— Вполне разумно звучит. Вас, похоже, не зря называют мудрецом.Мэрком чинно поклонился.— Кроме того, — продолжал он, — в башне приготовлены не только комнаты для вас, но и кое-что, что поможет вам сориентироваться в происходящем. Дело в том, что даже не все мои соплеменники верят в неординарность нынешних событий… более того, некоторые даже не верят, что вообще происходит что-либо из ряда вон выходящее. Хотя отдельные факты, как мне кажется, способны убедить самого заядлого скептика.— Топь, — глухо произнес Элаторх. Кажется, это было продолжением некоего спора, случившегося между ним и учителем.— Да, и Топь в том числе, — согласился тот. — Она за время твоего отсутствия значительно увеличилась. И продолжает расти. Если так будет продолжаться и дальше, не исключено, что скоро она доберется до стен Бурина.— То есть, до этих краев, — уточнил Журский, внимательно прислушивавшийся к разговору.— Да.Максим со значением посмотрел на Резниковича, а потом взглядом указал ему назад, туда, откуда они пришли. Писатель только гневно сверкнул глазами.— Но Топь — не единственное доказательство чужеродного вмешательства в наше мироздание, — признался Мэрком. — И, возможно, не самое страшное.Закончить он не успел — как и полагается, на самом интересном месте пришлось прерваться, так как они уже были во дворе башни и навстречу бежали слуги.Да и, кстати, Резникович сильно сомневался, что так сильно хочет услышать продолжение. 3 Похоже, о них уже знали. Как ни старался местный Мерлин-мудрец (Журский окрестил так про себя Мэркома; а что, даже имена созвучны), информация успела просочиться. Во всяком случае, слуги взирали на обоих гостей блестящими глазами и со значением перешептывались. Максим с горькой иронией подумал, что Резниковичу легче привыкать к такой ситуации, ему ведь не впервой находится среди толпы почитателей, жаждавших если не автографа, то хотя бы взгляда со стороны предмета своего обожания. Хотя вряд ли господину писателю это так уж нравится — быть в центре внимания. Сейчас — точно не нравится.Резникович смущенно кашлял в кулак, дерганно глядел по сторонам, делая вид, что не замечает, как на него смотрят. И с преувеличенной заинтересованностью слушал Мэркома.— Башню построили не так давно, по моей просьбе, — объяснял старик. — В основном все тут сориентировано на мои нужды, если точнее, на проведение особо опасных экспериментов — я уже говорил… Прислуги здесь живет немного, ровно столько, чтобы поддерживать ее в нормальном состоянии. Часть переезжает со мной, когда я переселяюсь в город, и возвращается, когда я еду сюда, но в ближайшее время я, разумеется, никого забирать с собой в город не стану. Да и сам первые дни поживу здесь, помогу вам освоиться. — Они подошли к массивным двустворчатым дверям — те, распахнутые, ожидали, пока гости войдут. «Банально, — подумал Журский, — но мне они напоминают челюсти чудовища». — Для вас, — продолжал тем временем Мэрком, — я отвел весь третий этаж. Собственно, «весь» здесь не вполне уместно, поскольку он не так уж велик. Тем более, вас двое… — он смущенно кашлянул и улыбнулся Максиму: — Извините, кажется, я не совсем точно выразился. Вне всяких сомнений, мы только рады, что вас двое…— …просто этаж готовили для одного, — подытожил тот. — Я, если честно, тоже не планировал навестить вас. Но так уж получилось. Так что мы квиты.— У моего друга весьма своеобразное чувство юмора, — отозвался Резникович.— Послушай, Мэрком, а почему все выглядит так, как будто о нашем визите знали заранее? Эти свечи, — он указал на множество зажженных свечей, стоявших в зале, куда они сейчас вошли, — ковры, слуги… Все как-то очень уж торжественно. Не верю, что они каждый раз встречают тебя с прогулки подобным образом.И правда, зал сиял, на лицах слуг застыло праздничное выражение, а лестница, ведущая на верхние этажи, была застелена яркой ковровой дорожкой, явно не предназначенной для ежедневного пользования.— Они знали, что я жду важных гостей, — признал Мэрком. — Поэтому приготовились.— Но кто мы такие, вы им не сказали, — уточнил Журский.Старец насмешливо взглянул на него:— Разумеется, не сказал. Тем более, что я ведь не знаю, кто вы такой. Вы не эльф, — добавил он, чтобы смягчить свои слова, — и уж подавно не гном и не тролль. Кто же тогда?— «Зовите меня Никто», — пробормотал Максим. — Или, если угодно, человеком-загадкой.— А что такое «человек»?Кажется, старик был искренен — он на самом деле не знал, что такое человек.«Можно подумать, я знаю!» Спас положение, как всегда, Резникович:— Думаю, у нас еще будет время поговорить на отвлеченные темы. Прошу тебя, пойдем-ка наверх, где никто не сможет нам помешать. И расскажи наконец о том, что здесь происходит. Я имею в виду Нис.