https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Она поклонилась и ответила:— Меня все здесь зовут Доркас, милорд; я личная горничная вдовствующей леди Брикон.— Совершенно очевидно, Доркас, что вы обладаете сведениями, которые хранили в тайне и которые теперь должны быть раскрыты. В данный момент решается судьба и жизнь двух человек. Один из них — его милость лорд Брикон, а второй — его кузен мистер Джервас Уорлингем. Помимо того, вне всякой связи с обвинением в убийстве, которое будет выдвинуто против одного из этих джентльменов, мистер Уорлингем утверждает, что он — законный владелец замка и всех относящихся к нему земель. Он говорит, что его доказательство в руках этой женщины, которую вы назвали своей сестрой. Но мне кажется, она не в состоянии говорить связно. Поскольку вы, Доркас, знаете ничуть не меньше, не лучше ли рассказать, что вам известно? Теперь уже бесполезно что-либо скрывать, рано или поздно все тайное станет явным.Пока он говорил, Доркас пристально смотрела на лорда Милборна, но по выражению ее лица было трудно что-либо понять. Только когда он замолчал, она вновь повернулась к сестре, стоявшей рядом, и тихо спросила:— Что ты рассказала, Марта?— В… все, — прозвучало в ответ; теперь женщина впала в такое отчаяние, что, казалось, вот-вот упадет на пол; Доркас и Джейсон Фейкен одновременно протянули руки, чтобы поддержать ее.— Усадите ее, — распорядился лорд Милборн. Когда это было исполнено, женщина опустила голову почти на колени и продолжала плакать, но уже тихо.— Ну-с, Доркас, — произнес лорд Милборн.— Да, давайте послушаем чистую правду, — презрительно усмехнулся мистер Уорлингем.Доркас взглянула на него через весь холл:— Я-то расскажу правду, сэр, — сказала она зловещим тоном, — да только теперь она будет для вас слабым утешением.Она повернулась к лорду Милборну:— Милорд, если я начну рассказывать, то открою тайны не свои, а моей хозяйки. Это приказ?— Боюсь, что так, Доркас, — ответил лорд Милборн, — ибо, насколько я понял, тайны эти касаются сына вашей хозяйки»— Да, милорд.— Говорите. Голос Доркас звучал ровно, но Каролина видела, что пальцы рук, сложенных вместе на переднике, побелели.— Я стала личной горничной у хозяйки, — начала Доркас, — с тех пор, как она была еще совсем молоденькой. Жила она на севере, да и мой собственный дом тоже был тогда неподалеку. Отец у меня был рыбаком. Хозяйка моя выросла и как-то после суровой северной зимы заболела; семейный доктор посоветовал поехать на юг. После некоторых споров было решено, что она поедет навестить моих родителей — они только что перебрались в рыбацкую деревушку возле Плимута.Мы отправились туда, моя хозяйка и я и через несколько недель, проведенных в более мягком климате, ее здоровье значительно улучшилось. Она стала радоваться жизни и часто выходила в море с моим отцом или отправлялась на прогулки. Вот так она и познакомилась с одним джентльменом…— Можно узнать, как его звали? — вмешался лорд Милборн.
— Ройд, — ответила Доркас. — Мистер Ройд. Моя хозяйка виделась с ним каждый день и очень скоро призналась мне, что влюблена. Я страшно перепугалась, узнав об этом, потому что отец моей хозяйки, полковник Стюарт, вдовец, был человек суровый и гордый. Я твердо знала, что ни при каких обстоятельствах он и слышать не захочет о поклоннике, с которым его дочь познакомилась таким неподобающим образом.Потом я очень хорошо знала, что мистер Ройд вовсе не богат, хотя это был прекрасный, хорошо воспитанный джентльмен, и при других обстоятельствах моя хозяйка была бы с ним очень счастлива.То так, то эдак я уговаривала хозяйку вернуться в Йоркшир. Она отказывалась. И вот несколько дней спустя приходят они ко мне, раскрасневшиеся от счастья, и говорят, что обвенчались. Заплакала я от ужаса, а они мне говорят, чтобы я не расстраивалась. «Теперь мы поедем вместе и расскажем отцу, — говорит моя хозяйка. — Одна бы я побоялась, а рядом с мужем мне ничего не страшно».Было решено, что мы отправимся на север через неделю, а за день до того, как ехать, мистер Ройд, мой хозяин теперь так о нем думала — отправился в Плимут уладить все с поездкой и взять деньги из банка.День клонился к вечеру, а он не возвращался. К ночи хозяйка моя совсем извелась от беспокойства. Мы сидели рядышком и с тревогой и страхом ожидали его. Утром, когда он так и не появился, она просто обезумела. В конце концов, от мальчишки-оборвыша мы узнали, что мистера Ройда насильно завербовали военные, когда он шел по улицам Плимута. Увели его на британский военный корабль «Триумф», который отплыл в то же утро.