А пока он молит тебя не упускать из вида мальчика Тира.– А что насчет черной палатки?– Он сказал, есть легенда о старой колдунье, которая делала воинов из буханки хлеба и оживляла их кровью из своего левого мизинца, но он не думает, что это сюда подходит. Он сказал, что гильдия пекарей никогда не согласится на такое. Он сказал, что будет думать. – Холодная Смерть протянула сумку с мясом брату.– Поблагодари его от моего имени, – раздраженно отозвался Ледяной Сокол, перекидывая сумку через плечо.– Наш враг Потерявший Путь все еще ожидает у Бизоньего Холма. – Холодная Смерть встала и отбросила свою травинку. – У него, похоже, все в порядке, так что ты был прав – шаман Бектис ждет появления этого Ваира и пока мальчику ничего плохого не сделает. Ты вернешься туда, братец?– Нет. – Ледяной Сокол осмотрелся, оценивая безопасность оврага. Он охотился здесь раньше и знал, что в полутора милях вверх по течению речки, протекавшей по их левую руку, есть небольшая пещера, – укрытая черемухой и ежевикой.– Я наблюдал за ними и теперь знаю, что другого шамана у них нет, – спокойно сказал он. – Сам Ваир не маг, поэтому тут что-то другое. Ингольд и Минальда должны об этом узнать до того, как Ваир встретится с Бектисом. Потом все переменится, не знаю, правда, к добру или к худу. – Он вытянулся во весь рост – Холодная Смерть не доставала ему даже до плеча – и принюхался к ветру, одновременно прислушиваясь к голосам из лагеря и крикам грифов и коршунов.– Если существует магия, которая требует боли и мучений, я должен об этом все выяснить до того, как они получат мальчика Тира.Лицо Холодной Смерти посуровело.– Ты можешь наложить на меня заклинание тени?Рот ее оставался по-прежнему крепко сжатым, но глаза хитро сверкнули.– Я знаю, что оно существует. Я слышал, как Мудрейшие из Убежища, Илайя, Ингольд и Руди, говорили о нем. Такое заклинание труднее наложить днем, но зато днем меня не смогут обнаружить демоны. Я усну в той пещере, если ты наложишь на меня это заклинание и будешь охранять мое тело.Она все еще молчала, и Ледяной Сокол увидел в ее глазах тревогу.– Мне необходимо все узнать. – Теперь он говорил с ней не как с сестрой, а как с шаманом. – Нам всем нужно это знать. И я не смогу защищать тебя, если ты уснешь.– Это так, – сказала она и вздохнула, понимая, что он прав. – Но если они призвали в лагерь демона…– Что бы это ни было, это не демон. – Ледяной Сокол показал на амулеты, сверкавшие в солнечном свете, как жуткие плоды. – А если на лагерь наложены охранные заклятия или есть какой-нибудь могущественный дух, который скажет им обо мне, лучше всего пойти туда, когда они начнут сниматься с места.Холодная Смерть протянула вперед руки ладонями вверх, признавая свое поражение.– Да будет так, – сказала она. – Пошли. * * * – Иди, только быстро. – Хетья развязала веревку, немилосердно врезавшуюся в запястья Тира. – Пока он смотрит в этот свой кристалл, ему не до тебя. Только далеко не уходи.– Не уйду. – Тир был искренне благодарен этой женщине за то, что она разрешила ему пойти в лес одному, а не потащила его туда на веревке, как делал Бектис, и не собирался доставлять ей неприятности своим побегом. Кроме всего прочего, он прекрасно понимал, что бежать ему некуда. Ему было всего лишь семь лет, но он знал, что не выживет один в бесплодных землях. Что бы ни происходило, сейчас он в большей безопасности с Бектисом. Как сказал бы Руди, хорошенькая получилась заварушка.Он не мог забыть, как выглядел Руди, которого поразили молнии Бектиса, и того, как он медленно падал на утес. Лежа рядом с Хетьей ночами и прислушиваясь к ее дыханию, он снова и снова видел эту сцену, словно ее поймали в записывающие кристаллы Джил, и теперь она будет вечно повторяться, в точности, как произошла. Он очень хотел назад к Руди, и к маме, и к друзьям, назад домой, и понимал, что, возможно, никогда-никогда больше их не увидит.Он знал, что не должен уходить далеко. Хетья за ним наблюдала – он то и дело видел ее широкое лицо, рыжие кудри и темно-желтые узоры стеганой куртки; но понимал он и то, что, случись что-нибудь опасное, как, например, нападение Белых Всадников позавчера, она не успеет ему помочь. Тир с младенчества знал, что в Долине Ренвет то и дело появлялись бандиты, жуткие волки, саблезубы, а иногда и Белые Всадники, несмотря на все дозоры Януса и стражей. И он умел ценить одиночество среди тополей, папоротников и больших валунов.Уже возвращаясь обратно, Тир увидел одного из Акул – мертвого. Тот лежал на боку, на дне маленького овражка, в гнездышке из папоротников и дикого винограда. Это был не тот, которого ранили в сражении, но Тир не мог определить, который это из двух оставшихся в живых. Его белое, покрытое щетиной лицо было испещрено тенями от вяза и тополей и выглядело спокойным, мужественным и немного глупым – точно, как при жизни.