Старец молча кивнул и указал на лестницу. Все четверо — Элаторх, хоть и не принимал участия в «многомудрых беседах», но не отставал — поднялись на третий этаж и прошли в небольшую комнату, наспех оборудованную в гостевую. Как ни старались слуги, им так и не удалось полностью завесить гобеленом ярко-синее пятно, появившееся, вероятно, в результате каких-то опытов; опять-таки, столь массивные решетки вряд ли установят на окнах гостиной. Журский хотел было высказаться по этому поводу (решетки ему совсем не понравились, поскольку придавали комнате сходство с богато меблированной тюрьмой), но смолчал. И так в последние часы он вел себя не лучшим образом, слишком часто давая волю своему языку — и кому какая разница, что тому причиной? Его переживания по поводу того, что с ними происходит, да из-за оставшейся в лесу Надежды вылились в едкие замечания по поводу и без повода и, кажется, не вызвали симпатию ни у старика-чародея, ни у наследного принца.«А, может, еще тебе не нравится, что Дениса боготворят здесь, а тебя считают довеском к нему — и только». Мысль была жестокой, но в чем-то справедливой.И все-таки эти решетки на окнах…— Раньше здесь была одна из моих лабораторий, — пояснил Мэрком, косясь на ярко-синее пятно, выглядывающее из-под гобелена. — Опыты, которые я тут проводил, закончены, оборудование разобрано и перенесено в мою «городскую» башню, а вот кое-какие последствия… Уж не обессудьте. Это лучшее, что я пока могу предложить вам.Максим повнимательнее оглядел это «лучшее». В принципе, если не придираться к пятну и решеткам, комната выглядела на «отлично». Как номер в многозвездочном отеле для господ толстосумов, в отеле, максимально стилизованном под средневековье. На полу — роскошные ковры, перехватывающие каждый ваш шаг, впитывающие в себя звуки, как губка — воду. На стенах — парочка забавных гобеленов. У окна — письменный стол, еще один, но журнальный («Хотя вряд ли здесь читают журналы») — в центре комнаты. Плюс стулья, подсвечники и прочее в ассортименте. «Вот именно, „в ассортименте“. Здесь нету какого-нибудь одного выдержанного стиля. Скорее это смесь, словно оформитель, подбиравший мебель воплощал свои самые бредовые фантазии из снов».Ряд дверей соединял эту комнату с другими, в которых, вероятно, и предстояло жить двум «дорогим гостям». «Если, конечно, — мысленно добавил Максим, — мы не сбежим отсюда». А таковое желание у него давно уже возникло и с каждой минутой становилось все сильнее.— Отличная комната, — сказал Резникович. — А теперь, пожалуйста, расскажи нам… — он не закончил; и так было понятно, о чем именно.Мэрком вздохнул:— Даже не знаю, с чего начать. Наверное, следует прежде всего обратиться к событиям четырехсотлетней давности. Именно тогда я впервые заметил, что происходит нечто необъяснимое. Но, как водится, сначала значения этому не придал. Даже обрадовался. Решил, Ты возвращаешься.Резникович смущенно кашлянул. А Максим с легким раздражением отметил, что его старинный приятель, похоже, во всем, что здесь происходит, винит исключительно себя. Плохо, очень плохо. Отвратительно!— Я хотел вернуться, — вымолвил Резникович (и Журский не сомневался, что он лжет). — Но никак не получалось.— Сейчас это уже не имеет значение. Ведь Ты вернулся, — ответил Мэрком с мягкой улыбкой. Он, наверное, привык, что люди… вернее, эльфы обращаются к нему за помощью, самой разной. Если этот старик прожил более семи сотен лет!.. Пожалуй, за такой срок даже дурак поднаберется мудрости. «И если, — мрачно подумал Журский, — если уж Мэрком чего-то не понимает и не знает, как бороться с чем-то, вряд ли вообще отыщется кто-нибудь, способный на такое». — В общем, сперва я упустил время. То, что созвездия поменяли свой узор, можно было истолковать по-разному. Равно как и события, начавшие происходить после века Пляшущих Созвездий.— И разумеется, их толковали прежде всего так, как было удобнее и спокойней людям… то есть эльфам, — предположил Максим.— Да, к сожалению. И к сожалению, я слишком поздно сообразил, что к чему. А ведь так просто было догадаться! — он с досадой ударяет ладонью по столешнице, стол дребезжит, мозги Журского дребезжат в ответ: «Просто? Может быть… Но нам, с сорокалетним-то опытом, увы, сложновато за вашими логическими выкладками угнаться. Ты б попонятней, старик, объяснял». Тот, будто мысли читать умеет: — Суть в том, что в нашем мире созвездия — не просто украшения в небе. От них напрямую зависят, если так можно выразиться, нити судеб. Я не силен в астрологии, но с основами этой науки знаком достаточно хорошо, чтобы попытаться изложить… Как Луна управляет приливами и отливами, так и другие небесные тела оказывают влияние на окружающую их реальность, в том числе и на то, что творится с нами. Все у нас, от рождения до смерти, связано с воздействием небесных тел. Понимаете, все!