- Поехали, родимая! - Он выбрался на припорошенный снегом речной
лед, повернул направо и завел еще не написанную Высоцким песню:
В заколдованных, дремучих, старых Муромских лесах,
Нечисть там бродила тучей, на проезжих сея страх,
Воют воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи - то разбойники.
Стра-а-а-ашно, аж жуть...
В заколдованных болотах там кикиморы живут...
Тут Олег сбился, недоуменно поморщившись:
- С чего бы это кикиморам на болоте взяться? Кикиморы - они твари
домашние. Сидят себе в темных сырых уголках да пакостят по мелочам. То
пряжу перепутают, то квашню опрокинут. А болото... Чего им там делать?
Ох, Высоцкий... Сбрехнул - а люди верят. Так потом и начинают у них в
головах то русалки с рыбьими хвостами гулять, то кикиморы по болотам
бегать.
Ведун зачесал затылок, придумывая рифму, но в голову ничего не
пришло, и он, махнув рукой - все едино никто не слышит, - продолжил:
В заколдованных болотах там кикиморы живут,
Защекочут до икоты и на дно уволокут,
Будь ты конный, будь ты пеший - заграбастают,
Ну, а лешие так по лесу и ш-шастаю-ют.
Стра-а-а-ашно, аж жуть...
Неожиданно запястье опять кольнуло нагревшимся крестом. Ведун
натянул поводья, остановился, приподнялся на стременах, внимательно
оглядываясь... Ничего. Лес как лес. Ни шороха, ни хруста. Ну, разве
берега в этом месте немного повыше, а более ничего особенного.
Тронув гнедую пятками, Середин двинулся дальше, и вскоре крест
остыл. Заехав за излучину, ведун опять придержал коней, а потом
решительно развернулся, помчался назад, приблизился к подозрительному
месту. Крест нагрелся - но никаких изменений вокруг так и не
произошло.
- Ладно, - решил Олег. - Может, и нет здесь никакой нежити. Может,
колдун какой сильное заклятье сотворил, вот крест его и чует. Может,
даже и доброе заклятье. Христианству-то ведь все равно...
Он бросил на берега прощальный взгляд и снова тронулся вверх по
реке размеренным шагом - ни от кого не убегая и никуда не торопясь.
- Так, на чем мы остановились? На чем-то страшном.. А, вспомнил...
Олег старательно прокашлялся и запел:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут...
Освященное в Князь-Владимирском соборе серебряное распятье остыло,
свидетельствуя о том, что сгусток нехристианской магии остался где-то
позади, и Середин снова придержал лошадку, испытывая нехорошее
предчувствие - пока еще неопределенное, но ведун своему чутью привык
доверять. Лучше десять раз понапрасну перестраховаться, чем один -
булавой по голове схлопотать.
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу...
В этот момент откуда-то издалека донеслось конское ржание, и Олег
запнулся, прислушиваясь к новым звукам. Ржание оборвалось, сменившись
тихим всхрапыванием. Потом опять послышался призывный лошадиный крик.
- Вот и попутчики... - задумчиво пробормотал ведун.
Обычно наглое ржание означало близость дикого табуна или крупной
княжеской дружины. Орут когда ни попадя только натуральные жеребцы. В
смысле - не оскопленные. Доказывают, так сказать, свои мужские
качества: то соперников на бой вызывают, то табун зовут, то с самками
заигрывают. Посему ни в хозяйство, ни в боевой поход жеребцов не берут
- больно уж капризные. Характер любят показать, драку затеять, с
хозяином норовом потягаться. Голос опять же подать по поводу и без
повода. На жеребце и в засаде на спрячешься, и в строю плотном не
пойдешь - грызутся, брыкаются, выделиться норовят. В общем, коли
жеребец под седлом и идет, то только один на армию, под полководцем, в
чисто выпендрежных целях. Дескать - вот я какой, на жеребце гарцую! А
выпендриваются чаще всего молодые князья, задиристые и безбашенные.
Те, что еще ни имени, ни доблестей не имеют и очень прославиться
хотят.
- Дикого табуна здесь быть не может, - вслух подумал Середин. -
Значит, дружина скачет... А не сховаться ли мне в кусты?
Не сказать чтобы ведун испугался - все-таки не первый месяц по
Руси бродит. К повадкам жителей привык, постоять за себя острой саблей
и быстрым заклинанием умеет. Хуже будет, если юный правитель
гостеприимство проявить захочет. Откармливать несколько дней станет, в
усадьбу затащит, баню через сутки топить велит. Застрянешь на неделю,
если не больше... И кто знает, чем дальше дело обернется. Может, и не
доедешь до весны к Уральским предгорьям, не увидишь Бабы-Яги, о
которой столько слухов в Вятских землях бродит. Дескать, и исцеляет, и
детьми одаривает, и зло своим взглядом отгоняет.
