, натерпевшаяся здесь от людей в форме, старалась держаться за Фортом как в тени – может, не заметят?.. Комитет по встрече ей сильно не нравился. Все таращились на них, как на вражеских парламентеров. Она выспалась как следует в скачке – но, похоже, сил на общение с администрацией надо больше, чем их дает сон. Далан шумно сопела, поводя усилителем глаз из сторону в сторону; говорить должен капитан – субординация.
– Не помню, чтобы вы были при подписании.
– Не важно; моя подпись заверена печатью.
– Из ваших людей я имел дело только с беловолосой женщиной…
– С кем?.. – директор, набравший воздуха для возмущенной тирады, осекся.
– Она называла себя комиссаром Сато… или это была подстава?
Свита начала сдавленно гыкать, похрюкивать и слегка корчиться от сдерживаемого смеха, ломая режиссерский замысел и драматургию сцены; косые взгляды то и дело касались гипсового лица комиссара. Многим понравилось, как артон опустил Сато ниже плинтуса, – в том числе и директору. Но долг службы превыше всего – директор поглядел на Кермака величаво и надменно, словно гербовый орел Федерации.
– Как вы объясните свое возвращение? Вы не исполнили условий контракта!
– Челнок «Барьер», приданный нам для эвакуации, был неисправен – даже в большей степени, чем лихтер. Мы смогли выполнить условие по грузу, только спустив челнок с орбиты на планету. Естественно, что вернуться можно было лишь на «Сервитере»… и нам крупно повезло, что он не рассыпался при маневре приближения к планете и уходе от нее.
– Ваши оправдания ничем не подтверждаются, – взяв нужный тон, громыхал директор. – Вы получили хороший челнок – и угробили его; вот что объективно. Что касается лихтера – его способность к полету определена до старта по нормативам Ллойда. Господин комиссар…
Выступил вперед Сато с кожаной папкой; голос его был свеж и чист:
– Бумаги надлежаще оформлены. Если на лихтере возникли неисправности, то исключительно по вине экипажа. Есть определенные сомнения в вашей квалификации… это будет дополнительно изучено и доложено в ситуационной комиссии. Мы вынуждены просить вас, капитан, задержаться на станции до разбирательства… тем более что мы в карантине.
– Слушайте, вы, – Форт старался был вежливым, но что-то не получалось, – я с экстренно набранной командой слетал в адову дыру и вернулся не затем, чтоб слушать вымыслы и обвинения. Вон там, – показал он назад, на шлюз, – стоит корабль, и если он нормальный, то пусть кто-нибудь возьмется за тринадцать тысяч эскортировать его на Нортию, а я погляжу, как это у него получится!
– Дискутировать будем в СК, – отрезал Ди Брайдон, – а сейчас передайте судовые документы старшему инспектору Линдау и можете быть свободны… в пределах станции.
– Я требую комиссионной экспертизы корабля! – окрикнул Форт уходящего директора; тот не прореагировал. Сато не спешил удаляться, словно любуясь происходящим, да еще Линдау приблизился, делая руками некие гребущие движения.
– Несомненно, экспертиза состоится, – заверил комиссар. – Как вы хотите. И даже если не хотите.
– Я всего лишь хочу получить свои деньги, и экипажу должны заплатить. А вы-то чего добиваетесь?
– Мы? – по-детски прозрачно взглянул Сато. – Наша позиция принципиальна – выполнение контракта. Мне не интересно, куда и как вы летали. Вам платят не за художественные маневры в космосе, а за результат. Где результат? Вы пригнали сундук с грязью обратно – то есть результата нет! И, заметьте, у нас все бумаги в порядке – а у вас?.. Впечатление таково, что вы получили исправный корабль – и испортили его. А другой выбросили. Кто-то за это будет отвечать, не так ли?..
– Позвольте мне взять бортовой журнал, – напомнил о себе Линдау.
– Вы его примете под роспись, при свидетелях. Встретимся у юриста станции – если он жив, – сказал Форт, как плюнул.
– Не заставляйте меня ждать, – скрипнул обиженный Линдау.
– Ни минуты. Я его отсканирую и заверю копии, а после забирайте.
– Зря вы послали письмо о трупах, – тихо молвил Сато, дождавшись, когда уйдет недовольный инспектор. – Вы серьезно осложнили свое положение. Я был вынужден выступать перед прессой, и мне пришлось исправлять вашу глупость – представьте, как я выглядел по вашей милости. Вы меня выставили шутом…
– А кто вам велел выступать, не умывшись? Два куска мыла – и выглядели бы вполне ничего себе.
