Но наркоту там обычно не ждут. Слишком уж редкий товар — контрафактный, всегда провозится тайно. Попасть на него — большая удача. Поэтому придется попотеть, подыскивая покупателя.
— Думаю, много пота на это все же не уйдет, — сказал Летум. — Будь мы в Автократии, я смог бы легко найти покупателя. На Окраине, к сожалению, знакомств у меня нет.
— Да, браток, — хохотнул лейтенант, — ты много потерял! Все дела-то здесь крутятся!
— Я не жадничал. — Летум не собирался плакаться Смайлсону о том, что преступность в Автократии делала то, чем обычно гнушались пробавляться спецслужбы. — На жизнь хватало.
Джек собирался было отмочить какую-то шуточку, но в последний момент сдержался.
— В общем, будем искать клиентов. Заранее ничего сказать не могу. Спроси у капитана, может, он уже с кем-то связался.
— Посмотрим. — Летум решил, что пора вновь сменить тему. — Позволь спросить тебя вот еще о чем…
— Ради Бога. — Смайлсон подчистил тарелку. — О чем угодно.
— Я всегда думал, что обычная тактика пиратов — пробить торпедами корпус и отлететь подальше, ожидая, пока весь кислород не улетучится в космос. Почему мы не сделали этого сегодня?
— Видишь ли, обычно мы поступаем так крайне редко. Стратегия захвата обычно определяется тремя важными факторами: типом звездолета, характером груза и числом людей в команде. Объясняю: команде ничего не стоит изолировать отсек, потерявший герметичность, если это предполагает конструкция корабля; если мы пробьем трюмы, то в космос может улететь сам груз; число же людей в команде, способных оказать сопротивление, наши абордажные группы должны превосходить как минимум втрое. Полностью герметичные скафандры есть отнюдь не у многих, как тебе могло показаться, а к бою в невесомости практически никто не приучен.
— Тем не менее, вы торпедировали номадианское судно, — заметил Летум, — на котором в тот момент путешествовал я.
— Да, но мы не собирались ждать, пока все Иные подохнут от кислородного голодания — как ты заметил, у них были скафандры. Кроме того, требовать застопорить двигатели и подготовить стыковочные шлюзы просто не имело смысла — номадиане знали, что пираты никогда не оставят в живых инопланетянина, которого можно убить. Поэтому нам не оставалось ничего другого, кроме как на ходу торпедировать шаланду.
— Понимаю, — кивнул Летум. — С неграми бы так не прошло. Мы висели у всех на виду, и обойтись без стыковки было просто нельзя. Ну а если бы они отказались? Сказали бы: «Нет, пошли вы на хер».
— Тогда мы разнесли бы их на лом, к такой-то матери, — ухмыльнувшись, заявил Смайлсон. — Капитан не блефовал, чтобы другим неповадно было.
— Понятно. — Летум задумался. — И все же ничто не мешало нам выпустить из трюма весь воздух. Негры могли изолировать отсек, ну а мы спокойно, без всякой спешки, перетащили бы контейнеры на «Утреннюю звезду».
— И где гарантия, что они не набросились бы на нас, увлеченных поднятием тяжестей? У них не было скафандров, верно, однако до того момента, как произошла стыковка, вся команда — зуб даю — отсиживалась в другом отсеке. И уж там у них было предостаточно классных скафандров, чтобы воевать с нами хоть в открытом космосе. С таким товарным оборотом они могли себе это позволить.
Летум стиснул челюсти. «Теперь, оказывается, у них было предостаточно классных скафандров!.. Твою мать!!!»
— Ну а если бы не набросились? Испугались, вняли голосу здравого смысла?.. Нужно было, по крайней мере, попробовать.
— Как раз здравый смысл говорил им о том, что свидетелей мы не оставим. Мы же грабили их прямо в порту, где они могли связаться с любым кораблем, если бы не патрульные не блокировали волну…
— А в открытом космосе вы убили бы их просто так, потехи ради? — спросил Летум. — И все равно пришлось бы драться?
— Возможно. — Смайлсон осклабился. — Почему это «вы», а не «мы»?
— Потому. Я бы так не делал.
— У тебя же атрофия совести, — напомнил Джек.
— Верно. Но при этом я не маньяк, одержимый жаждой убийства. Я дал бы им шанс, потому что привык считать себя профессионалом. — Летум слегка покривил душой: порой убийство доставляло ему удовольствие, но сам он считал, что никогда не поставил бы ради этого под угрозу всю операцию. — Вы, ребята, создали себе репутацию, которая работает теперь против вас. Это глупо.
— Возможно. — Смайлсон пожал плечами. — Нас много, всегда найдется пара уродов. Поди разберись, где добрый мистер Дрейк, а где жестокий мистер Хоукинс. Или наоборот.
Летум не стал продолжать, хотя ему было что сказать. Разговор отклонился от русла, а он уже узнал все, что требовалось. Пираты — неорганизованная, разобщенная кучка дилетантов. Из таких всегда получались первоклассные бойцы. Предостаточно места для творчества и полета фантазии, потому что «профессионал всегда работает творчески».
