И всякий раз Беляна ужасно пугалась, стращала его навками, русалками и водяными, суетилась на берегу и всплескивала руками. И тем не менее, когда ведун выбирался на воздух, растираясь от влаги рубахой, его ждало какое-то простенькое, но сытное варево вроде кулеша, гречи с мясом или гороха с салом - что располагало Олега к молодой спутнице чуть ли не сильнее, нежели ее горячие губы и женская ненасытность. Так и подмывало спросить: что случилось с мужем? Нечто кто-то и с ней силу потерять ухитрился? Но бередить эту рану Середин не рискнул.
Чалово открылось перед путниками только на восьмой день. Деревня раскинулась в трех верстах от тракта и имела размеры крупного города: с полверсты в окружности, аккурат на изгибе широкой, не меньше двадцати сажен, реки. Правда, дворы отстояли друг от друга на таком расстоянии, что и не докричишься, а потому, несмотря на размеры, жителей тут вряд ли набиралось больше сотни душ. Черные пухлые крыши из дранки на избах и сараях, стоящие на отшибах овины, приземистые, полувкопанные в землю баньки; на двадцать дворов всего пять печных труб - остальные дома, стало быть, топились по-черному. В общем, все как всегда. Хотя, конечно, бросилось в глаза почти полное отсутствие детей у колодцев и в проулках. Бегали наперегонки с пяток пострелят - и все. Для такой большой деревни ничто.
- На стороне прижили, знамо дело, - моментом угадала мысль ведуна Беляна. - Да рази кто признается?
- А мужья что говорят?
- Дык чего скажешь, коли сам, что холостой мерин? Хоть какое продолжение в роду получается, и за то Триглаве поклон. Без детей дом мертв. Коли детей нет, так чего ради добро наживать? За Калинов мост с собой ведь не унесешь. Ой, чегой-то отрез мой с подсолнухами желтый совсем, - вскинула ладонь к глазам женщина. - Видать, как ушла, так ни единого дождя и не случилось. Ты дождь вызывать умеешь, ведун?
- Умею, - пожал плечами Олег.
- Ой, и куры, куры у оврага роются! Не ровен час, лиса выскочит. А обещали доглядывать, ровно за своим. - Беляна пустила коня рысью и, с трудом удерживаясь боком в седле, помчалась вперед.
Дом ее оказался почти в самом центре селения. Обычный, поставленный на тяжелые валуны пятистенок, примыкающий углами к двум сараям и амбару. Грядки загораживал украшенный десятком крынок плетень, в хлеву жадно хрюкали несколько будущих беконов, а добрых полсотни кур прочесывали крутой склон поросшего мелким кустарником оврага. Судя по журчанию, по овражку струился ручей. Значит, к воде ходить до реки было вовсе не обязательно. Питьевую-то, понятное дело, все только из колодца берут. А вот белье прополоскать, помыть что-нибудь большое - тут не натаскаешься, к воде идти нужно.
- И под калиткой, под калиткой опять разрыто все! - продолжала причитать Беляна. - Опять пустобрех Катькин к курятнику пролезть пытался. Дранка на амбаре разошлась, как бы не намокло там чего...
- Ну, ты разбирайся, а я коней после дороги почищу. - Ведун расстегнул подпруги, снял потники и седла прямо на лавку перед завалинкой, освободил заводных коней от скруток и тюков, нашел в чересседельной сумке скребницу и повел свой маленький табун к реке. Лошади, они ведь не машины, их до новой поездки не заглушишь. Хочешь кататься - сперва напои, потом вычисти, накорми. А уж тогда можешь и о себе позаботиться.
Только через час, спутав скакунам ноги и оставив их пастись за огородом Беляны, Олег вернулся к воротам своей спутницы и обнаружил тут целый сход местных красавиц. Возрастом на вид от двадцати и до сорока, все в теле, кроме одной бабенки в сером потрепанном сарафане и с мертвенно-бледным лицом. Все - с густыми русыми волосами и круглыми глазами навыкате. Сразу видно - один корень у всех, общий.