– У вас еще есть время дерзить, – глаза Сато заблестели. – Думаю, годик-другой пребывания на станции вас успокоят, и вы научитесь вести себя прилично. Полномочия мне позволяют задержать вас до выяснения всех обстоятельств полета.
– Не забудьте потом оплатить мне упущенную выгоду. – Форту стало неприятно при мысли, что его контуанский вид истечет и он станет лицом без гражданства. Опять же, очень не хотелось разоблачать свою истинную природу и дожидаться людей Джомара.
– О да – если вы вправе на нее рассчитывать. Ваш диплом вызывает всякие вопросы – скажем, о его подлинности… Давайте не говорить о будущем, пока не собралась СК. Что-то еще она решит!..
– Феномен с подвохом в багаже покойника, мина на челноке…
– Осторожней, Кермак. Я нахожусь при исполнении, я – государственный чиновник пятого класса. Ваши нелепые намеки можно расценить как оскорбление. Вам мало тех проблем, которые есть?
– Да, о покойниках – Кэн Мерфанд просил вам передать кое-что.
Сато невольно отшатнулся, увидев будильник.
– Что вы так дернулись? Страшно?.. Не бойтесь, он свое отзвонил. Держите на память. Вы бы поискали на «Сервитере» – вдруг мы не тот ящик выкинули… Сейчас 21.43; к утру как раз управитесь.
От замюриста Форт возвращался, перегруженный самыми мрачными мыслями. Стоило, наверное, сдаться Джомару, а не соваться в гадючье гнездо администраторов, у которых все по документам сходится и выглядит так убедительно. Разумеется, пока экипаж боролся с авариями и чуть ли не голыми руками выбрасывал горящий феномен, те сидели в тишине и покое и подгоняли строчку к строчке.
Но экипаж!.. Их нельзя бросить. Теперь предстояло дело посложней битвы с феноменом – тот был один, а этих лощеных, округло и красиво говорящих гадин – мало что не рота. Не исключено, что самописец уже сняли с лихтера и подчищают информацию. Человеку, верящему в законы, такое и вообразить нельзя, но Форт, чей разум украли военные, чтоб втиснуть в мозг-машину, знал цену законам и тем, кто их призван соблюдать. Чтоб избежать огласки и расследования, они на все пойдут. Остается держаться вместе и стоять на своем. Выбить из начальства заработок – и ходу отсюда! Интересно, есть ли в Галактике место, которое не обсидели начальники, готовые тебя сожрать, если ты не вписался в их формат?..
Рея Магнуса он послал подальше. Никаких интервью! Заговорим, когда иного выхода не будет, – и денег за свои откровения надо требовать побольше. Пока не время ссориться с комиссаром Сато на разрыв… хотя опыт упрямо подсказывал Форту, что чем больше ты уповаешь на понимание начальства, чем искреннее полагаешь сдуру, что в начальники берут за светлый ум, а интеллект измеряется числом нашивок, тем крепче эти скоты гнут тебя в бараний рог и вьют из тебя веревки. Когда хочешь как лучше, выходит по-ихнему.
«Куда удобней – экипаж спасен, феномен выброшен; я признался, что на лихтере нет трупов, Сато – что камень был опасен; плати за труды и прощай. Хочешь оставить все в тайне? Да ради бога! Накинь нам, работягам, тысяч по пять за молчание, ведь самописец остается у тебя. Так нет же, у начальства идеал другой – наорать, обвинить тебя во всем и ни томпака не платить. Я оказался виноват – зачем вернулся? зачем выжил? Я! А не они, пославшие меня в погиблый рейс на дрянном судне, с дьяволом в трюме и бомбой на челноке!.. У них все бумаги были приготовлены, чтобы списать нас по графе потерь. Мы им отчетность нарушаем!..»
Экипаж он нашел в упадническом настроении. Далан, ворча и булькая зычным горлом, ходила по убогой гостиничной каюте, а Эш помешивала еду в кастрюльке, уныло напевая что-то на родном языке. Имей Форт программу перевода, он услышал бы невеселую колыбельную для шнги:

Середочка-середка, зачем ты родилась?
Отцу-матери – послушная рабыня,
Жене-мужу – дешевая нянька.
