Ч Хочешь, свет погашу?..
В темноте он слышал, как она двигается, разбирает постель, потом услышал с
крип матраца и ее голос:
Ч Сейчас согреем постельку для Марасевича, тепло будет, уютно, ну, Марасе
вич, иди ко мне, не бойся, все будет хорошо… Ну, иди, иди, копульчик мой дорог
ой, дай руку Ч Она нащупала его руку, пошарила по телу, помогая снять каль
соны. Ч Скучно без тебя в постели, плохо в кроватке без Марасевича… Ложис
ь, миленький, ложись и ничего не бойся… Я все сделаю сама, тебе будет хорош
о… Вот увидишь!
Действительно, получилось хорошо. Умелая, опытная, все сделала как следу
ет. Вадим впервые испытал наслаждение, загордился собой Ч мужчина все-т
аки! И во второй раз получилось! Вероника жарко шептала в ухо: «Правильно,
миленький, правильно, хорошо, не торопись, спокойненько, вот так, хорошо, х
орошо!»
У нее было гибкое горячее тело, маленькие груди, он положил на них ладонь.
Она прижала ее сверху своей рукой.
Ч Бабы наши Ч обер-бляди, пробы негде ставить. А как ломаются, целок из се
бя строят! Даст обязательно, но прежде разыграет невинность. А вот ты мне н
равишься, и я ничего предосудительного в этом не вижу. Зачем же ломаться? П
равильно, я говорю, Марасевич?
Ч Конечно, конечно, Ч соглашался Вадим.
Он лежал, повернувшись к Веронике, вдыхал возбуждающий запах ее тела, был
счастлив и улыбался в темноте.

10

Зарплату ребятам выдавала Нонна. Бабенка лет тридцати, бойкая, деловая, п
омощница Семена Григорьевича и его любовница. Каждый расписывался в вед
омости, все честь по чести, законно.
Однажды вышло так, что получали зарплату все вместе.
Ч По этому случаю надо выпить, Ч объявил Глеб.
Ч Вот именно, Ч добродушно согласился Леня. Ч Утром Стаканов, днем Бус
ыгин, вечером Кривонос.
Это были имена известных передовиков труда. Стаханова Леня переделал в С
таканова, Бусыгин Ч значит «бусой», пьяный, произнося фамилию Кривонос,
Леня пальцем отжимал нос в сторону, мол, разбился по пьяной лавочке.
Каневский молчал.
Ч Что молчишь? Ч спросил Глеб. Ч Пойдем с нами.
Ч Не знаю, Ч нерешительно ответил тот, Ч я питаюсь дома, у хозяев.
Ч Работаем вместе, получку получили, есть порядок Ч обмыть!
Каневский скривил губы.
Ч Если такой порядок Ч пожалуйста!
Ч Только без одолжений, Ч предупредил Глеб. Ч Мы в одном коллективе, до
лжны держаться друг друга.
В ответ Каневский скорбно-презрительно улыбнулся.
В ресторане уселись в дальнем от оркестра углу. Глеб говорил, что за день у
же нахлебался музыки. Заказали бутылку водки, по кружке пива, селедку с ка
ртошкой.
Глеб поднес бутылку к рюмке Каневского, тот прикрыл ее ладонью.
Ч Спасибо, я не пью водки.
Ч Может быть, тебе шампанского заказать? Какого? Нашего, французского? Не
порть компанию, Каневский, очень ты большой индивидуалист.
Ч Хорошо, Ч сказал вдруг Каневский и поднял рюмку.
Ч Вот и молодец! Ч Глеб улыбался, обнажая белые зубы. Ч Это по-нашему.
Все выпили, закусили, потом рванули по второй, Глеб заказал еще бутылку, ещ
е по кружке пива и всем по свиной отбивной. Саша с беспокойством поглядыв
ал на Каневского. Человек непьющий, окосеет, возись тогда с ним, тащи домой
, черт его знает, где он живет. Саша сделал Глебу знак, кивнул на Каневского,
мол, хватит ему.
Однако Глеб сказал:
Ч Хорошо сидим! Выпьем, чтобы в городе Уфе и во всей Башкирской республик
е процветали западноевропейские танцы! Правильно, Саша, я говорю?