Услыхав такие новости, хозяйка моя без чувств упала на пол. Я даже думала, что она при смерти. Но дальше было еще хуже. Неделю спустя мы узнали, что в Ла-Манше французы обстреляли «Триумф». Силы были неравные, только вмешательство других британских кораблей в последний момент спасло «Триумф» и его команду от плена. После этого корабль вернулся в порт лишь с горсточкой убитых и раненых. Мы узнали, что среди убитых был мистер Ройд.Несколько недель я думала, что моя хозяйка не выживет, но, в конце концов, она чуточку оправилась, хотя настроение у нее было подавленное. К тому времени нам непременно нужно было возвращаться в Йоркшир. Полковник Стюарт прислал письмо, требуя возвращения дочери; пришлось мне повертеться, объясняя, отчего она задерживается.Мы вернулись назад, но было незаметно, чтобы перемена обстановки пошла моей хозяйке на пользу. Она была не в состоянии рассказать отцу о том, что вышла замуж; надо сказать, о муже своем она не говорила ни с кем, даже со мной. Стоило только упомянуть его имя, как начинались такие рыдания, что было бы просто неразумно огорчать ее.Ко всему она относилась безучастно; а примерно через месяц после нашего возвращения я узнала то, чего больше всего опасалась, — моя хозяйка ждала ребенка. Она панически боялась, как бы ее отец не узнал об этом. Страшилась она не без основания. Полковник Стюарт никогда не простил бы ее за то, что она вышла замуж без его согласия, а узнай он, что от этого брака будет ребенок, мог бы сурово и жестоко наказать мою бедную хозяйку.Мы хранили это в секрете до тех пор, пока не начали бояться, что ее положение могут заметить. Тогда хозяйка сказала отцу, что, поскольку близилась зима, самые суровые месяцы ей лучше было бы провести на юге. К счастью, полковник Стюарт сам собирался ехать в Шотландию и согласился, чтобы его дочь вернулась к моим родителям. Так мы оказались в Плимуте. Там у моей хозяйки и родился ребенок. Это был мальчик. Окрестили его Вейном — таким было второе имя мистера Ройда.Доркас помолчала немного. Никто не произнес ни слова. Все, включая и лорда Милборна, напряженно слушали ее рассказ. Он наклонился вперед, подперев рукой подбородок.— Теперь, — продолжала Доркас, — нашей заботой стало найти женщину, которой можно было вверить заботы о младенце. Это был прелестный мальчик. Хозяйка моя обожала его и слышать не хотела о том, чтобы отдать его в приют. Мои родители состарились и хворали, иначе обязательно оказали бы ей такую услугу, потому что полюбили мою хозяйку, как любили ее все, кто хорошо знал. Тогда-то я и подумала о своей сестре Марте. Она вышла замуж за фермера по фамилии Дженкс и жила в Какхерсте. Я поехала к ней; она согласилась взять ребенка на воспитание, и я вернулась к хозяйке в Плимут. Мы отправились обратно в Какхерст, где и передали младенца моей сестре, а сами с хозяйкой остановились здесь, в гостинице. Мы намеревались пробыть в ней ночь или две, а потом вернуться в Йоркшир, но, когда настало время уезжать, хозяйка не могла оторваться от сына. Она обожала малыша, тем более что он стал для нее последней памятью о человеке, которого хозяйка глубоко любила и не могла забыть. Каждый день я предлагала уехать, и каждый день она находила всяческие отговорки и все время проводила на ферме с мастером Вейном, нянчила его, ласкала, горевала оттого, что должна его покинуть и вернуться домой на север.Тогда-то она и встретила милорда Брикона. Мы возвращались с фермы в деревню и проходили через владения его милости, хотя и не знали этого. Милорд ехал верхом. С первого же момента, как он увидел мою хозяйку, стало ясно, что он очарован ею. Он настоял, чтобы она отобедала с ним в замке; не прошло и нескольких дней, как он предложил ей руку и сердце.Рассказывая мне об этом, она добавила: «Понимаешь ли ты, что это значит, Доркас? Если я выйду замуж за лорда Брикона, я смогу видеться с сыном! Я буду рядом с ним — моим малышом, моим сыночком, моим маленьким Вейном». В конце концов, после некоторых колебаний, она приняла предложение его милости, и мы намеревались ехать на север, чтобы сообщить эту новость полковнику Стюарту. Но в то самое утро, когда мы должны были выезжать, хозяйка моя получила печальное известие о смерти отца. Он скончался от удара в доме друга. Хотя хозяйка моя и боялась своего отца, она очень горевала, ведь у нее было мало родных. Лорд Брикон был сама доброта. Когда же горе ее поутихло, он настоял на том, чтобы она сразу вышла за него замуж, дабы он мог защитить ее и утешить. Они тихо обвенчались здесь, в часовне замка, в присутствии лишь нескольких свидетелей.Через девять месяцев после свадьбы у моей хозяйки родился второй ребенок, тоже мальчик, но совсем не такой, как тот, каким был благословлен ее первый брак. Этот младенец был слабенький. Через два часа после рождения с ним случились конвульсии; так они и продолжались с разными промежутками, что бы я ни делала. Но его милость был вне себя от радости, что у него появился наследник. Он осыпал мою хозяйку подарками, а уж для своего сына ничего не жалел.