Однако вновь прорезавшее морозный воздух тревожное ржание внезапно
смешалось с человеческими криками, стуком, лязганьем железа и воем -
холодящим жилы воем, в котором не имелось ничего человеческого.
- Электрическая сила, - сплюнул Середин, поняв, что спокойное
путешествие закончилось. Он потянул правый повод, поворачивая гнедую,
и со всей силы ткнул ее пятками в бока, посылая в галоп.
Спустя несколько минут ведун миновал злосчастную речную излучину,
за которой его крест начал пульсировать жаром, и натянул поводья...
На звенящем речном льду сбились в кучу шесть саней, на которых
стояли с топорами наготове возчики, но пока их отваги не требовалось -
не менее полусотни ратников, в основном верховых, защищали груз от
кровожадного врага. Куда больше ведуна поразили нападающие: коричневые
двухметровые верзилы, облепленные глиной от пяток до макушки, с
большущими дубинками в руках. Впрочем, многие вообще обходились
увесистыми кулаками. Этих монстров набиралось около ста, а между ними
юркали двуногие ящеры. Тоже выше человека ростом, зеленые, с
беловатыми брюшками и кургузыми младенческими ручками, они напоминали
знаменитых тиранозавров, но выглядели куда более поджарыми,
худощавыми, с короткими клыками и внушительными - с футбольный мяч -
костяными шариками на кончиках длинных хвостов.
- Ква... - выдохнул Олег, увидев, как ратник проткнул одного из
монстров рогатиной насквозь, даже острие из спины вылезло. Однако
верзила не дрогнул и в свою очередь занес над головой дубинку. Ратник
метнулся вбок, уворачиваясь от удара, но находившийся неподалеку ящер
взмахнул хвостом, и костяной шарик врезался воину в грудь, отшвырнув
на несколько шагов в сторону. Монстр двинулся дальше и, не обращая
внимания на рубящие голову удары меча, опрокинул следующего человека
вместе с лошадью.
На мгновение позади них показался старик с узкой и длинной седой
бородой, в балахоне из грубой ткани, опустил на верзилу посох. Гигант
с торчащим из груди ратовищем неожиданно легко рассыпался на куски -
ящер отпрыгнул сразу на пять метров, вскинул голову и издал тот самый
вой, что Середин слышал из-за поворота. Ближайшие монстры, оттеснявшие
всадников от обоза к прибрежным камышам, повернулись и двинулись на
старика. Опрокинутый воин вскочил на ноги, ткнул одного из верзил
мечом, но его, словно надоедливую муху, смахнули в сторону ударом
кулака.
- Вечно мне на всякую мерзость везет... - Низ живота свело холодом
от предсмертного ужаса. Середин расстегнул у горла налатник, одним
движением скинул его с плеч назад, сдернул меховые рукавицы, бросил
сверху. Оцепил от седла повод заводного коня, взял в левую руку щит,
правой нащупал петлю кистеня. Сдавил пятками бока верной гнедой: -
Пошла!
Лошадка прыгнула вперед, начала разгоняться во весь опор.
- Выйду из дома... Не окном-дверьми, закладным бревном, -
торопливо зашептал заговор ведун. - В чисто поле пойду, под солнцем
ясным стану. Дай мне, Хорс великий, твой жар в кровь мою, дай мне,
Даждьбог, силу твою в плоть. Дай, Перун, свои молнии в мои руки, дай
мне, Похвист, быстроту в дело ратное. Не для злого умысла, для правого
дела...
Середин кинул последний взгляд вдоль обоза: монстры, за спинами
которых нетерпеливо подпрыгивали тощие ящеры, прижали ратников к самым
телегам, успев опрокинуть и частью затоптать боевых коней. На снегу
скрючились и несколько людей. Крови, правда, не было. Порождения магии
не рубили, они корежили своих жертв, ломая ребра и выкручивая
конечности.
- Ур-ра!!! - До ближнего глиняного монстра осталось всего немного.
Ведун качнулся вправо и опустил кистень ему на спину чуть ниже шеи. От
удара священного металла весь торс разлетелся в куски. Одновременно
гнедая грудью сбила с ног еще одно страшилище, после чего прошла
поверх него, оттоптав подкованными копытами голову и левую руку.
Старец, получив краткую передышку, что-то прошептал, быстро ткнул
посохом еще в двух чудищ, отчего те взорвались, как пластиковые
бутылки с перебродившим вином, затем уставил в Олега палец:
- Берегись!
Середин, не дожидаясь пояснений, резко пригнулся, сместившись
влево и прижавшись к горячему лошадиному боку. Над седлом зловеще
прошелестел зеленый хвост с костяной болванкой. Но порадоваться
избавлению от удара Олег не смог, поскольку ощутил, как кожа седла
скользит по ноге, а лука - под правой ладонью.