Ч Правильно, правильно, только я думаю, Мише хватит. Ч Саша переставил р
юмку Каневского себе. Ч Не возражаешь?
Ч Пожалуйста, Ч скривил губы Каневский, Ч могу пить, могу не пить.
Ч Закусывай! Видишь, какая у тебя котлетка? С жирком. Меня один старый шоф
ер учил: закусывай жирненьким и пьян не будешь.
Ч Это точно, Ч подтвердил Леня, Ч жир впитывает в себя алкоголь, не дает
ему проникнуть в организм.
Ч Пожалуйста. Ч Каневский склонился к тарелке. Ч Закусывать так закус
ывать, жирненьким так жирненьким.
Слава богу! Кажется, не надрался, аккуратно уминает свиную отбивную.
Ч Я хочу продолжить свой тост. Ч Глеб снова поднял рюмку. Ч Значит, за п
роцветание западноевропейских танцев среди всех народов Башкирской ре
спублики: башкир, татар, русских, украинцев, евреев, черемисов, мордвы, чув
ашей и так далее… Некоторые на нас косятся, мол, халтурщики, люди вкалываю
т на производстве, а вы ногами дрыгаете, деньгу сшибаете. Нет, дорогие! Мы
Ч люди искусства, социалистической культуры, социализма без культуры н
е бывает!
Ч Непонятно, о каком социализме вы говорите, Ч сказал вдруг Каневский.

Ч То есть как?! Ч опешил Глеб. Ч Я говорю о нашем социализме, который поб
едил в нашей стране.
Ч Социализм не может быть наш или не наш, Ч глядя в тарелку, сказал Канев
ский, Ч социализм Ч это абсолютное понятие. Немецкие фашисты тоже назы
вают себя социалистами. Вообще, пока существуют армия, милиция и другие с
редства насилия, нет социализма в его истинном значении.
Глеб растерянно молчал, потом заулыбался.
Ч Смотрите-ка, Каневский, оказывается, теоретически подкованный товар
ищ, а я и не знал.
И заторопился:
Ч Ладно, ребята, давайте по последней.
Все, кроме Каневского, допили. Глеб потребовал счет, объявил, сколько с каж
дого, все выложили деньги. Вышли на улицу. Было часов десять вечера. Мороси
л дождик Каневский нахохлился, поднял воротник пальто.
Ч Ну, кто куда? Ч не то спросил, не то распрощался таким образом Глеб и по
шел с Сашей.
Пройдя несколько шагов, спросил:
Ч Что скажешь, дорогуша?
Ч Ты о чем?
Ч О Каневском. Построить социализм в одной стране невозможно. Это ведь т
еория Троцкого. Вспомни, дорогуша.
Глеб прав, но не хотелось топить Каневского.
Ч Он говорил не о нашем, а о немецком, фашистском государстве.
Ч Нет, дорогуша, меня на кривой кобыле не объедешь! Как он сказал? Вообще н
ет социализма, пока существуют армия, милиция… Заметь, не «полиция», а «ми
лиция»… Дорогуша! Это же про Советский Союз сказано.
Ч Милиция, полиция, подумаешь! Не строй из мухи слона.
Ч А если эти слова завтра станут известны там, Ч он кивнул в сторону ули
цы Егора Сазонова, где находился НКВД.
Ч Откуда они станут известны?
Ч Откуда? От верблюда! Допустим, от меня.
Ч Вот как?!
Ч Да, да! Разве ты все обо мне знаешь? А может быть, и от тебя!
Ч Даже так?!
Ч Да, дорогуша, даже так. Я тоже не все о тебе знаю. А возможно, от Лени. Мы об
а его не знаем. Или от самого Каневского. Кто он такой? Нас потащат и спрося
т: говорил он такое? Говорил. Почему не сообщили? Вот тебе и статья: за недон
есение. В лучшем случае. А в худшем Ч троцкистская группа.
Глеб вдруг остановился, повернул к Саше налитое кровью лицо, затряс кула
ками, чуть не закричал:
Ч Мне иногда реветь охота, как голодной корове! Позвали человека в компа
нию, ну, посиди тихо, спокойно, проведи время по-человечески, в кругу друзе
й… Нет, надо болтать черт-те что, выпендриваться, подводить людей под мона
стырь!