— И когда «заплясали» ваши созвездия, они тем самым изменили ваш мир, — догадался Журский.— Вот именно! А поскольку первоначальное их расположение было результатом мудрого провидения Создателя, то всякое изменение могло привести лишь к ухудшению.— И привело?— И привело… Изменения в нашем мире поначалу казались незначительными, но постепенно… Постепенно до меня начало доходить, что за всем этим стоит некая сила. Которая действует с вполне определенными целями.— И что ж это за сила?— Как выяснилось, довольно… необычная. Вряд ли я докопался бы до истоков, но он сам в конце концов выдал себя.— Он?— Да. Он называет себя Темным богом. Прежде, до того момента, как он впервые появился, мы даже не знали такого слова — «бог».— Понимаю. Кроме Создателя, никаких сверхъестественных существ, сил, стихий и прочего у вас не было, так?— Собственно, Создатель тоже не «сверхъестественное существо». Он более чем естественен, а кроме того, мы, Нерожденные, хорошо помним времена Зари Мира, когда Он еще был с нами, до того, как ушел. Теперь Он вернулся, сидит рядом с нами. — Старец улыбнулся Резниковичу. — Разве Ты — сверхъестественен?Тот покачал головой:— Не наблюдал за собой такого грешка.— Мы немного отвлеклись, — напомнил Максим. — Значит, некто Темный бог… А почему вы решили, что он — причина всего происходящего? Знаете, иногда люди приписывают себе разные вещи, порой утверждают, что они — причина катастроф и прочих глобальностей. А все дело в извращенном стремлению к славе — и, разумеется, ничего общего с истинными причинами случившегося такие заявления не имеют.— Именно, «люди», — подчеркнул Мэрком. — Вы правильно сказали. Ведь Темный бог не из нашего мира. Теперь я в этом окончательно убедился. У него ваш акцент, он одет подобно вам.— Не хотелось бы вас разочаровывать, но не все мы, люди, способны менять рисунок созвездий. Далеко не все.— Вполне допускаю. Но Темный бог — способен. И на многое другое тоже. Он доказал.— Если можно, с этого места — поподробнее.— Извольте. Доказательств предостаточно. Пожалуй, самое убедительное (и одно из самых трагических) — случай с драконами Ивла, нашего северного материка.— Значит, здесь есть и драконы? — полувопросительно пробормотал Максим. — И что, они выдыхают пламя, кушают эльфов и собирают сокровища?Старец удивленно уставился на него:— С чего вы взяли?! Впрочем, сокровища они собирают, даже в большей степени не собирают, а несут в себе; но эти сокровища — мудрость Ниса, знания. И если дракон умирает, не оставив после себя ученика, часть мудрости уходит из мира. Кстати, именно поэтому драконы были изначально наделены невероятно сильной тягой к жизни — чтобы ни капля мудрости не покинула мир по нелепой случайности.— Хвала Создателю, — облегченно вздохнул Журский. — Я-то, грешным делом, думал… Так что там за случай с драконами Ивла, связанный с Темным богом?Мэрком сморгнул, видимо, чем-то здорово обескураженный, но вопросов задавать не стал:— Случай страшный. Однажды в Эндоллон-Дотт-Вэндре, столице драконьей державы Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, в Зале Короля появилось чашеподобное углубление с большим многогранным кристаллом в центре. По внешнему кругу этой чаши была выжжена — черная на сером — следующая фраза: «Отныне ежегодно чаша сия будет наполняться кровью существ разумных, в противном же случае все вы умрете». Как я уже говорил, в драконах изначально заложена сильнейшая тяга к жизни, поэтому ничто не могло вызвать в них такого дикого, бесконтрольного ужаса, как угроза скорой смерти. Тем более, что одновременно с появлением чаши в Зале Короля, всем драконам державы приснился один и тот же сон — сон о рождении Камня (так назывался кристалл) и о наложении на всех их заклятия, суть которого и была изложена в той фразе. Ну а чуть позже в Зал явился и сам Темный бог, который лишь подтвердил, что отныне все они, драконы Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка, обязаны выполнять условия либо умереть.— И они согласились?— Да. Но вместе с тем начали искать способ избавиться от власти Темного бога. Такой способ они отыскали — и хоть дорогой ценой, но все-таки, я считаю, победили note 9 Note9
Подробнее об этом см. в книге «Отчаяние драконов».

.— Откуда вам известно обо всем этом?— Это отдельная история. Я получил письмо без обратного адреса, ну а тот, кто обращался ко мне, называл себя «доброжелателем». В письме он изложил всю эту историю, добавив от себя, что услышал ее от существа, которому доверяет, но имени которого (как и своего имени) раскрыть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31