"Мне никогда не научиться держаться верхом! " - безнадежно подумал
он и шлепнулся в снег. Гнедая, оставшись без седока, испуганно
всхрапнула и помчалась прочь, то и дело подпрыгивая и взбрыкивая
задними ногами
Ящер с готовностью прыгнул на жертву, готовый добить ее,
растерзать, разорвать в клочья. К счастью, Олег успел прикрыться
щитом, и острые когти сильных задних ног зеленой бестии лишь скребнули
по дереву. К лицу метнулась клыкастая морда - но ведун отмахнулся
кистенем, заставив врага шарахнуться назад. Ящер вскинул голову к
небу, грозно завыв - и тут же у него из шеи выросла стрела. Из широкой
раны тягуче заструилась черная, пахнущая керосином, жижа. Еще одна
стрела впилась твари в бок. Та покачнулась, переступила, освобождая
щит. Середин, избавившись от тяжести, моментально вскочил и со всего
замаха опустил свой шипастый серебряный кистень на продолговатую
голову. Послышался деревянный хруст - чудище повалилось набок и
задрыгало ногами в предсмертных судорогах, одновременно колотя об лед
костяным набалдашником хвоста.
Краем глаза ведун заметил сбоку глиняного монстра, обратным
движением грузика ударил его в ногу, и та раскололась, словно хрупкая
керамическая игрушка. Верзила потерял равновесие и рухнул прямо на
ящера.
- Пять балов, - перевел дух Олег и осмотрелся.
С этой стороны они нападающих осадили. Старик отступил на ближние
сани, по-прежнему удерживая посох двумя руками. Мужик-возничий,
наоборот, спрыгнул и принялся азартно кромсать топором еще шевелящуюся
глиняную тушу, отрубая ей ноги. Чуть дальше сразу пятеро монстров
лезли на двух прижавшихся спиной к возку с сеном ратников. Те пока
держались, прикрываясь от тяжелых ударов дубинки и кулаков щитами, и
пытались подсечь понизу великанам ноги. Им помогали лошади - одна в
ужасе билась в постромках, не давая порождениям магии обойти телегу
спереди, а вторая, под седлом, брыкалась за возком, уже снеся одного
из големов сдвоенным ударом копыт. В конце обоза три десятка
спешившихся воинов сомкнулись в строй, кое-как удерживая напор
чудовищ. Олег увидел, как опустившаяся дубина расколола один из щитов.
Ратник рухнул - строй дрогнул, немного попятился, выровнялся снова.
На задних санях, в тылу своих товарищей, приплясывали на санях
двое лучников. Стрелять им было не в кого: ящеры прятались за спинами
глиняных верзил, а в самих големах уже торчало по нескольку стрел, и
особого неудобства монстры от этого не испытывали.
- Электрическая сила! - выкрикнул свой боевой клич Середин и
кинулся помогать двум ближним ратникам.
Его заметили ящеры, дружно взвыли, устремились навстречу. Все
четверо. Ведун повернул вправо, к берегу, подальше от места схватки.
Три хвостатые бестии ринулись за ним - и вышли из-под прикрытия
глиняных монстров. Лучники своего шанса не упустили - всего за
несколько секунд всадили в каждого зеленого врага по три-четыре
стрелы. Ящеры заскулили, закрутились. Середин обежал их стороной,
опять кинулся на помощь ратнику, бившемуся рядом с возком сена -
второй лежал на снегу с неестественно вывернутой ногой. К счастью,
туда же торопился и старец. Два удара посохом - двое монстров
разлетелись в куски. Третьего разломал ударом кистеня Олег, а
последнему тяжелый меч ратника все-таки отрубил ногу. Голем упал -
ратник и мужик с первых саней принялись лишать его конечностей.
Ящеры, что так опрометчиво погнались за ведуном к берегу, лежали
недвижимо, утыканные стрелами, как подушечки для булавок, а вот строй
в конце обоза все-таки распался, и было видно, как монстры злобно
ломают сани и топчут кого-то из упавших. Уцелевшие ратники утопали в
рыхлом снегу, наметенном ветром под высокий берег, и из последних сил
отмахивались от могучих врагов. Воины успели усвоить, что поражать
глиняные махины в грудь или живот бесполезно, и пытались отсекать им
руки. Получалось с переменным успехом. Если плечо или локоть
перерубались одним ударом - монстр останавливался и тупо таращился на
рану, не зная, что делать дальше. Если же клинок увязал в глине - воин
оставался безоружным и на него обрушивался смертоносный кулак
великана.
- За мной! - крикнул старцу и ратнику Середин и побежал людям на
помощь.
Ему навстречу прыгнул ящер, повернулся боком, взмахнул хвостом. От
страшного удара костяной булавой в щит левая рука мгновенно онемела,
но дерево выдержало, да и сам ведун устоял, хотя его откинуло на
несколько шагов.
1 2 3 4 5 6 7