- Больно молод колдун твой, Беляна, - громко засомневалась одна из баб, такого размера, что сарафан ее вполне мог заменить попону крепкому работному коню. - Управится ли?
- При Вороне управлялся, - выскочив за калитку, приосанилась вдова. - Чего сама не пошла, коли такая умная? Вот и выбирала бы себе по нраву. Глядишь, и самого старца бы с места сковырнула.
- Тебя как звать-то, добрый молодец? - поинтересовалась другая, смущенно теребя ленту в косе. Причем, судя по кокошнику, вполне себе замужняя селянка.
- Олегом-ведуном в народе прозвали. - Середин кинул на бледную бабу еще один взгляд и полез в сумку.
- Где поселиться-то думаешь, Олег? - кокетливо поинтересовалась еще одна селянка.
Ведун недоуменно вскинул голову, глянул на Беляну. Он был уверен, что этот вопрос решен уже давно.
- В нашей веси, - вступила в разговор четвертая женщина, волосы которой были уложены и спрятаны под платок, - у нас едва мужик к бабе под крышу перебирается, так и сила его враз тю-тю, опадает. Уж сколько раз по-всякому проверено, да итог един. Дома пустые есть, иные семьи убечь с сего места успели. Помысли над сим, молодец, где тебе сподручнее будет. Сила, пока есть, она ведь и пригодиться может...
Часть селянок захихикала, часть зарделась. Олег вздохнул, протолкался к бледной женщине, протянул ей туесок с папоротниковым корнем:
- Заваривай по одной пряди в небольшом половнике. Прочитаешь хвалу Триглаве три раза, опосля с огня сними и дай остыть. Пей на ночь и перед едой незадолго. Через неделю кровь в жилы вернется, но ты все равно еще неделю пей... - Ведун протолкался обратно к своим вещам, недовольно мотнул головой: - Куда знахарь ваш смотрит? Разве можно колики так запускать?
- А нету знахаря, молодец, - ответила толстуха. - Сбежал. Как перестали мужики от зелья его выправляться, так и сбежал, поганец. И задавить не успели, бездельника косорукого. Ты в его избу вселиться можешь, коли хочется. Тебе там и удобнее будет, для знахарского дела все имеется. Меня Забавой родители назвали, коли еще не обмолвилась. Могу в хлопотах помочь.
- А меня Миленой, - спохватилась молодуха, все еще теребящая косу.
- Меня Муравой...
- Тихо вы, раскудахтались! - осадила баб селянка в платке. - Запугаете мужика, сбежит - и хлеба преломить не успеет. Пойдем, мил человек, я тебе избы пустые покажу. Опосля сам решишь, от кого нужда в помощи сильнее.
Олег опять стрельнул глазом в сторону Беляны. Та напряглась и, прикусив губу, молча ожидала конца спора.
- Нет.
- Что нет, мил человек? - не поняла селянка. - Мне и не надо ничего, я двоих родить успела. Я токмо покажу, где поселиться можно.
- Нет, - твердо повторил Середин, хотя по спине у него при этом побежал неприятный холодок. - Я приехал вашу деревню от немощи избавить, а не пустым баловством развлекаться. Что я за ведун, если стану бояться болячки, с которой бороться собрался? Не будет никаких изб! У Беляны поселюсь, коли не прогонит.
- Ну и дурак! - в сердцах сплюнула Забава.
- Дурак не дурак, а хоть узнаем зараз, на что сей знахарь годится, - резонно заметила женщина в платке. - Ну что, Беляна, проверишь для нас добра молодца?
- Не знаю, право... - Вдова засмущалась, словно и не было у нее с ведуном предыдущих семи ночей. - Невместно с мужиком без обряда... Но коли общество грех сей простит.
- Да ладно, не виляй! - повысила голос толстуха. - Бо я и сама проверить могу. Общество потерпит.
