Она улыбалась против воли. Это всегда был волнующий момент — и для них, и для него. Ему нравилось делать ее счастливой!
— Должны ли мои адвокаты предоставить все документы? Вполне ли вы понимаете все положения договора?
— Да, мистер Эш, понимаю. Я целиком и полностью принимаю ваши условия. О таком предложении можно только мечтать.
Она произнесла последнее слово с мягким ударением. На этот раз не смутилась и не покраснела
— Мисс Пейджет, вам непременно нужно найти человека, который будет защищать ваши интересы при заключении соглашений! — проворчал он. — Впрочем, я не помню, чтобы когда-нибудь обманывал кого-либо. Если же нечто такое случайно произошло, то пусть мне сообщат об этом, дабы я мог исправить содеянное.
— Я в полном вашем распоряжении, мистер Эш. — Глаза ее заблестели, но не от слез. — Условия очень щедрые. Материалы великолепны. Методы…— Она покачала головой. — Признаться, я не совсем понимаю, каковы в действительности методы массового производства. Но я видела ваши куклы. Я посетила множество магазинов — просто смотрела на то, что там предлагают с маркой «Эшлер». Уверена, что все пойдет просто великолепно.
Как и многие другие, она мастерила своих кукол у себя на кухне, затем в мастерской при гараже, обжигая глину в печи, которую с трудом смогла позволить себе приобрести. Она обходила все блошиные рынки в поисках интересных тканей, а модели для своих кукол искала в кинофильмах и романах. Ее работы отличались самобытностью, и каждая существовала лишь в нескольких экземплярах. Именно поэтому их с удовольствием выставляли в витринах престижных магазинов и в модных галереях. Ей неоднократно присуждали различные награды и премии.
Теперь ее формы и шаблоны можно будет использовать в иных целях: полмиллиона великолепных копий одной куклы, затем другой, третьей… Винил, из которого они будут сделаны, столь высокого качества, что выглядит не хуже фарфора, а глаза, нарисованные ею, заблестят словно из настоящего стекла.
— А как насчет имен, мисс Пейджет? Почему бы вам самой не подобрать их для своих кукол?
— Для меня куклы всегда оставались безымянными, мистер Эш. — Она слегка пожала плечами. — А те, что даете им вы, весьма удачны.
— Вы знаете, что вскоре будете очень богатой женщиной, мисс Пейджет?
— Да, мне об этом говорили, — кивнула она и внезапно показалась ему удивительно хрупкой и совершенно беззащитной.
— Тем не менее вам придется встречаться с нами и получать одобрение всех своих действий. Конечно, это не отнимет у вас слишком много времени…
— Я буду делать это с удовольствием. Мистер Эш, мне хотелось бы…
— Все ваши работы должны быть немедленно представлены мне. Достаточно будет позвонить нам.
— Да, непременно.
— Сомневаюсь, что технология массового изготовления кукол приведет вас в восторг. Как вы вскоре убедитесь сами, серийное производство имеет весьма мало общего с искусством и творчеством. Да, дело обстоит именно так. Но люди редко обращают на это внимание. А вот художники, как правило, не желают сотрудничать с промышленниками.
У него не было намерения вдаваться в объяснения и приводить свои старые аргументы. Его давно уже не привлекали единственные в своем роде, так называемые штучные изделия или те, что выпускались в ограниченном количестве, — нет, все его внимание было обращено на производство кукол, которые станут доступны каждому. И он будет брать ее модели, чтобы по их образцу из года в год изготовлять все больше и больше кукол, лишь в случае необходимости внося в их облик некоторые изменения.
О том, что он утратил интерес к ценностям и запросам элиты, знали все.
— Есть ли у вас какие-нибудь вопросы относительно наших договоренностей, мисс Пейджет? Пожалуйста, не стесняйтесь, задавайте их прямо мне.
— Мистер Эш, я подписала все бумаги! — Она коротко рассмеялась. (Ох уж эта беспечность, так свойственная молодости!)
— Весьма рад, мисс Пейджет. Готовьтесь стать знаменитостью, — отозвался он, складывая на столе руки.
Пораженная тем, насколько они огромны, женщина не могла отвести от них взгляд.
— Мистер Эш. Я понимаю, вы человек крайне занятой и наша встреча должна была длиться не более пятнадцати минут…
Он кивнул, словно говоря: «Не важно. Продолжайте».
— Позвольте задать всего один вопрос Почему вам так нравятся мои куклы? Мне важно знать, мистер Эш… Я имею и виду…
Он некоторое время молчал, словно размышляя.
— Разумеется, у меня имеется вполне стандартный ответ, — наконец сказал он. — Однако он вполне справедлив. Как вы сами сказали, мисс Пейджет, ваши куклы оригинальны. Но есть в них одна особенность, которая нравится мне больше всего: они улыбаются. Их широкие улыбки, морщинки в уголках глаз, блестящие зубки, живые лица вызывают искреннюю симпатию. Я почти слышу их смех.