К несчастью, здоровье хозяйки вызывало серьезное беспокойство, и врач высказал предположение, что перемена климата может пойти на пользу и ей, и младенцу. Мы должны были ехать в Бат, и его милость отправился вперед, чтобы подготовить все к нашему приезду. Мы с хозяйкой должны были выехать на следующий день. Карета еще только подъезжала к дверям, а у бедного младенчика начались судороги. Я уж подумала, что пришел его последний час, но он отдышался, и я на руках снесла его в карету к хозяйке. После родов она выходила из замка раза два, не больше, и теперь, когда я уселась рядом с ней, она прошептала:— Доркас, я велела кучеру остановиться у фермы. Я должна поглядеть на моего маленького Вейна; не могу я уехать, не повидав его. Я сказала слугам, что ты хочешь попрощаться со своей сестрой.Это было неосторожно, но у меня язык не повернулся возразить ей. Как только мы подъехали к ферме, она бросилась на кухню, выхватила своего сыночка из деревянной колыбели, прижала к себе и осыпала крошечное личико поцелуями. Я едва удержалась от слез! «Посмотри на него, Доркас, — воскликнула она, — как он прекрасно выглядит! Смотри, он мне улыбается! О Вейн, Вейн, как я люблю тебя, мое сокровище!»В этот момент бедняжка, что был у меня на руках, заплакал. Я поглядела, сравнивая двух малышей одной матери, и — да простит меня Господь! — дурная мысль пришла мне в голову. Я твердо знала, будто кто мне сказал, что младенцу, лежавшему у меня на руках, жить осталось недолго. Дни его сочтены. Я знала, что никакой уход, никакие деньги не удержат его на этом свете. Я шепотом сказала своей хозяйке, что удумала. И теперь вижу, как она на меня поглядела: сначала с ужасом, а потом с надеждой и радостью, которые изменили ее лицо прямо у меня на глазах.— О Доркас! — только она и вымолвила. Мы рассказали обо всем моей сестре, и она поклялась всем, что есть святого, не говорить об этом ни единой живой душе. Поменять покрывальца было минутным делом. Поменять одежду было невозможно — мастер Вейн оказался раза в два, а то и боль-ше, крупнее своего бедного сводного братца. Когда миледи возвращалась в карету, она шла бодрым шагом, глаза ее сияли; она собственноручно несла мастера Вейна. Его она не доверила и мне.Когда мы прибыли в Бат, трудно было сделать так, чтобы его милость ничего не заподозрил. Может, нам бы это и не удалось, если бы по делам, связанным с поместьем, милорду не пришлось вернуться в замок. То короткое время, что он был в Бате, мы исхитрились удержать его в неведении: всякий раз, когда его милость желал видеть младенца, я говорила, что он спит, и его ни в коем случае нельзя тревожить.Из Бата мы вернулись через несколько месяцев. Неоднократно хозяйка моя писала его милости, что воздух и перемена климата сотворили чудо, и теперь малыш вырос и окреп.И хозяйка моя тоже чувствовала себя гораздо лучше во всех отношениях. Даже печальное известие о том, что второй ее сын умер через неделю после нашего отъезда, не могло омрачить радости, какую она чувствовала, прижимая к себе дитя мистера Ройда.Вот и весь мой рассказ, милорд. Если моя хозяйка и поступила дурно, винить в этом нужно не ее, а меня. Господь мне судья; я сделала тогда, как лучше для хозяйки — потому что я служила ей, как служу сейчас, и буду служить всегда.Доркас закончила рассказ и прикрыла глаза руками. Она не плакала, но Каролине показалось, что она трет глаза, словно они у нее болят. В продолжение всего рассказа она неотрывно смотрела на лорда Милборна. Он же теперь снова сел прямо и, помолчав немного, очень мягко произнес:— Благодарю вас, Доркас.Затем он взглянул на мистера Уорлингема.— Я думаю, что ваше утверждение доказано, сэр, — коротко сказал он, — но я обвиняю вас в убийстве мальчика-грума, ранее находившегося у вас в услужении, с намерением скрыть это и переложить вину на невинного человека. За вами сохраняется право защиты. Он повернулся к констеблю:— Констебль, с помощью присутствующих здесь полицейских сыщиков препроводите этого джентльмена и его слугу Джексона в Мейдстонскую тюрьму до суда, который состоится в назначенное время.Констебль, слушавший разбирательство дела с раскрытым ртом, вытянулся:— Будет исполнено!Лорд Милборн перевел взгляд на Гидеона и его отца:— Вы оба потребуетесь для дачи показаний в суде, — сказал он. — В должное время вам сообщат, куда и когда необходимо явиться. Вы должны оставаться здесь и до тех пор никуда не уезжать. Вам понятно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я