- Скажите, агент Малдер, у вас действительно сложилось впечатление, что Джон Барнет получал удовольствие от своих преступлений? Что он оставлял свои записки с целью поиздеваться над вами?
Прокурор во время опроса свидетелей любила прохаживаться туда-сюда. Возможно, она демонстрировала публике безупречно сшитую черную костюмную пару с красной блузкой, а может, ходьба помогала ей придумывать наиболее острые вопросы - кто их знает, этих прокуроров в юбках, что у них на уме!.. Малдера, во всяком случае, ее непрерывное мотание только отвлекало.
- Да, по-моему, Барнету очень нравилось дразнить нас, - сказал он, придвинув поближе микрофон и сосредоточившись на лице сидящего в первом ряду Реджи. - Оставляя нам записки, он получал удовольствие, словно играл в некую увлекательную игру.
- Расскажите, пожалуйста, суду, что же случилось в тот день, когда вы задержали его.
Малдер повернулся к прокурору - постоянно отворачиваться от нее было бы, по крайней мере, невежливо.
- Мы устроили засаду на таможенном складе, в аэропорту. Ты знали, что Барнет получает информацию от одного из сотрудников компании, осуществляющей перевозку денег. Он платил информатору наличными. Все это мы знали… Но нам и в голову не могло прийти, что, когда инкассаторская машина прибудет за деньгами, Барнет окажется внутри нее. Под видом охранника… Поэтому ему и удалось захватить водителя в заложники.
- Иными словами, - сказала прокурор, останавливаясь перед Малдером, - он взял в заложники собственного сообщника?
- Да, мэм.
- Что же случилось потом?
- Мы блокировали Барнета и предложили ему освободить заложника и бросить оружие.
Прокурор вновь отправилась в свой бесконечный поход:
- Скажите, агент Малдер, где в тот момент находились лично вы?
- Я находился за спиной у Барнета.
- И у вас имелась возможность сделать прицеленный выстрел?
- Да, мэм.
Прокурор опять остановилась:
- Но вы стрелять не стали. Почему?
- Да, я не стал стрелять. Потому что не в правилах ФБР ставить под угрозу жизнь заложника. Ведь я не мог быть уверен, что убью его наповал. В случае же, если бы я его только ранил, он бы вполне успел выстрелить в заложника. И я думал… - Малдер вдруг заволновался. - В конце концов, Барнету некуда было деваться. И я думал, он сдастся.
- Что же произошло на самом деле?
- А на самом деле… - Малдер глянул на подсудимого и чуть не поперхнулся: тот презрительно улыбался, поигрывая цепочкой наручников. - Джон Барнет выстрелом в висок убил своего заложника и тот же выстрелил в агента Уоленберга. Он попал ему прямо в лицо…
- Благодарю вас, агент Малдер, - быстро сказал прокурор. - У меня больше нет вопросов.
Малдер продолжал смотреть на Барнета.
А тот продолжал улыбаться. Потом взял в руки стакан с водой и сделал неторопливый глоток. Словно сидел за стойкой бара, словно не о нем секунду назад и говорили.
И тут на Малдера нашло.
- Барнет пристрелил Стива Уоленберга запросто и с удовольствием! - сказал он в микрофон, по-прежнему глядя на обвиняемого.
Сразу вскочил адвокат:
- Ваша честь, я возражаю!
- Возражение принимается, - сказала судья. - Свидетель, я лишаю вас слова!
Но Малдер ее не слышал. Он видел презрительную улыбку на лице обвиняемого, и эта улыбка действовала на него, как красная тряпка на быка.
- Стив Уоленберг был человек… У него было жена и двое маленьких детей, а ты…
Судья стукнула молотком:
- Свидетель! Пройдите на свое место! Немедленно!!!
-Ты убил его не колеблясь, как паршивую собаку! - голос Малдера задрожал от ненависти. - И потому сам должен сдохнуть как собака, сукин сын!!!