— В этом был некоторый риск, мистер Эш. — Внезапно она сама рассмеялась и на секунду показалась столь же счастливой, как ее куклы.
— Я понимаю, мисс Пейджет. Уж не собираетесь ли вы создать парочку очень печальных деток?
— Нет. И даже не уверена, что смогла бы.
— Делайте что хотите. Я всегда поддержу вас. Но только не грустных малышек. С такой задачей прекрасно справляются другие художники.
Он начал медленно подниматься, что служило сигналом к завершению разговора, а потому ничуть не удивился, когда она поспешно вскочила с места.
— Благодарю вас, мистер Эш. — Она снова дотронулась до его огромной руки с длинными пальцами. — Не могу выразить, до какой степени я…
— В этом нет необходимости.
Она вновь взяла его ладонь в свои. В большинстве случаев у людей не возникает желания коснуться его во второй раз. Некоторые догадываются, что он не человек. Лицо его не производит отталкивающего впечатления, но вот руки, непомерно большие ступни… Возможно, кому-то бросается в глаза необычная форма его ушей или слишком длинная шея… Люди весьма искусно распознают себе подобных: свое племя, свой клан, семью.
Человеческий мозг в значительной степени настроен на опознавание и запоминание различных типов и лиц.
Но она не испытывала отвращения. Вероятно, это объяснялось ее молодостью, чрезмерным волнением, обеспокоенностью переменами, происходящими в жизни.
— Должна признаться, мистер Эш, если, конечно, мне позволено будет высказать свое мнение, вам очень к лицу белые пряди в волосах. Надеюсь, вы не станете их закрашивать. Седина украшает молодого человека
— Вот как? Скажите, мисс Пейджет, что заставило вас заговорить об этом?
Она покраснела еще раз, но через мгновение рассмеялась.
— Я не знаю. Наверное, потому, что никак не ожидала увидеть перед собой столь молодого мужчину, да еще и с седыми волосами. Это так удивительно…
Женщина растерянно умолкла, и Эш счел за благо отпустить ее, прежде чем бедняжка окончательно запутается и смутится.
— Благодарю вас, мисс Пейджет, — сказал он. — Приятно было познакомиться. Поверьте, беседа с вами доставила мне истинное удовольствие. — Следовало подбодрить ее, успокоить, оставить в памяти хорошее впечатление о встрече. — Надеюсь увидеться с вами в ближайшем будущем. Желаю успеха
Появившийся Реммик поспешил увести ее прочь. Она что-то торопливо говорила на ходу, благодарила, восторженно признавалась, что охвачена вдохновением и намерена доставить радость всему миру. Именно на такой эффект он и рассчитывал, произнося заключительные реплики. Он одарил ее на прощание мягкой улыбкой, и бронзовые двери закрылись за ее спиной.
Возвратившись домой, она, разумеется, просмотрит все имеющиеся под рукой журналы, станет высчитывать — на пальцах или с помощью калькулятора — и, скорее всего, поймет, что в любом случае он не может быть таким молодым. В конце концов она решит, что ему уже за сорок, а точнее, ближе к пятидесяти. Что ж, такой вывод его вполне устроит.
Но как же быть потом? Ведь речь идет о долгосрочном сотрудничестве. Да, время всегда представляло для него проблему. Та жизнь, которую он ведет сейчас, вполне его устраивает, но рано или поздно ее придется менять, он вынужден будет внести определенные коррективы. Нет, это слишком ужасно, и он не станет пока даже думать о столь неприятных вещах. Что, если вскоре седины и впрямь заметно прибавится? Это было бы неплохо. Но о чем на самом деле свидетельствуют белые волосы? Что может означать их появление? Ему было слишком хорошо сейчас, чтобы думать об этом. Слишком хорошо, чтобы добровольно повергнуть себя в ледяной страх.
Он вновь обратил взор в окно, за которым по-прежнему падал снег. Из этой комнаты Сентрал-парк был виден столь же хорошо, как из других. Он приложил ладонь к стеклу. Очень холодное. Каток уже опустел. Снег белым покрывалом окутал парк и расположенные под окнами кабинета крыши. В глаза ему бросился другой любопытный вид, неизменно вызывавший на губах улыбку: плавательный бассейн на крыше отеля «Паркер Меридиен». Снег непрерывно падал на прозрачный стеклянный купол, в то время как под ним в ярко освещенной зеленой воде плавал взад и вперед какой-то человек — и это на уровне примерно пятидесятого этажа!
— Вот что такое богатство и власть, — тихо пробормотал он. — Возможность плавать едва ли не под небесами, когда вокруг бушует снежная буря. — Кстати, вот еще один достойный внимания проект: строительство бассейнов на невообразимой высоте.
— Мистер Эш, — послышался рядом голос Реммика
— Да, в чем дело, мой дорогой мальчик? — рассеянно отозвался он, неотрывно наблюдая за длинными гребками пловца.