- Коли надобно на сие пойти, - потупилась Беляна, - так ради покоя в веси нашей я согласна.
- Эх, лучше бы отказалась, - не удержался кто-то из толпы, и селянки расхохотались.
- Времени за полдень, а дело не движется! - недовольно покачал головой Олег и громко спросил: - Беляна, баня твоя где? Покажи, я протоплю покамест. Надо бы помыться с дороги. Но на этот раз со щелоком и без русалок.
Растопить баню - половина дела. Самое долгое и нудное - это натаскать воды во вмазанный в печку большущий медный котел и в бочку для холодной воды. Кинуть же горку щепок и подсунуть под них тонкий листик зажженной от кресала бересты - дело минутное. Поверх разгоревшейся щепы ведун набросал поленьев, после чего весь в задумчивости отправился к Беляне в избу.
Напасть, свалившаяся на деревню Чалово, показалась ему весьма странной. Болезнь, поражающая только и исключительно мужиков, причем избирательно - лишь решившихся на семейную жизнь, - больше всего походила на обычную порчу. Искать же порчу без освященного в православном храме крестика - занятие весьма нетривиальное. Увы, будучи вождем степняков, Олег мог позволить себе сковать саблю любимой формы и балансировки, мог отлить серебряный кистень, мог сделать любой доспех, какой только заблагорассудится. Но освятить крест - это все равно было выше его власти.
«Кто под крышу к женщине поселится, тот враз мужицкой силы лишится...» - вспомнилось ему, и Середин невольно поежился. Этакое наказание похуже смерти будет.
Но крест крестом, а дело ведунское исполнять нужно. Для начала хотя бы просто внимательно осмотреться. Пользуясь тем, что Беляна, громко ругаясь, наводила порядок в амбаре, Олег вошел в дом, прочитал наговор на снятие морока - и почти сразу увидел на печи длинного и сытого рохлю, похожего на лоснящуюся сытостью анаконду.
- Опаньки... - Рука сама собой полезла в петлю кистеня. Хотя на извод нежити имелось немалое число заговоров, настоев и зелий, но в этот раз ведун решил проблемы не усложнять. Серебряное оружие действует на нежить даже смертоноснее, нежели стальное - на простых смертных. А если так, то...
Ведун коротко выдохнул, выбрасывая грузик змее в голову, и рохля, не успевший даже шелохнуться, стал распадаться, превращаясь в слабый сизоватый дымок. У нежити - и смерть неживая.
- Значит, рохля... - задумчиво пробормотал Олег. - Слишком просто, чтобы быть правдой.
Рохли среди нежити слывут самыми безобидными. Обычно они забираются в дом к семьям счастливым и зажиточным, прячутся в подполе или за печью - там, где их никто не побеспокоит, - и ведут свое полусонное существование, потихоньку вытягивая силы из владельцев избы. Если у человека вдруг беспричинно начало портиться настроение, если он чувствует слабость, быстро устает и не испытывает от былых удовольствий прежнего наслаждения, если весь мир кажется скучным и обыденным, все надоело и ничего не хочется - это оно самое и есть, первый признак. Рохля силу сосет. Собирайся, колдун, в гости - ищи, где нежить затаилась.
Чаще всего жертвами рохлей становятся дети, превращаясь в капризных, хныкающих лентяев. Но с таким же успехом нежить может обратить свое внимание и на мужчину, высасывая его до состояния пустой оболочки. Такой, естественно, ни на жену, ни на работу больше не смотрит, хочет только есть и лежать. Странно, конечно, что женщин при этом никто не трогает. Но среди нежити бывают свои странности. Может, у здешних рохлей к бабам врожденное отвращение?
Избавившись от главной опасности, Олег внимательно и планомерно обшарил избу, благо пятистенок был небольшой, но больше ничего подозрительного не обнаружил.