Адвокат взвился, словно его ужалила в задницу оса:
- Ваша честь, остановите его!
В зале поднялся шум. Кто-то крикнул:
- Правильно! Собаке собачья смерть!
Присяжные переглядывались между собой.
Судья принялась колотить молотком так, будто из стола перед ней вылез трехдюймовый гвоздь, представляющий непосредственную угрозу для ее жизни.
- Свидетель! Если вы не прекратите, я привлеку вас к ответственности за неуважение к суду! - Потом она повернулась к публике: - А если присутствующие не успокоятся, я прикажу очистить зал!
Стук молотка и крики привели Малдера в чувство. Он тряхнул головой, отодвинул микрофон и спустился со свидетельского места.
Барнет смотрел на него все с той же презрительной улыбкой.
Малдер прошел мимо, сел радом с Реджи.
- Ты что, с ума сошел? - сказал Реджи. - Что ты себе позволяешь?
Малдер не ответил - он смотрел на Барнета.
А тот, обернувшись, по-прежнему не сводил с него глаз. Потом негромко - между ними было не более шести футов - сказал:
- Я пришью тебя, малыш!
Барнет произнес эти слова спокойно, даже доброжелательно - словно поблагодарил друга за неоценимую помощь. Или пригласил его на ленч…
Но в сердце Малдера хлынула морозная волна страха. Потому что за спокойствием и доброжелательностью (как за единственной аляповатой декорацией - нищета захудалого провинциального театрика) пряталась самая настоящая, бесконечная и откровенная ненависть …
Деликатное покашливание оператора прервало воспоминания Малдер. Девушка вновь смотрела на него вопросительно. А с дисплея пялился очередной вариант Барнетовой физиономии.
- Мне нужны распечатки всех возможных трансформаций.
Малдер встал.
- Хорошо, - сказала оператор.
Открылась дверь, в лабораторию вошла Скалли. Она была заметно взволнована.
- Я тут факс получила. Из федеральной тюрьмы «Ташму»…
- Ну и?.. - вскрикнул Малдер. - Они что-нибудь обнаружили?
- Нет, просто мне вдруг пришло в голову… Ведь Джон Барнет умер от сердечного приступа, верно? Во всяком случае, так утверждает свидетельство о смерти. Я попросила ох переслать факсом его медицинскую карту. - Скалли заглянула в бумагу. - Оказывается, Барнета поместили в тюремный госпиталь с диагнозом «Инфекция правой кисти»! Никаких упоминаний об осложнениях с сердцем. - Она протянула бумагу Малдеру. - Более того, шестью месяцами ранее, после очередного планового медобследования, ему поставили печать «Абсолютно здоров»!
У Малдера от предчувствия успеха заколотилось сердце. А Скалли смотрела на него. Нет, это еще не был взгляд типа «ты был прав, а я не верила!» Но Малдер понял, что хотя бы один кирпич в возводимой вокруг стене ему расшатать удалось.
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
День второй
На следующее утро они отправились в федеральную тюрьму «Ташму».
К счастью, тюрьма располагалась не на Диком Западе, а совсем рядом, в штате Пенсильвания. И потому, добираясь до нее из Вашингтона, можно было вполне обойтись без заказа билетов на самолет.
Тюрьма впечатляла. Отсюда вряд ли можно было удрать без помощи со стороны. Да и в этом случае в качестве помощи пришлось бы использовать полк «зеленых беретов» при поддержке танков и артиллерии.
Охранники, открывая и закрывая замки, передавали столичных гостей по отработанной цепочке, пока последний - медбрат тюремного госпиталя - не привел их в помещение, своей белизной чрезвычайно напоминающее больничную палату. Лишь решетки на окнах говорили о том, что в палате этой лечат заключенных.
- Крэндолл, к тебе пришли! - сказал медбрат человеку, сидевшему в инвалидной коляске спиной к двери.
