— Верните мне мое платье! — потребовала Салена.
Но она понимала, что голос ее прозвучал не гневно, как ей бы хотелось, а наоборот, беспомощно. Она чувствовала, что невольно уже начинает становиться той покорной рабыней, какой хотел ее видеть князь.
— Позволь предложить тебе бокал вина, — сказал он и сделал знак слуге, который стоял рядом с ним. Слуга наполнил бокал и подал Салене. Она села на подушки с другой стороны стола, напротив князя.
— Ты приводишь меня в восхищение, — сказал князь. — Ты самая прекрасная и желанная женщина, которую я когда-либо видел! Как ты могла хоть на секунду представить, что я способен тебя забыть?
Не отвечая, Салена сделала глоток вина и немного поела, чтобы восстановить силы. Она очень устала и чувствовала слабость во всем теле.
— Именно так я и представлял себе нашу встречу, — сказал князь.
— Неужели вы думаете, что герцог не станет меня искать, узнав, что я исчезла столь таинственным образом? — спросила Салена.
Вино придало ей смелости, она говорила громко и убедительно в противоположность князю, голос которого был нежным и вкрадчивым.
— Я думаю, ты переоцениваешь свою привлекательность, — ответил князь. — Как я уже говорил тебе, герцог — собственность леди Мортон, и в ее опытных ручках он быстро забудет свою случайную находку, которую выловил в море.
Он не мог причинить Салене большую боль, даже если бы ударил ее кинжалом.
Она не сомневалась, что леди Мортон, узнав, что Салена исчезла с виллы, сделает все, чтобы вернуть герцога.
Она расскажет ему об отце Салены, об ее отношениях с князем, и после этого герцог вряд ли сочтет нужным спасать дочь такого негодяя.
На мгновение мучительная мысль о том, что герцог и леди Мортон сейчас вместе, заставила ее забыть о князе.
Потом Салена вспомнила, как говорила герцогу, что ненавидит мужчину, который склонил ее к фиктивному браку, и боится его.
«Он знал, что я говорю правду, — сказала она себе. — Он поймет… как мне сейчас страшно».
И снова всем своим существом она призвала его на помощь.
Словно прочитав по ее лицу, о чем она думает, князь сказал:
— Я не позволю тебе изменять мне даже в мыслях. Ты принадлежишь мне, Салена, и чем скорее ты с этим смиришься, тем лучше! Ты — моя, и после сегодняшней ночи тебе уже некуда будет бежать. Я сомневаюсь, что герцог заинтересуется тобой, узнав, что твое тело отдано мне.
— Я лучше… умру! — вскричала Салена.
— Мне снова тебя избить, чтобы ты стала покорной? — спросил князь, и на его лице появилось жестокое выражение.
Салена отпрянула, как будто он и впрямь поднял на нее руку, хотя на самом деле князь не сдвинулся с места.
Увидев ее испуг, он рассмеялся.
— Ты должна научиться делать то, что тебе говорят, моя трепещущая птичка, — сказал он. — Ты должна научиться быть покорной. Ты должна научиться всему, для чего Господь предназначил женщин.
Эти слова обожгли ее, как удар плетки, которой она так боялась.
Спорить и убеждать его бесполезно, сказала она себе. Надо найти способ умереть, прежде чем он сделает то, что намеревался. Другого способа избежать этого нет.
Слуги принесли хареру — суп из баранины, петуха, курицы и еще дюжины других компонентов. Салена знала, что этот суп укрепляет мужскую силу, и с ужасом поняла, почему он выбрал именно его.
После супа подали бетилу — марокканский пирог с начинкой из голубей, яиц, пряностей и корицы, и состоящий из ста четырех слоев теста.
Принесли и другие блюда, которые надо было есть по-восточному — руками. Салена прекрасно понимала, зачем князь устроил этот спектакль.
Они ели довольно долго. У князя был отменный аппетит.
Он выпил много вина, и чем больше он пил, тем сильнее разгоралась в его глазах похоть.
Салена чувствовала, что он превращается в дикое животное и готов наброситься на нее и растерзать.
Она попробовала каждое блюдо, заставляя себя есть, потому что знала: ей понадобятся силы, чтобы сопротивляться князю, хотя и понимала, что эта борьба будет безнадежной.
Когда трапеза была окончена, слуги унесли не только блюда, но и сам столик.
Теперь между князем и Саленой не было ничего, кроме нескольких футов ковра.
— Подойди сюда!
Это был приказ. Салена понимала, что не сможет долго сопротивляться, и хотела покончить с собой.
Но она не знала, как это сделать.
Если она не смогла утопиться, то вряд ли сумеет заставить себя не дышать.
Ловушка захлопнулась. Салене казалось, что стенки шатра сдвигаются, а глаза князя становятся все больше.
«Он меня гипнотизирует!» — со страхом подумала она и, вздрогнув всем телом, отвела взгляд.
Губы ее пересохли. И она не могла выговорить ни слова.
— Я приказал тебе, — мягко и вкрадчиво произнес князь. — Подойди ко мне, Салена!