Саша впервые видел его в таком состоянии.
Ч Успокойся, Ч сказал Саша, Ч я не вижу причин для истерики. Чего испуга
лся, подумаешь! Держи себя в руках. Такие дела раздуваются людьми с перепу
гу, а потом они сами от этого и страдают.
Они дошли до угла.
Ч Мне сюда, Ч неожиданно спокойно сказал Глеб.
Ч Ты все же подумай над тем, о чем я тебе говорил.
Ч Обязательно, дорогуша, обязательно, Ч пообещал Глеб.
Ч Выспись и утром на свежую голову подумай.
Ч Так и будет, дорогуша. Опохмелюсь и подумаю.
Глупая история. Каневский Ч дурак и псих. Нарвется когда-нибудь и других
подведет. Но сегодня разговор был чепуховый. И если Глеб не будет трепать
ся, на этом инцидент закончится.
Инцидент на этом не закончился.
Дня через два у Саши появился новый аккомпаниатор: Стасик Ч пианист и ба
янист, веселый, расторопный паренек. С работой освоился сразу, где-то подн
атаскался. Но, как и Леня, «слухач» Ч ноты читать не умел. Естественно, той
игры, того изящества, что у Каневского, не было и в помине.
Вечером в ресторане, за ужином, Саша спросил Глеба:
Ч Куда девался Каневский?
Ч Не будет у нас больше Каневского. Уволил его Семен.
Ч За что?
Ч На окраины перемещаемся, дорогуша, на всякие макаронные фабрики, а там
рояля нет, значит, нужен третий баянист. Стасик, как и я, двухстаночник.
Саша поставил рюмку на стол:
Ч А ведь ты врешь.
Ч Брось, дорогуша, Ч поморщился Глеб, Ч ну что ты привязываешься?
Ч Что ты сказал Семену?
Ч А ты все хочешь знать?
Ч Да, хочу.
Глеб выпил, вилкой подхватил кусочек селедки.
Ч Ну что же, я сказал: избавляйтесь от Каневского. Болтает чересчур.
Ч А что именно болтает, ты Семену сказал?
Ч Зачем Семену знать, кто что болтает? За то, что знаешь,
тоже приходится отвечать. Может, Каневский болтал, что ему мало плат
ят? Семен, дорогуша, не лыком шит: раз человек болтает, лучше изб
авиться от него.
Он снова налил себе, взглянул на Сашину рюмку.
Ч Так не пойдет. Думаешь, я один эту склянку усижу?
Они выпили оба.
Ч Угробил ты человека, Ч сказал Саша.
Ч Я?! Да ты что?
Ч Выбросили на улицу, оставили без куска хлеба.
Ч Не беспокойся, без хлеба он не останется. Ч Глеб кивнул на оркестр. Ч
Вот он, кусок хлеба, да еще с маслом.
Ч Зачем ты все-таки добавил Семену, что Каневский болтает? Чтобы увесист
ей было, чтобы уволили наверняка?
Ч Да, дорогуша, именно для этого и добавил. Я не желаю работать с мудозвон
ом, который при людях несет такое, за что меня завтра могут посадить.
Саша молчал.
Ч Осуждаешь меня? Ч спросил Глеб.
Ч Да, осуждаю.
Ч Ах, так, Ч усмехнулся Глеб, Ч ладно!..
Он налил себе еще рюмку, выпил, не закусывая, икнул, был уже на взводе.
Ч Расскажу тебе одну историю про моего друга. Хочешь послушать?
Ч Можно послушать.
Ч Тогда слушай.

11

Глеб поднял бутылку, она оказалась пуста.