- Крестик бы мне, крестик, - вздохнул он. - Крест любой поклад враз бы учуял. А так только на удачу полагаться придется.
Осмотрев жилище, ведун наскоро прошелся вокруг дома, отправился обратно в баню, подкинул в топку еще охапку дров. Те, сухие как порох, мгновенно занялись пламенем, исходя слабым сизым дымком, словно дохлый рохля. Внешние стены сложенной из обмазанных глиной камней печи еще оставались холодными - но в медном котле уже появились крупные пузыри. Пользуясь тем, что дым уходил через широкие щели под стрехой, Олег осмотрел и баньку, но здесь никаких следов нежити не обнаружил. Даже, как ни странно - банщика.
- Ведун, ты здесь? - Он узнал голос Беляны. - Раздевайся, дай порты и рубаху - постираю. До утра у печи высохнет, после бани чистое наденешь.
- Успеешь постирать-то?
- Здесь, стало быть? - Женщина нырнула в низкую баню. - Отчего не успеть? Вон, тут еще не меньше часу прогорать. Как раз и хватит простирнуть да выполоскать. После холодной воды в баньку куда как приятнее заглянуть будет. Давай, давай, раздевайся! Нечто я тебя без портов не видела?
Олег смирился: отдал одежду, после чего плеснул теплой водой на верхний полок и забрался на него, благо от полуоткрытого очага тепло уже успело расползтись по крохотному помещению. В тепле он расслабился и даже задремал. Проснулся ведун от прикосновений теплых губ к своей шее.
- Кто это? - тихо поинтересовался он. В здешнем селении он был готов уже ко всему что угодно.
- Я это, ведун, я, - отозвалась Беляна. - Иди ко мне... Может статься, последний раз милуемся.
- Это почему?
- Коли вечером и правда ко мне в дом войдешь, так и на тебя беда общая падет.
- Электрическая сила! - аж подпрыгнул на месте Олег. - Каркают и каркают, каркают и каркают! После таких уговоров любой бык-производитель импотентом станет!
- Кем? - не поняла женщина.
- Фараоном Египта, - огрызнулся Середин, не желая вдаваться в подробности. - В доме все у нас ноне будет, честь по чести! Со мной вашей порчи не будет.
- Как знаешь, ведун. - Селянка отступила и принялась затыкать мешковиной щели под стрехой. - Спинку-то хоть потрешь, али вовсе теперь касаться не желаешь?
- Потру, - не стал отказываться Олег и отставил принесенную Беляной восковую свечу в угол полка, чтобы водой не залить.
- У-у-ух! - опрокинула на себя половину бадейки женщина, поелозила мочалкой в небольшом корце с пенным щелоком, протянула Середину: - Тогда три.
Легко было сказать: «Все в доме, да честь по чести!» Куда труднее убедить в этом собственную плоть, когда рядом, в жарко натопленной бане, находится красивое обнаженное тело, жемчужно сверкающее от капель воды. Кто говорил, что плоть слаба? Порою она с легкостью побеждает самые крепкие обеты и самые твердые решения. Причем два раза подряд.
Добившись своего, удовлетворенная Беляна придвинула зольный щелок к ведуну, сама же в другом ковшике развела горсть горчицы и принялась намывать ею волосы. Часть воды выплеснулась на камни, и в воздухе едко запахло шашлыком. Тонкие дымки заплясали над печью, словно корчащие ехидные рожи бесенята.
- Пшли вон, - не удержался Олег, метнул в них целый корец кипятка и закатился на верхний полок, в самый-самый жар.
Когда потом вышибло все жировые пробки, а поры расширились до самой последней морщинки, он скатился вниз, обтерся мочалкой со щелоком, выплеснул на себя две бадьи горячей воды, открыл дверь, пулей промчался до реки, ухнулся в черную воду, стремительными саженками проплыл до того берега и обратно, забежал опять в баню, черпнул полными горстями воды, плеснул на камни и снова прыгнул на полок.
1 2 3 4 5 6