- Ко мне никто никогда не приходит! - Энергичным движением рук Крэндолл развернул коляску.
Это был средних лет мужчина, обладатель серых глаз, крючковатого носа, небольших усов, короткой бородки и свойственной многим инвалидам глубокой безысходности во взгляде. Впрочем, едва он заметил Скалли, как глубокая безысходность мгновенно сменилась пристальным плотским интересом изголодавшегося самца.
Медбрат вышел, и Малдер тут же вцепился в обитателя палаты мертвой хваткой:
- Вы помните Джона Барнета?
Крэндолл с явным сожалением оторвался от созерцания неожиданной гостьи:
- Еще как помню.
- Вы хорошо его знали?
- На атасе я у него не стоял, - Крэндолл фыркнул. - И штаны перед ним не расстегивал… Так, шапочные знакомые…
- Но в завещании он назвал вас своим единственным наследником, - заметила Скалли. - Вероятно, слова «шапочные знакомые» надо бы заменить словом «друзья»?
Крэндолл вновь вернулся к созерцанию дамских прелестей, шумно сглотнул слюну и лишь через несколько секунд ответил:
- Нет, мэм. Это мы уже тут с ним стямались, на живодерне.
- Вам известно, что Барнет умер от сердечного приступа? - сказал Малдер. - Здесь, в госпитале, в восемьдесят девятом году…
- Как это умер!? - воскликнул он ошалело. - Что ты мне шьешь?
- Так написано в свидетельстве о смерти.
- Он жив. И никакого сердечного приступа не было, болт мне в задницу.
- Почему вы так считаете?
Крэндолл вновь повернулся к Скалли, но на этот раз в его взгляде не было и намека на похоть.
- Когда я видел Джонни в последний раз, он был совсем рядом, - голос Крэндолла дрогнул. - Живодер только что отхряпал ему больную граблю… правую…
- Какой живодер? - быстро спросил Малдер. - Доктор Ригли?
- Да-да, доктор Ригли. Он сказал, будто Джонни копыта откинул. - Крэндолл заволновался еще больше, у него даже руки затряслись, будто в отходняке. - Но я знал, что он баки забивает! Он на меня крысой посмотрел, когда я спросил!
- Но почему вы решили, что Барнет не умер?
Федеральная тюрьма «Ташму»,
штат Пенсильвания
Четыре года назад
Крендолла разбудили среди ночи дикие вопли. Он тяжело перевернулся на другой бок - мясники ничего не могли сделать с его больными ногами - и попытался заснуть. Однако вопли продолжались, и Крэндолл понял, что под такую музыку компанию подушке не составишь.
Пришлось перебраться в стоящую возле койки коляску и отправиться на поиски музыканта. Хорошо еще, его, Крэндолла, палату давно уже на ночь не запирали - что от безногого ждать!..
Крэндолл выкатился в коридор и тут же наткнулся на открытую дверь в палате Джонни Барнета.
Палата была пуста.
Джонни попал на живодерню пару дней назад, и Крэндолл сразу проникся к нему симпатией. В конце концов, разве важно, что новый знакомый по масти явно мокрушник? Хвороба всех уравнивает, а Джонни, по всему видно, не косил - у него и в самом деле разболелась правая грабля. К тому же он не кроил из себя неприступного. А скольких он там пришил, это были его личные с дядей Сэмом дела и ничьи больше. Да и к Крэндоллу он относился неплохо…
Вопли продолжались, и Крэндолл покатил вдоль коридора. Ему показалось, что кричит Джонни, а Джонни не стал бы орать зря. Раз кричит - значит, ему и в самом деле несладко.
Потом вопли стихли, но Крэндолл уже засек дверь, из-за которой они только что неслись. Подкатил, повернул ручку. И увидел Очкарика, мясника, которого при обращении положено звать доктором Ригли.