Тир быстро оглянулся. Опасности не видно. (Ледяной Сокол частенько говорил: «Убивает не тот саблезуб, которого ты видишь»). Мальчик глубоко вздохнул и соскользнул в овражек по глинистому склону. От тела пахло смертью – не кровью, нет, а чем-то другим, каким-то омерзительным гниением, но Тир не смог понять, что это.А вдруг Акула умер от чумы? Джил, Руди и Ингольд часто говорили, что чуму разносят жучки, такие крохотные, что их никто не видит. А вдруг они уже вокруг него, и только и ждут, чтобы прыгнуть на него, как это делают блохи?Он думал об этом, одновременно оглядываясь вокруг, срывая большие листья дикого винограда – снизу, так, чтобы было незаметно – и обворачивая ими руки. Он расстегнул ремень мертвеца и снял с него кинжал вместе с ножнами. С листьями было неудобно, и Тир бросил их – если ему и суждено умереть от чумы, это не страшнее, чем то, что может с ним случиться, не окажись у него в нужный момент оружия.Он снова застегнул на мертвеце ремень, с большим трудом засунул кинжал в свой башмак и опустил штанину, чтобы прикрыть рукоятку. Времени больше не оставалось. Хетья наверняка начала искать его сразу же, как только потеряла из виду. Он быстренько выкарабкался из овражка и закричал:– Хетья! Хетья! – не забывая делать вид, что очень испуган. Они не должны были подумать, что он лазил в овраг к трупу.Хетья появилась над ним и протянула ему руку, большую, сильную и теплую. Тир показал на овражек. Не так уж и трудно оказалось изображать страх; он дрожал всем телом и дышал с трудом, но все же сумел выдавить:– Он мертвый!Тут Хетья сделала очень странную вещь. Она поцокала языком, покачала головой и взяла Тира за руку.– Пошли обратно, малыш. И все. * * * Ледяной Сокол скорчился у входа в пещеру, под кустом ежевики – пещера была слишком низкой, чтобы выпрямиться в ней во весь рост, а его сестра накладывала охранные заклятья на все четыре угла. Потом она встала на колени и высыпала щепотку порошка из сухих оливковых листьев, на которые были наложены особые заклятия, чтобы очистить воздух. В идеале, когда лазутчик превращался в тень – а лазутчики иногда поступали так во время войны, если на стороне противника имелся особенно могущественный Мудрейший – он или она ложились на землю под открытым небом, где ни демоны воздуха, ни духи, которые кишели в земле, не могли победить друг друга. Веря в могущество Холодной Смерти, Ледяной Сокол не сомневался, что он в безопасности, но все же в сырой пещере, пропахшей землей и лисами, он чувствовал себя неуютно. Ледяной Сокол никогда еще не превращался в тень. Считалось, что мальчикам, не достигшим зрелости, делать это опасно, а он покинул Говорящих со Звездами на семнадцатом году жизни. За свою жизнь он всего дважды видел, как это происходило – когда клан Говорящих со Звездами воевал с кланом Черной Свиньи из Народа Соли.В первый раз лазутчик-тень вернулся домой с такими сведениями о летней стоянке Черной Свиньи в Крае Жестокой Реки, какие невозможно было добыть обычным наблюдением.Во второй раз, лет шесть или семь спустя, во время другой войны, пошел тот же самый человек, потому что он уже обладал нужным опытом. Холодная Смерть охраняла его тело три ночи и два дня и произносила заклинания, которые должны были вернуть душу в холодное и пустое тело лазутчика, а потом племя ушло оттуда, опасаясь нападения Черной Свиньи. Когда Говорящие со Звездами в следующий раз устроили стоянку на этом же месте, Холодная Смерть, Ледяной Сокол, которому к тому времени исполнилось шестнадцать, и несколько друзей лазутчика решили посмотреть, что сталось с телом, но нашли только кости. Что случилось с душой, не знал никто.Поэтому Ледяной Сокол с некоторым трепетом лег на землю между четырьмя холодными шарами колдовского огня, которые Холодная Смерть призвала из воздуха, и стал смотреть, как она чертит над ним круги.Это были Защитные Круги, предназначенные для того, чтобы удерживать на расстоянии духов и демонов, которые захотят завладеть телом, когда душа покинет его.– Следи за ними, когда пойдешь, – сказала Холодная Смерть, завершив работу и вытирая кровь с пальцев. – Они попытаются отвлечь тебя и заставить заблудиться, как только ты выйдешь отсюда. Они питаются страхом и болью. Теперь она рисовала Круг Праотцев.– Что, наши Праотцы действительно охраняют нас, если ты призываешь их в Круг? – он уже засыпал под действием заклинаний и тепла, которое Холодная Смерть сотворила, чтобы тело его не умерло во сне. Они оба по очереди наблюдали за лагерем Ваира всю предыдущую ночь, а после полуночи и вовсе не спали.