Летум поглядел на группу бритых мужиков, занимающих два длинных стола. Пираты отставили пустые тарелки, болтали, смеялись или же ковырялись в зубах пластиковыми зубочистками. Столовая опустела, дежурные собирали со столов грязную посуду.
На тарелке у Летума оставалась еще половина ростбифа, но он сомневался, что ему удастся удержать внутри то, что с таким трудом удалось съесть. Летум допил теплый сок и поднялся из-за стола.
Глава 41
— Р-рота подъем!
Пираты вскочили на ноги. Летум проследовал к выходу.
— Видел? — Смайлсон кивнул в сторону «доски почета».
— Видел. Херня собачья.
— Я вроде неплохо получился.
— А где на корабле доска для мертвых?
— Что? — Вопрос поверг лейтенанта в изумление. — Каких мертвых?
— Неважно. На похороны идешь?
— Иду, — кивнул лейтенант. — Туда все идут, за исключением тех, что лежат в лазарете. Это традиция.
— Где происходят похороны?
— На нижней палубе, возле мусорных шлюзов.
Летум поднял несуществующие брови.
— Не смотри ты так. Один из шлюзов используется только для этой цели. Еще с полчаса придется подождать, пока отужинают другие группы. У нас как раз остается время, чтобы смотаться к старине Лагренцу.
Летум с трудом вспомнил, что так зовут интенданта пиратского корабля — пожилого мужчину с большим носом и остатками седой растительности за ушами.
— Отведи их в казарму, — сказал Летум Брану. — Можешь сказать, что я пошел за зарплатой. Завтра погуляют.
Бран козырнул. Летум и Смайлсон направились к лифтовой шахте. Входя в кабину, Летум услышал в противоположном конце коридора восторженный рев. «Да, теперь рота меня просто обожает».
Интендант был на месте. Клевал носом, беспрестанно моргал маленькими красными глазками и оттого, видимо, находился в особенно раздражительном состоянии. Рейд и неожиданный наплыв наличности — Летум разглядел в углу кабинета знакомый инкассаторский чемодан — задержали старичка на рабочем месте. Даже толстые линзы очков, нацепленных на нос, слегка запотели.
Сообщив о цели своего визита, лейтенант и капрал привели мистера Лагренца в своеобразное бешенство. Шаркая и бормоча что-то себе под нос, пенсионер откинул крышку контейнера. Летум увидел, что наличности осталось почти на дне.
— Куда все подевалось? — вырвалось у него.
— Куда подевалось, — передразнил Лагренц, возвращаясь с пачками денег. — А кормить вас, голодранцев, одевать?.. А корабль штопать? Не все же на портовых девок спускать!
— Ладно, где расписаться? — Летум взял деньги.
Лагренц выудил из ящика стола потрепанную ведомость, всю в каких-то жирных пятнах. Место оставалось лишь в самом конце — весь лист был заполнен разноцветными надписями. Летум поставил имя, должность, дату и сумму полученной наличности. Размашистая, но в то же время аккуратная и вычурная подпись Летума Вагнера едва не вырвалась на листок сама собой. Подумав, Летум поставил вместо нее символ анархии, обведя кружком букву "А".
Хмыкнув, Смайлсон принял ручку — шариковую, доисторическую, — и заполнил свою строку. Пачка купюр лейтенанта оказалась куда солидней.
Развернувшись, Летум поспешил прочь из кабинета. Там пахло по-стариковски: тленом и кислым потом. Оказавшись в коридоре, Летум сунул деньги в карман своей капральской куртки. Наличные деньги ограничены к обороту в Автократии, но Летуму всегда было приятно держать купуюры в руках, слушать хруст чудесной бумаги, осязать ее великолепную шершавость. А то, как они играли цветовым спектром в ультрафиолете, всегда приводило наследника в восторг.
Летуму было приятно узнать, что хоть что-то в нем осталось неизменным. На самом деле он и вовсе не изменился, однако теперь, под непрерывным давлением трудностей, приходилось заново открывать себя.
Смайлсон вышел из кабинета, распихивая пачки по карманам — кое-как, небрежно, будто уличный торговец. Летум знал, что деньги всегда отвечают взаимностью, какое бы чувство к ним не испытывали.
— Ну, хватит твоим голодранцам? — Смайлсон хохотнул. — Старый пердун всегда меня умилял. Он работает здесь целую вечность, и, кажется, ничуть не изменился.
— Значит, успел наворовать достаточно, чтобы покупать омоложение. — Летум всегда держал своих бухгалтеров на коротком поводке. — Как я мог понять, на Роджере это не проблема.
— Да, но зачем же наговаривать на старика? — Смайлсон усмехнулся. — Он знает, что с ним будет, если поймают. Да и зачем ему воровать? У него никого нет, — ни детей, ни жены.
Летум не ответил. Развернувшись, он зашагал к лифтовой шахте.
— Погоди, — окликнул его лейтенант. — Ты куда?