Ч Ладно, дорогуша, расскажу тебе эту историю, а потом примем еще по сто. Ит
ак, был у меня друг, хороший друг, верный друг, в Ленинграде. Жили мы в одном
доме, в одном подъезде, на одной площадке, ходили в одну школу. Был он первы
й ученик и по литературе, и по математике, даже по физкультуре. Из простых
новгородских мужиков, но самородок! Ломоносов! В университет на физмат п
рошел по конкурсу первый. Идейный! Еще в девятом классе прочитал «Капита
л» Карла Маркса. Не пил, не блядовал, правда, курил. Русоволосый, синеглазы
й, статный, красавец мужчина! И главное, душевный, все к нему шли, и он, что мо
г, для каждого делал. И вот, понимаешь, какая штука… Подался мой друг в троц
кистскую оппозицию еще студентом, в институте выступал открыто, взглядо
в своих не скрывал! Ты спросишь, почему дружил со мной, с беспартийным и бе
зыдейным? Я, дорогуша, человек легкий, но человек верный, это он
знал. За это, думаю, и любил. И все мне рассказывал. Конечно, всякие там тайны
не выкладывал, имен не называл, дело уже повернулось к арестам, высылкам,
но взглядами делился.
Глеб поманил пальцем официанта, показал на графинчик.
Ч Тащи еще двести!
Ч Может, хватит? Ч сказал Саша.
Ч Ничего, по сто граммов не помешает.
Глеб налил Саше, себе:
Ч Одного человека он напрочь не принимал.
И скосил глаза, Саша понял Ч речь идет о Сталине.
Ч Называл его «могильщиком Революции». Всех разговоров и не помню, но от
четливо запомнил именно насчет социализма в одной стране. Поэтому, дорог
уша, меня так и задел Каневский. Раньше я это слышал от друга, которому дов
ерял, а Каневского я не знаю. Друг мой говорил, что построить социализм в о
дной стране нельзя. А те, кто говорит, что можно, хотят превратить нашу стр
ану в «осажденную крепость», в «окруженную врагами цитадель», то есть вв
ести, в сущности, военное положение, создать условия для единоличной дик
татуры одного человека, для террора и репрессий. И утверждать, что у нас в
стране, мол, уже построен социализм, значит, компрометировать саму идею с
оциализма и в конечном счете угробить его . Ч Он замолчал, уст
авился на Сашу, глаза были мутные.
Ч Давай отложим твой рассказ до другого раза, Ч сказал Саша.
Глеб исподлобья посмотрел на него.
Ч Думаешь, за-го-ва-ри-ваюсь? Нет, никогда, ни-ког-да!
Придерживаясь за стол, поднялся.
Ч Пойду пописаю. А ты закажи чаю, только крепкого-крепкого, как чифирь. Зн
аешь чифирь?
Ч Знаю. Официант может не знать.
Ч Объясни.
И направился в уборную, не слишком твердо шагал, пошатывало.
Любопытная вырисовывается картина. И неожиданная. Выходит, не просто вып
ивоха, не просто богема, пусть и провинциальная, как он привык думать о Гле
бе. Всегда осторожничал, а тут с симпатией говорит о троцкисте, а троцкист
ов сейчас можно только поносить и проклинать. Колхозница в глухой деревн
е в «кругу» на улице пропела старую, двадцатых годов частушку: «Я в своей к
расоте оченно уверена, если Троцкий не возьмет, выйду за Чичерина». И схва
тила десять лет лагерей: «За троцкистскую агитацию и пропаганду». Брякну
л человек «Троцкий был мировой оратор» Ч десять лет. «Троцкий, конечно, в
раг, но раньше был второй после Ленина» Ч опять десять лет. Такая вот обст
ановочка. А Глеб откровенничает…
Официант поставил на стол два стакана чая в подстаканниках. Чай густо-ко
ричневый, почти черный, такого цвета добиваются, примешивая к чаю еще что-
то, жженый сахар, что ли, Саша забыл.
Вернулся Глеб, посвежевший, улыбался во весь свой белозубый рот, волосы м
окрые, причесанные, видно, окатил голову холодной водой. Хлебнул чая.
Ч Хорошо! Так на чем же мы с тобой остановились, дорогуша?
Ч Я предложил тебе закончить свой рассказ в следующий раз.
Ч Не пойдет. Ты уж дослушай до конца.
Саша всегда поражался, как много мог выпить Глеб и как мгновенно при надо
бности трезвел. Он выпивал и перед занятиями, и даже во время занятий, прин
осил с собой, но ни разу за роялем не сбился с такта, не сфальшивил.
Ч Такой человек был мой друг, Ч снова начал Глеб, Ч и, конечно, его посад
или еще в конце двадцатых годов.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10