– Я их никогда не видела. – Она наклонилась над ним, чтобы нарисовать смесью земли и порошка из крови дикого кота первые линии Круга Силы на его лице, руках и груди под курткой из волчьей шкуры. Она вплела туда его имя, образ птицы-пилигрима, что обитает на высоких утесах возле глетчеров, и добавила сигилы защиты. Знаки все повторялись и повторялись в спиральных линиях, которые начинались на нем и расходились вокруг, бежали по стенам и, как ему казалось в полудреме, уходили в землю, как светящиеся корни.Пещера наполнилась туманом, в котором тусклый свет магических огней походил на крошечные солнышки, светящие в туманный день. Его сознание засыпало.– Тебе захочется остановиться и осмотреться. – Она холодными пальцами касалась его рук. – Не делай этого. Ты уязвим для всего – для демонов, для духов, для дождя, для ветра, даже для солнечного света. Если ты заблудишься, дороги назад не найдешь никогда. Прежде всего, смотри на землю и не забывай про свой след.Мой след, сонно подумал он. Словно выслеживаешь кого-то в чужом краю… Он попытался вспомнить, что ему рассказывал тот лазутчик много лет назад.– Никто не готов к этому.Холодная Смерть воткнула в пересечение линий травинки и сучки старого дерева, праотец которого был одним из Принадлежащих Пятнадцати Снам.– Ни в первый раз, ни в десятый, ни в двадцатый. Ты будешь в ужасе. Тебе необходимо помнить, на что похоже твое тело, а все вокруг будет заставлять тебя забыть об этом. Ты не сможешь лишиться сознания, и заснуть ты тоже не сможешь. Ты понимаешь?– Я понимаю, – пробормотал он.– Тогда глубоко вздохни три раза, – сказала она, и голос ее звучал словно издалека. – На третьем вздохе душа твоя покинет тело. И помни – я жду тебя.Раз.Два.Три.Он был один, парил в сверкающем воздухе. Солнечные лучи пронзали его, как копья, всюду вонзались иголки боли. Ему было очень холодно, пусто и страшно.Он не мог дышать. (Ну, конечно, тупица, у тебя же нет легких.) Но отсутствие легких не мешало ему чувствовать себя так, словно он оказался в ловушке под водой в тот последний миг, когда легкие сдаются и вдыхают смерть. Только этот миг все длился и длился.Это было так, словно он оказался обнаженным в суровую зиму.Это было так, словно тебя вышвырнули из того единственного дома, который ты когда-либо знал, и проклятия, посылаемые тебе вслед, еще не смолкли за уже захлопнувшейся дверью.Это было так, словно он падал, но не приближался к земле. Прежде всего, смотри на землю. Но первое, что он увидел, было солнце. Оно только поднялось над горизонтом и заполняло сухой воздух золотой пудрой. Он понял, что может смотреть на него и не чувствовать боли в глазах (у тебя нет глаз), и новизна этого ощущения заставляла его все смотреть и смотреть, упиваясь его светом, проникаться его огнем до самого потаенного уголка сердца.Он смотрел, как оно поднималось. Величественно, медленно, спокойно…Не удивительно, что они не позволяют делать этого юным.Я – Ледяной Сокол, подумал он. Я – Ледяной Сокол. Я должен спасти Тира.Я должен вернуться к людям. Смотри на землю. Он посмотрел вниз, и его охватил восторг. Мир был расцвечен необыкновенными красками – темно-желтой, ярко-коричневой и тысячами оттенков зеленого. Серебристые кружева украшали ручеек, а речка, в которую тот впадал, сама была сверкающим бриллиантами шелком. Каждый листок и сучок на кустах ежевики ярко блистал сам по себе, словно украшенный резьбой, и облачка тумана от заклинаний тепла зачаровывали. Луг, покрытый травой, был чудом из чудес, он казался бархатным, и хотелось лечь на него и зарыться в траву лицом.На изумрудной траве кругом стояли двенадцать голубых повозок, ходили кони, коричневые, и черные, и золотые. Воины в бронзе и соболином меху сидели вокруг бледного в солнечном свете костра.Черная палатка казалась квадратом ужаса рядом с голубым квадратом повозки.Ого!Тут неизвестно откуда на него, как серебряное пламя, кинулся демон и попытался оторвать плоть от костей. Ледяной Сокол пронзительно вскрикнул, боль, казалось, проникала в самое сердце.Человеческие кости защищают душу. Плоть и мускулы – это доспехи, которых у него теперь нет.Демон пронзил его, как раньше солнечные лучи, заставляя корчиться от боли, закружилась голова, он задыхался…Они питаются страхом и болью.Он чувствовал, как они едят. Туманные тени, с зубами, сотворенными из ужаса, они окружили его, и вот он уже падает, опускается, умирает…Что произойдет, когда я ударюсь об землю? У меня нет костей.Вернулись хладнокровие и разум. У меня нет плоти. Эта боль – воображаемая. Хотя и очень правдоподобная. Да будьте вы прокляты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46