Очкарик, одетый в забрызганный кровью зеленый халат, словно паук над мухой, нависал над мясницким столом, а на столе лежало наполовину укрытое простыней человеческое тело. Жмурик… Крэндолл узнал бы жмурика, даже если бы застывшее лицо его не было повернуто в сторону двери. Да, это был Джонни, это его разгрымзанные неподвижные гляделки пялились сейчас сквозь Крэндолла.
- Что ты делаешь с Барнетом?! - крикнул Крэндолл. И натолкнулся на стальной взгляд Очкарика - тот поднял голову.
- Не понял…
- Я спрашиваю, что ты делаешь с Джонни, болт тебе в грызло? - Крэндолл подкатился ближе к мясницкому столу.
Очкарик выпрямился, повернулся к нему всем своим паучьим телом:
- Возвращайся в палату! Вы уже ничем не можете помочь своему другу.
- Почему?
- Потому что Джон Барнет умер!
- Но я слышал, как он орал…
И тут Крэндолла чуть не стошнило: он увидел на белом подносе возле Джонни окровавленную человеческую граблю, отхваченную по локоть, с растопыренными побелевшими пальцами.
Между тем Очкарик вцепился в свое мясницкое перо, узкое, острое и блестящее.
- Я сказал, Джон Барнет мертв! Ты меня хорошо понял? - Очкарик сделал несколько стремительных шагов и махнул пером перед физиономией Крэндолла. - Давай, Крэндолл, проваливай! Тебе здесь нечего делать. Ясно?!
То, что здесь нечего делать, Крэндоллу было ясно. Он ведь не мясник!.. Вот только почему это Очкарик кромсает Джонни в одиночку? Где его свора?
Морда Очкарика все больше смахивала на крысиную. И Крэндолл понял, что пора уносить ноги. Откатился на полметра назад. Мясник тут же шагнул следом, по-прежнему держа перо наизготовку.
Сила солому ломит, дело известное… Крэндолл, вздохнув, бросил последний взгляд на Джонни. Экая корешу непруха вышла - перед коповскими пушками не согнулся, а концы отдал на мясницком столе от какой-то дрянной болячки!
И тут он увидел, как неподвижные гляделки Джонни ожили, медленно закрылись и снова открылись. Джонни моргнул, болт ему в задницу. Раз, и другой, и третий… Нет, рано ты, мясник, хавало вонючее, хоронишь Джонни! Джонни еще тебя перепрыгает!..
Но Очкарик уже оттеснил незваного гостя в коридор. Дверь закрылась. Щелкнул замок.
Крэндолл развернул коляску и покатил в свою палату. Ему было не по себе: он знал, что никогда уже не забудет увиденное в стенах мясницкой - вопли кореша, отхваченная по локоть окровавленная грабля. И неожиданно ожившие мертвые гляделки…
Штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия
День второй
Когда они вернулись в Штаб-квартиру, Малдер достал из сейфа «зиг зауэр 226».
- Что ты собираешься делать? - Скалли посмотрела на него с удивлением.
Малдер зарядил пистолет и начал пристраивать под левой мышкой кобуру.
- Могу сказать тебе, что я не собираюсь делать! Сидеть и ждать, пока Барнет еще кого-нибудь убьет и пришлет мне очередную любовную записку!
- Ты хочешь сказать, призрак Барнета?
Малдер фыркнул:
- Вот уж не думал, Скалли, что ты веришь в призраков…
Зазвонил телефон. Скалли сняла трубку:
- Алло. Да, минутку… - повернулась к Малдеру. - Это тебя…
Тот застегнул последнюю застежку, поправил кобуру и подошел к телефону:
- Малдер слушает…
- Фокс Малдер?
Голос звучал вкрадчиво и размеренно, и Малдер сразу узнал его.
- Это ты, Барнет?
Он включил магнитофон и показал Скалли рукой на дверь.
Скалли все поняла, сказал громким шепотом:
- Попробую засечь… - и стрелой вылетела за дверь.
1 2 3 4 5 6 7