Сточатся челюсти, высохнет кожа,
Скажешь спасибо середке-молодке,
Той, что тебя своей жвачкой накормит.
Мала твоя доля в семейном наследстве,
Горька твоя доля в подсолнечном мире.
Середочка-середка, зачем ты родилась?..

– Что-нибудь выяснилось, капитан? – шарахнулась к нему Далан всем телом.
– Ничего хорошего, – Форт сел, стараясь не глядеть на коллег. – Они все хотят переврать; ну, вы слышали, у шлюза… Вся техника была новенькая, с иголочки, а мы ее загнали и сломали.
– А феномен?! – взрычала Далан. – Я им руки покажу! У нас записано!..
– Далан, без обид – но с тобой разочтутся как надо. Ты из того мира, с которым федералы ссориться не станут. А вот у нас история подольше…
– Как так можно?! – уши Далан сложились в возмущенную фигуру. – После всего, что было, – и такая вам несправедливость!..
– Может, у тебя дома по-другому. А у нас так. Нам еще доказывать придется, что мы – это мы, а наши дипломы – не подделки.
В дверь позвонили. Форт поглядел радаром на пульт двери – та отъехала в сторону. На пороге стоял нижний чин станционной охраны. – по табелю о рангах вроде полицейского сержанта.
– Добрый вечер, – деликатно начал он.
– Половина двенадцатого, спать пора, – недружелюбно отозвался Форт. – Что вам надо?
– Здесь находится Зук Эшархиль Тэрэх Шнга. Ей следует пройти со мной в отделение охраны.
– Это зачем?..
– Она была условно освобождена из-под стражи и должна вернуться под арест.
Эш уронила ложку. Всякая иллюзия свободы исчезла; четверо суток полета оказались просто кошмаром между тюрьмой и тюрьмой. Ее оторвут от людей, которые стали ей близки, как родня, и бросят в одиночку. И будут вынуждать к сотрудничеству – говорить и подписывать то, что им надо. Они это умеют – Эш дома наслушалась, как оккупанты обрабатывают тех, кто угодил в их тюрьмы. Человека иногда могут пожалеть, он таки свой, а вот «ихэнскую вонючку» – никогда. То, что принес с собой охранник, было выше ее терпения, почти до дна истощившегося в рейсе. Что – опять покориться?.. Никто не заступится. Тут «чрезвычайка». Пока добьешься связи с Аркадией, пока там смекнут, как тебе помочь (и то – если захотят и смогут!), – от тебя одна шкурка останется. Тупик. Тебя приперли.
– Я не пойду, – прошептала она, а потом вскрикнула: – Не пойду!!
– Вы отказываетесь подчиняться? – удивился охранник. – Извините, в таком случае я вынужден буду заставить вас.
Форт начал вставать, отметая доводы рассудка: «И зачем ты собрался это делать? Тебя же и посадят!», но его опередила пылкая Далан.
– А попробуй заставить меня, – охранник попятился перед движущейся на него тушей на массивных ногах, с растопыренными ручищами. – Это частное помещение! Порог не переходить!
– Не частное, а арендованное, – пробовал спорить охранник. – Это сопротивление властям! Я вызываю наряд стражи.
– Хоть десять, – Далан захлопнула дверь перед его носом и повернула запор.
– Далан, он вызовет. Он не шутил.
– И я не шутила! Могу запираться, когда захочу. Я догадываюсь – хотят нас разделить, оставить врозь. Мне заплатить, Эш в клетку, вы будете один. Я глубоко обижена! Они о нас будут выдумывать враки, что мы неумело водили корабль! Нельзя им позволить!..
– Пожалуйста, – взмолилась Эш, – не отдавайте меня!..
Поскуливая от боли в обмотанных пальцах, Далан извлекла из своей необъятной сумки с гимнастическими инструментами увесистый цилиндр, поставила на торец и повернула верх, как крышку термоса. Цилиндр ожил – замерцал огоньками, выпустил какие-то блестящие отростки, а верх раскрылся железным бутоном. Нагнувшись, Далан прощебетала в него длинную фразу и, помедлив, выслушала трель ответа.
– Порядок. Через два с небольшим ваших часа у нас будет подмога. Надо высидеть.
– А объяснить, что сделала, ты можешь? – Форт с недоверчивым интересом оглядывал образчик техники высшего мира.
– Вызвала своих. Кто путешествует у нас один, носит маячок вызова спасателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21