— В свою каюту. Закрою бабки в сейфе и сделаю официальное объявление.
— Это подождет. — Карманы лейтенанта топорщились от избытка денежных знаков. — Нужно поговорить.
— Насчет чего?
Глава 42
Смайлсон быстро огляделся. Коридор был пуст. Единственная камера, закрепленная стационарно, глядела на дверь кабинета Лагренца. Следила, как бы старикан не смылся с мешком денег.
— Насчет Ганса Фрейзера и всего остального. Свободно можно говорить только в коридоре, прослушиваются даже каюты.
Летум подпер плечом переборку.
— Что ж ты так раскричался в столовке? Желтые твари, узкоглазый ублюдок?..
— Подумаешь, — Смайлсон усмехнулся. — Мы и не такое друг про друга слышали. К тому же он первым начал — обозвал меня белокурой бестией и арийским отродьем.
Летум поморщился.
— Ладно, давай поговорим. Лилит нечаянно стерла ту запись, которой нас пугал капитан. Говорит, что случайно.
Смайлсон просиял.
— Так это чудесно! Просто отлично! Благодаря этой девчонке с наших шей свалилась куча проблем.
Летум молчал. Смайлсон прищурился, возвращая лицу напряженную серьезность.
— Что, совесть таки прогрызлась?
— После стольких трупов это было бы просто смешно.
— Вот-вот. Как уже говорилось, он был порядочной жопой.
— Да, — Летум усмехнулся, — мне говорил об этом практически каждый, кто был с ним близко знаком. Похоже, мы оказали человечеству большую услугу.
— Вот только награду получить не удастся. — Лицо Смайлсона помрачнело. — От головы остались только жалкие ошметки. Ну и хер с ней! Нам и впрямь следовало бы объявить благодарность. Избавить Вселенную от такого монстра… Он убивал пачками, без зазрения совести.
Летум почувствовал укол задетого самолюбия. Какого-то еще монстра Вселенная приобрела в его лице — гладком, словно мертвый череп?..
— Но и мы с тобой не лучше.
— Да, но мы убили его ради определенной цели. Он же убивал, чтобы получить удовольствие. — Лейтенант сплюнул. — Маньяк.
Летум не стал спорить. Он хотел спать, но еще нужно было выстоять на похоронах в окружении вонючих мусорных баков.
— Как бы там ни было, мы действительно сделали это, хотя риск был слишком велик, — подытожил он. — По-моему, это начало делового союза.
— Согласен, — Джек хищно оскалился. — Мы начали сотрудничество с серьезного шага. Фрейзер мог образовать большую проблему, когда дело подошло бы к переделу собственности. К тому же он крепко тебя невзлюбил.
— Да, мы шлепнули его вовремя, — кивнул Летум. — Остается Хиросима и Коллинз. — «А также мои собственные сомнения». Он по-прежнему считал, что Смайлсон мог всего-навсего выполнять приказ капитана. Если все это и впрямь было одной грандиозной провокацией, то блондин и толстяк намеревались использовать Летума в своих интересах, чтобы потом с криком «Он — предатель, он — убийца!», отдать на растерзание разгневанной команде. Однако возможности проверить эти соображения Летум не видел. Разве что… Образ девушки с развевающимися светлыми волосами мелькнул на сетчатке.
Как бы там ни было, Летум не видел причин, чтобы не говорить с достаточной откровенностью. — Капитан попытался натравить на меня Коцуро Хиросиму.
— Вот как? — Смайлсон напрягся. — Каким же образом?
— Словами. Сказал, что я убил дражайшего Фрейзера. Нет, доказательств нет, но он почти в этом уверен. Так что держись, узкоглазая задница, от него подальше.
— Круто. — Лейтенант хмыкнул. — Действительно. А про меня — говорил что-нибудь?
— Только то, что я убил одного лейтенанта и заручился поддержкой другого.
— Круто. Но не похоже на настоящую травлю.
— Еще он сказал, что место Фрейзера вакантно, но я больше нравлюсь ему в качестве капрала. Говорит ли это о том, что угроза применить детектор лжи благополучно забыта?
— Похоже на то. Он не может так рисковать — бунт захлестнет весь корабль. — Смайлсон задумался. — Возможно, по этой самой причине Лилит получила приказ уничтожить запись.
— Возможно. Но он не может оставить инцидент без последствий. То, что шкипер сказал Хиросиме, гораздо больше похоже на простое предостережение. Мол, не вздумай с ними связываться. Убьют, и глазом не моргнут.
— Ну, наш узкоглазый был всегда себе на уме. — Смайлсон скорчил рожицу. — Это предостережение таило в себе крайне важный вопрос: с кем ты? Неизвестно, что он решит. В смысле, — останется ли с капитаном, или же перейдет на сторону всего прогрессивного человечества.
— А мы, выходит, выступаем против самого капитана? — спросил Летум.
— Конечно! — Смайлсон удивленно поднял брови. — Разве не этого ты добивался — сместить руководство, чтобы завладеть кораблем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38