Теперь он ясно видел, что это весьма пожилой и очень худой мужчина. Такое тело могло принадлежать человеку, которому довелось когда-то голодать, причем в течение долгого времени. Но этот мужчина явно находился в отличной физической форме. Возможно, бизнесмен, приехавший по делам в Нью-Йорк и в силу обстоятельств вынужденный терпеть неудобства здешней суровой зимы, пытался скрасить свое существование, купаясь в восхитительно теплой и надежно дезинфицированной воде.
— Вы подойдете к телефону, сэр?
— Нет, не хочу, Реммик. Я устал. Этот снег… Он вызывает во мне одно-единственное желание: поудобнее устроиться в постели и заснуть. Пожалуй, именно так я и сделаю, Реммик. Выпью немного горячего шоколада, а потом буду спать, спать, спать…
— Мистер Эш, этот человек сказал, что вы непременно пожелаете говорить с ним, что я должен сообщить вам…
— Все так говорят, Реммик.
— Сэмюэль, сэр. Он велел назвать вам это имя.
— Сэмюэль?
Он отвернулся от окна и посмотрел прямо в безмятежные глаза слуги. В них не было ни осуждения, ни скрытых мыслей. Только преданность и готовность безоговорочно повиноваться.
— Он велел мне пойти и доложить вам немедленно, мистер Эш, сказал, что так следует делать всегда, если он звонит. Я подумал, что он…
— Ты поступил правильно. А теперь можешь ненадолго оставить меня одного.
Он сел в кресло у письменного стола. Как только дверь закрылась, он поднял телефонную трубку и нажал на крошечную красную кнопку.
— Сэмюэль! — прошептал он.
— Эшлер, ты заставил меня ждать пятнадцать минут. — Голос в трубке звучал так явственно и отчетливо, словно собеседник стоял рядом. — Какой важной персоной ты стал!
— Сэмюэль, где ты? В Нью-Йорке?
— Разумеется, нет, — последовал ответ. — Я в Доннелейте, Эш. Звоню из отеля.
— Телефоны в глене…— едва слышным шепотом произнес он. Голос друга долетал до него из самой Шотландии… Из долины…
— Да, старина, в долине теперь есть телефоны, впрочем, как и многое другое. Эш, послушай, здесь появился Талтос. Я видел его. Подлинный Талтос.
— Подожди минутку. Мне показалось или ты действительно сказал?..
— Да, ты все понял правильно, именно это и сказал. Но погоди волноваться, Эш. Он мертв. Это был ребенок, неумелый и беспомощный. Довольно длинная история. В дело замешан цыган, очень умный цыган из Таламаски — по имени Юрий. Если бы не я, цыган сейчас был бы уже покойником
— Ты уверен, что Талтос мертв?
— Так сказал цыган. Эш, для Таламаски наступили тяжелые времена В ордене произошло что-то ужасное. Не исключено, что в самое ближайшее время они попытаются убить цыгана, однако он твердо решил вернуться в Обитель. Ты должен приехать! И как можно скорее!
— Сэмюэль, встретимся в Эдинбурге. Завтра
— Нет, в Лондоне. Лети прямиком в Лондон. Я обещал Юрию. Но поспеши, Эш. Если собратья по ордену нападут на его след в Лондоне, цыгану конец.
— Сэмюэль, что-то здесь не так. Мне кажется, ты ошибаешься в трактовке событий. Не в традициях Таламаски поступать так с кем-либо, а уж тем более с собственными людьми. Ты уверен, что цыган говорит правду?
— Эш, все дело в Талтосе. Ты можешь вылететь прямо сейчас?
— Да.
— Не подведешь?
— Нет.
— В таком случае я должен рассказать тебе кое-что еще. Сообщения об этом ты увидишь в лондонских газетах. Здесь, в Доннелейте, в развалинах Кафедрального собора производились раскопки.
— Я знаю, Сэмюэль. Мы уже обсуждали это.
— Эш, они обследовали могилу святого Эшлера. И обнаружили имя, выгравированное на камне. Ты прочтешь об этом в газетах, Эшлер. Ученые из Эдинбурга все еще здесь. Эш, в этой истории замешаны ведьмы. Ладно, цыган расскажет тебе. На меня уже обращают внимание. Пора уходить.
— Сэмюэль, люди всегда глазеют на тебя. Подожди…
— А что с твоими волосами, Эш? Я видел твое фото в журнале. Эти белые пряди у тебя в волосах?.. Впрочем, не важно…
— Да, мои волосы и вправду седеют. Но очень медленно. А во всех других отношениях я все такой же — совсем не постарел Так что никаких сюрпризов для тебя не будет. За исключением волос.
— Ты будешь жить до скончания веков, Эш, и станешь одним из тех, кто разрушит этот мир.
— Нет!
— Итак, отель «Кларидж», в Лондоне. Мы выезжаем немедленно. В этом отеле человек может развести в камине огонь из больших дубовых поленьев и уснуть в просторной и уютной старинной спальне, среди вощеного ситца и темно-зеленого бархата. Я буду там ждать тебя. И еще одно, Эш. Заплати за отель, хорошо? Я прожил в долине два года.
Сэмюэль повесил трубку.
— С ума можно сойти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13