Она не могла сдвинуться с места, как будто ее пригвоздили к полу.
Князь встал.
— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя повиноваться? — спросил он, и по голосу его Салена поняла, что он разъярен.
Она встала. И, увидев в его руках плетку, пронзительно закричала…
Войдя в маленькую гостиную, куда он велел слугам препровождать всех, кто пожелает с ним встретиться, герцог увидел Имоджин. Как он и думал, выглядела она обольстительно — и, несомненно, оделась так специально для него.
— Ты хотела меня видеть? — спросил он тоном, ясно показывающим, что все уже решено и никаких компромиссов не будет.
— Да, Хьюго. Я должна была с тобой увидеться. Это очень важно.
— В чем дело? — спросил герцог.
— Когда я забирала свои драгоценности с «Афродиты», то обнаружила, что некоторых недостает.
— Это невозможно! — сказал герцог. — Ты прекрасно знаешь, что Дэлтон сам бы ничего не взял и никому бы не позволил.
— Может быть, но я не могу найти кольцо с изумрудом, которое ты мне подарил, — а ты знаешь, как я им дорожу, мой милый Хьюго.
— Поищи еще раз.
— Ты подарил его мне, — словно не слыша, мечтательно продолжала она, — в ту ночь, когда мы впервые познали друг друга. О дорогой, как это было прекрасно и как счастливы мы были тогда!
— Я уже поблагодарил тебя за счастье, которое ты мне подарила, — холодно сказал герцог. — И скажу тебе прямо: мне представляется, что не стоит сейчас обсуждать интимные подробности нашего прошлого.
— Но мне так хочется! — возразила Имоджин. — Я хочу вспомнить все, что ты мне сказал, и все, что мы делали.
Она глубоко вздохнула.
— Ты научил меня любить так безрассудно, что иногда я повторяю себе: никогда в моей жизни не будет другого мужчины.
Герцог насмешливо улыбнулся:
— И ты ждешь, чтобы я в это поверил? Не буду спрашивать, но вряд ли ты приплыла в Танжер на одном судне с туристами.
— Нет, меня привез князь Петровский, — ответила Имоджин и быстро добавила: — В этом нет ничего такого. Он был болен. Одна женщина ранила его, и даже если бы он захотел стать моим любовником, это было бы невозможно.
Герцог замер.
— Ты сказала: его ранила женщина? — переспросил он.
— Девушка, которой он был увлечен, — небрежно бросила Имоджин и прикусила губу, словно поняв, что сболтнула лишнее. — Впрочем, я пришла, чтобы поговорить о нас, а не о нем.
— Все равно мне интересно, — ответил герцог. — Кто была эта девушка и как ее звали?
— Я не помню, — уклончиво ответила Имоджин. — Но вернемся к кольцу. Ты должен помочь мне найти его. Хьюго. Давай пойдем с тобой на яхту и поищем вместе.
— Если оно там, Дэлтон его найдет, — ответил герцог. — Но мне кажется, Имоджин, что, даже если кольцо действительно пропало, это не главная причина твоего визита.
Голубые глаза леди Мортон широко распахнулись.
— Почему ты решил… — начала было она, но тут ей, видимо, пришла в голову другая мысль: — Разумеется, я хотела увидеть тебя, — сказала она. — Я готова прибегнуть к любым уловкам, лишь бы мы снова были счастливы вместе, как до твоего отъезда из Монте-Карло.
Герцог не отвечал, и она продолжала:
— Конечно же, ты уже не сердишься на меня из-за того, что я позволила Борису меня поцеловать? О мой драгоценнейший Хьюго, ты должен наконец повзрослеть и понять, как ты сам выразился, что мы с тобой люди искушенные.
— У меня нет никакого желания говорить на эту тему, Имоджин, — устало произнес герцог. — Возвращайся к своему князю и скажи ему…
Он не договорил, так как открылась дверь и торопливо вошел мистер Ворэн.
— Прошу простить, ваша светлость, — сказал он. — Но мне безотлагательно нужно с вами поговорить. Конфиденциально.
Герцог посмотрел на Имоджин, а та решительно уселась на стул.
— Я подожду, — сладким голосом проговорила она. — Я, знаешь ли, не тороплюсь.
Герцог не решился сказать ей, чтобы она ушла, и вышел из комнаты в сопровождении мистера Ворэна.
— В чем дело? — спросил он в коридоре.
— Мисс Салена, ваша светлость…
— Что с ней?
— Боюсь, ваша светлость, что ее похитили! Герцог недоверчиво посмотрел на старика.
— Один из садовников видел, как четверо мужчин уносили ее, — торопливо пояснил мистер Ворэн. — Ей накинули на голову покрывало и унесли из сада. Садовник побоялся помешать им, но сразу же начал искать меня.
— Когда это случилось? — резко спросил герцог.
— Десять, может быть, пятнадцать минут назад, ваша светлость. Я был в конюшнях, поэтому садовник не сразу меня нашел…
Герцог молчал, и через мгновение мистер Ворэн сказал:
— Думаю, за нее потребуют выкуп, ваша светлость.
— Думаю, что нет, мистер Ворэн.
Герцог надолго задумался. Мистер Ворэн ждал. Наконец герцог сказал:
— Пошлите коляску на яхту и привезите сюда капитана и всех матросов, которые умеют ездить верхом.
Мистер Ворэн был удивлен, но за то время, что прослужил у герцога, он научился не переспрашивать.
— И пусть седлают всех лошадей в конюшне! — крикнул вслед ему герцог и, не дожидаясь ответа управляющего, вернулся в комнату, где оставил Имоджин.
Она улыбнулась, увидев, что он плотно прикрыл за собой дверь, и, когда он подошел к ней вплотную, спросила:
— Что случилось? Почему у тебя такой взгляд, Хьюго?
— Мне нужна правда, и быстро! — сказал герцог. — Ты сказала Петровскому о девушке, которая здесь была?
— Даже если так — что с того? — вызывающе спросила Имоджин. — В этом нет ничего плохого.
— А он сказал тебе, что именно эта девушка ранила его и он думал, что она утонула?
На мгновение ему показалось, что она станет все отрицать, но Имоджин равнодушно пожала плечами:
— Ну и что? Меня больше не волнуют твои увлечения — значит, и тебя не должны волновать мои.
— Куда Петровский ее увез?
Вопрос прозвучал, как пистолетный выстрел.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила Имоджин.
Но по тому, как забегали ее глаза, он понял, что она лжет.
Глава 7
Князь подходил все ближе и ближе: он подкрадывался к Салене, словно она была оленем, а он — охотником.
Она не могла ни думать, ни двигаться. Ей хотелось только одного: умереть, потерять сознание, чтобы не чувствовать неизбежных мук.
Когда князь подошел вплотную, Салена увидела на его лице торжество, и, когда он поднял плеть, она вновь закричала.
Но ее крик был почти не слышен: это был крик человека, у которого нет больше сил бороться, человека, который полностью разбит.
Но одновременно с собственным голосом, беспомощным и слабым, она внезапно услышала другие голоса. Кто-то отдал приказ, и князь повернул голову, изумленный, что его побеспокоили.
Полог отлетел в сторону, и в шатер вбежал герцог, а за ним — капитан Барнет и несколько английских моряков с винтовками в руках.
На мгновение князь застыл, как уродливая скульптура с поднятой рукой и нелепым выражением на лице.
А Салена, осознав, что это действительно герцог, вновь вскрикнула, но уже от невыразимой радости, и бросилась к нему.
Она припала к его груди, обхватила руками за шею и, не в силах себя сдержать, принялась целовать.
Герцог обнял ее и спокойно сказал:
— Все хорошо, моя дорогая, ты в безопасности! Не глядя на князя, он поднял ее на руки и вынес из шатра.
Проходя мимо капитана, он сказал:
— Этот джентльмен — ваш, капитан. Снаружи двое матросов держали под прицелом слуг в тюрбанах. Салена спрятала лицо у герцога на плече и твердила себе, что ей больше нечего бояться.
Она была в безопасности, и он держал ее у самого сердца.
Она слышала хруст песка под его сапогами, чувствовала прохладный ветерок, ласкающий ее щеки, но не открывала глаз до тех пор, пока герцог не остановился.
Тогда она взглянула на него и увидела пальмовые ветки, качающиеся над его головой.
— Ты в безопасности, моя дорогая, — вновь сказал герцог. — Он ударил тебя?
Это был простой вопрос, но Салена пролепетала в ответ что-то невнятное:
— Я… молилась… я молилась… чтобы вы пришли и… спасли меня.
— Не сомневаюсь, что ты делала именно это, — сказал герцог глубоким голосом.
Он поставил ее на землю, но не разжал объятий и, когда Салена взглянула на него с удивлением, прикоснулся губами к ее губам.
Почувствовав касание его губ, она поняла, что именно этого ей хотелось, именно об этом она молила. Это был верх блаженства, восторг, которого нельзя описать словами.
Она прижалась к нему, чувствуя, что должна стать его частью, чтобы быть всегда в безопасности.
Прикосновение его губ пробудило в ней удивительное и прекрасное, не похожее ни на что ощущение; оно разливалось по всему ее телу, поднимаясь к груди, а потом и к губам.
Это было так прекрасно, так восхитительно! Салене казалось, что она умерла и попала в рай.
Сначала ее губы были мягкими, сладкими, непорочными, но потом герцог почувствовал, как она, задрожав, ответила на его настойчивый поцелуй, и еще крепче прижал ее к себе.
Салена забыла все свои муки, все переживания и тревоги.
Все на свете исчезло. Был только герцог, который дарил ей самые чудесные и упоительные ощущения.
Казалось, вокруг звучит неземная музыка и плывет аромат нездешних цветов, словно они перестали быть смертными существами, а стали частью чего-то божественного.
Герцог поднял голову, чтобы посмотреть на Салену, и понял, что никогда не видел более счастливой женщины.
— Я люблю… тебя! — пробормотала она. — Я люблю… тебя!
— Я так долго ждал от тебя этих слов! — ответил герцог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17